М. Д. Воейкова, 2011

Винительный падеж – один из косвенных падежей, маркирующий второй актант при глаголе и служащий для выражения прямого объекта (убить пересмешника), см. Переходность, или обстоятельств длительности (поспал три часа). Винительный падеж в предложных сочетаниях выражает косвенные объекты, а также разнообразные – обычно временные и пространственные – обстоятельства (заплатить за проезд, сделать за три дня, направляться в часть).

• 1. Функциональный статус винительного падежа в парадигме имен существительных
  • 1.1. Конкуренция винительного падежа с творительным
  • 1.2. Конкуренция винительного падежа с родительным
  • 1.3. Конкуренция предложных групп с винительным и предложным падежом (про что-то vs. о чем-то) в значении темы сообщения
  • 1.4. Винительный падеж в русской падежной системе
• 2. Морфологическое выражение винительного падежа
• 3. Категория одушевленности имен существительных и проблема раздельного обозначения объекта
• 4. Синтаксические позиции, характерные для форм винительного падежа
  • 4.1. Винительный падеж в позиции прямого объекта
  • 4.2. Предложные сочетания с винительным падежом в пространственном значении
    • 4.2.1. Припредложный винительный со значением цели движения
    • 4.2.2. Винительный падеж при предлоге о / об(о): значение «динамического контакта»
    • 4.2.3. Винительный падеж при предлогах через(о) / чрез(о), сквозь: траектория движения
  • 4.3. Предложные сочетания с винительным падежом для обозначения временных пунктов и промежутков
    • 4.3.1. Винительный падеж при обозначении положения событий на временной шкале: в пять часов, вчерашний день, всю зиму
    • 4.3.2. Винительный падеж при обозначении срока: за три дня
    • 4.3.3. Винительный падеж при обозначении предшествования / следования: за несколько дней до, несколько дней назад, через несколько дней
• 5. Конструкции с винительным падежом
  • 5.1. Требование объектов типа «Скальпель!»
  • 5.2. Команды, касающиеся частей тела и объектов c двойным винительным падежом типа «Руки на капот!»
  • 5.3. Конструкции со вторым винительным падежом типа «Пойти в солдаты»
• 6. Статистика
• Библиография
• Основная литература

1. Функциональный статус винительного падежа в парадигме имен существительных

Винительный падеж является одним из косвенных падежей^[1] (см. Падеж) и занимает в их составе привилегированную позицию. Его основной функцией является обозначение прямого объекта, т.е. второго актанта при глаголе: построить дом, посадить дерево, родить ребенка. Особенность прямого объекта состоит в том, что референт имени, стоящего в этой форме, «полностью затронут глагольным понятием» (по выражению Б. Дельбрюка), но не играет в ситуации активной роли, претерпевая воздействие лица или предмета, обозначенного именительным падежом. Это определение соответствует современному пониманию прототипической семантической роли прямого объекта как Пациенса (см. Семантические роли).

Традиционные грамматики подчеркивали приглагольный характер винительного падежа (в противоположность родительному, большая доля употреблений которого приходится на приименную позицию). В редких случаях, когда существительное в винительном падеже зависит от предлога и имеет отношение к другому существительному, восстанавливается пропущенная глагольная форма; ср. дан приказ ему на запад = приказ двигаться на запад. Формы винительного падежа могут зависеть от причастий или деепричастий (ср. имеющий уши, улучив момент), а также от предлога (в конуру, за облака, на гору, под диван, через месяц), список предлогов, управляющих винительным падежом, см. в статье Предлог), или выступать в функции пространственного или временного обстоятельства, ср. сидеть ночь в аэропорту, бежать целую милю. Обозначение прямого объекта является в первую очередь грамматической функцией – такое дополнение обязательно при так называемых переходных глаголах (см. Переходность), значение которых предполагает распространение их дополнением в винительном падеже. Значение временного или пространственного промежутка является семантической функцией и реализуется только у ограниченного списка существительных (см. ниже п. 4.3, а также Переходность / п. 2.6. Прямое дополнение и обстоятельство в винительном падеже). Случаи общего обозначения количества при помощи примыкающего беспредложного винительного падежа, по-видимому, ограничиваются словами типа капельку, чуточку, крошечку, которые представляют собой застывшую, лексикализованную форму винительного падежа.

Переходные глаголы включают множество семантических групп, таких как глаголы созидания: создавать, строить, сажать, выращивать, сочинять, рожать; глаголы разрушения: уничтожить, убить, разрушить, разорить; глаголы со значением изменения объекта: переделать, сократить, укоротить, размножить, скопировать; глаголы перемещения объекта: двигать, перекладывать, ставить, пересыпать, оттащить; глаголы эмоционального отношения: любить, уважать, ненавидеть; глаголы отторжения и присвоения: купить, продать, заложить; глаголы со значением восприятия, ощущения: слышать, чувствовать и т.д.

Не всегда, однако, они реализуют свою способность присоединять дополнение в винительном падеже. К параметрам, усиливающим «степень транзитивности» (т.е. повышающим вероятность того, что глагол с данным значением окажется в том или ином языке переходным), относятся следующие: наличие двух участников ситуации, движение, завершенность, точечность, преднамеренность, утвердительность, реальная модальность, агентивность, полный охват объекта действием, индивидуализация объекта [Hopper, Thompson 1980]. Присутствие каждого из этих семантических признаков в значении глагола увеличивает вероятность того, что ему потребуется второй актант в эксплицитном или имплицитном виде. Для большинства переходных глаголов дополнение в винительном падеже является обязательным: его отсутствие в структуре предложения или словосочетания воспринимается как эллипсис, например в ответных репликах диалога (1):

1) –Ты пиво сегодня пил? Чухлинка – Кусково – Пил. – Много пил? – Много. [В. Ерофеев. Москва-Петушки (1970)]

Намеренный пропуск дополнения без контекстной опоры, в отличие от (1), рассматривается как специальное «безобъектное» употребление переходного глагола в (2):

2) Жаль, очень жаль, он малый с головой; / И славно пишет, переводит. [А. С. Грибоедов. Горе от ума (1824)]

В безобъектном употреблении переходный глагол обычно означает способность субъекта к совершению действия. Логично, что упоминание объекта оказывается в данном случае избыточным; подразумеваемый объект имеет потенциальную трактовку. Подробнее см. в статье Переходность / п. 3.3.1.

1.1. Конкуренция винительного падежа с творительным

Винительный падеж прямого объекта может в некоторых случаях заменяться творительным, ср.: бросил камень в окно[2] vs. бросил камнем в окно. При конкуренции винительного падежа с творительным решающую роль играет фокус сообщения (см. Коммуникативная структура предложения). Если в первом случае внимание Говорящего сосредоточено на перемещении объекта (камень), то во втором случае в центре внимания оказывается цель (направление) его движения, а объект-орудие (камнем) частично выводится из фокуса сообщения. В некоторых языках такое противопоставление формализуется в виде специального залога – пермутатива [Мельчук 2004: 302]. Ср. также возможность конкуренции трех падежных форм в случаях типа капнуть масло / масла / маслом. См. Переходность / п. 3.3. Варьирование переходности: лабильность и Творительный падеж / п. 2.3.2. Творительный Пациенса.

1.2. Конкуренция винительного падежа с родительным

На то, что объект переходных глаголов охвачен действием «в полном объеме», обратил внимание Р. О. Якобсон [Якобсон 1985а: 140]. Именно этот семантический признак лежит в основе конкуренции винительного падежа с родительным и вторым родительным, обозначающими частичный охват объекта действием, ср. выпить чай (вин.п. ) – попить чая (род.п. ) / чаю (2-й род.п. ). См. статьи Родительный падеж и Второй родительный.

Случаи вариативного употребления форм винительного и родительного падежей наблюдаются также в контекстах типа ждать поезд – ждать поезда. Считается, что при глаголах, обозначающих стремление к достижению цели, форма винительного падежа имени чаще используется для указания на конкретный предмет, а форма родительного падежа – при описании неопределенного предмета. Ср. приведенный выше пример: ждать поезд – конкретный, заранее известный; ждать поезда – любого, какой подойдет[3].

Однако описанное различие не всегда помогает объяснить выбор того или иного падежа в каждом конкретном случае. По всей видимости, существуют также и дополнительные факторы, влияющие на употребление именного компонента в рассматриваемых сочетаниях. Так, представляется сомнительным, что в следующем примере из Основного корпуса формы винительного падежа непременно прочитываются как указывающие на конкретность, определенность предметов:

3) Между торговыми павильонами оборудованы площадки ожидания для пассажиров, но на них тоже ведется торговля. Поэтому толпы пассажиров, ждущие автобусы и троллейбусы, стоят на проезжей части. Для пассажиров, ожидающих трамвай, осталась только узкая полоска обледеневшего тротуара. Просто чудо, что еще никто не угодил под колеса. [«Богатей» (2003)]

С другой стороны, заложенная в формах винительного падежа семантика конкретности проявляется в том, что если в примерах типа ждать поезд субстантивная словоформа имеет при себе зависимые слова (повышающие степень определенности предмета), форма винительного падежа имени оказывается если и не единственно возможной, то явно предпочтительной; см. пример (4):

4) На другой стороне дороги, т.е. напротив так называемой гостиницы я жду автобус номер 22, а потом попала в ужасную нелепую историю. [Письмо сестре (1982)]

Ср. также сомнительные употребления ^?ждать автобуса номер 22, ^?ждать автобуса «Икарус», ^?ждать автобуса до Пушкина.

В примере (5) существительное ответ употреблено в форме родительного падежа, что противоречит правилу, поскольку речь идет о вполне конкретной ситуации:

5) Марианна ждала ответа. Причем того ответа, который ей был заранее известен. [С. Довлатов. Заповедник (1983)]

По всей видимости, употребление этого существительного в сочетании с глаголом ждать является отчасти лексикализованным и используется в большинстве контекстов с абстрактными существительными вне зависимости от семантики формы, ср. ждать результата, ждать помощи[4]. Так, в Основном корпусе глагол ждать сочетается с существительным ответ в форме родительного падежа 606 раз, а в форме винительного – только 13 раз[5]. Ср. также частое использование глагола с формой родительного падежа имени в записях автоответчиков телефонных служб:

6) Справочная 09, ждите ответа… [Короткие телефонные разговоры (2007)]

– и в устойчивых фразах типа ждать ответа, как соловей лета, ждать у моря погоды.

Представляется, что при описании факторов, которые могли бы способствовать употреблению в приведенных примерах родительного или винительного падежа, необходимо рассматривать все словосочетание в целом, принимая во внимание и грамматическую семантику глагола, и разряд существительного. Как отмечала Е. В. Рахилина, анализ каждой такой конструкции требует учета лексико-семантических типов допустимых в ней предикатов и их «сочетаемостных возможностей в конкретном фрагменте контекста» [Рахилина 2008: 29].

Вполне вероятно, что выбор формы винительного или родительного падежа при глаголах ожидания отчасти обусловлен структурными факторами. Так, у неодушевленных имен существительных мужского рода винительный падеж совпадает с именительным, что создает нежелательную омонимию при обозначении субъекта и объекта действия, ср. (7):

7) Когда два Корбаха вышли из ресторана, у обочины уже ждал лимузин длиной в полквартала. [В. Аксенов. Новый сладостный стиль (2005)]

Во избежание этого существительные м.р. в позиции объекта чаще употребляются в родительном падеже. Так, из 67 вхождений сочетания ждать + поезд в Основном корпусе винительный падеж встретился только 2 раза, причем в одном случае без контекста невозможно сказать, является ли эта форма именительным падежом или винительным, ср. (8):

8) Впереди была станция Тюмень. Там ждал поезд. Папа! [п.  Н. Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени (1922)]

У существительных 1-го склонения при ясном противопоставлении именительного и винительного падежей форма винительного падежа после глаголов ожидания преобладает. Из 80 вхождений сочетания ждать + машина форма родительного падежа машины встретилась только 5 раз. Все контексты с родительным падежом относились к произведениям, написанным до 1970 г., 3 употребления взяты из военных и довоенных дневников. Можно, следовательно, предположить, что форма родительного падежа в данном случае вытесняется формой винительного падежа. Кроме того, при употреблении родительного падежа имен 1-го склонения возникает нежелательная омонимия с винительным падежом множественного числа, ср. (9):

9) Соберутся в «брехаловке» ― это такая комнатка при деповском дежурном, где локомотивщики ждут машины, ― соберутся, и пошла-поехала. [В. Чивилихин. Про Клаву Иванову (1964)]

Поскольку в 1-м и 2-м склонении действуют разные тенденции употребления формы объекта при глаголах ожидания и омонимия форм характерна для разных падежей, можно предположить, что правила выбора форм определяются структурными, а не семантическими причинами.

О конкуренции винительного и родительного падежей см. подробнее статьи Двухместные глаголы, допускающие дополнение в родительном падеже, а также Родительный падеж и Переходность.

Формулировка правил вариативного управления осложняется высокой долей форм винительного и родительного падежей в конструкциях с отрицанием (см. также ниже п. 4.1). Часто выбор формы винительного падежа связывают с появлением или усилением презумпции существования предмета. Ср. пример из [Красильникова 1990: 54]: Я не слышал твой голос (голос звучал, но я его не слышал; отрицается факт восприятия); Я не слышал твоего голоса (нет уверенности, звучал ли голос; отрицается факт звучания). Такая трактовка подкрепляется способностью винительного падежа имплицировать семантику существования референта. О конкуренции винительного падежа с родительным в отрицательных конструкциях см. подробнее Отрицание / п. 6.1. Родительный падеж при отрицании.

1.3. Конкуренция предложных групп с винительным и предложным падежом (про что-то vs. о чем-то) в значении темы сообщения

Еще одним примером конкуренции двух падежных форм служит соотношение предложных конструкций про + вин.п. и о + предл.п. для выражения темы сообщения, а также обозначения предмета речи или мысли, ср. статья про падеж vs. статья о падеже. В большинстве случаев предложно-падежные формы имени используются в сочетании с глаголами речемыслительного действия, ср. (10)–(11):

10) После похорон тетя Глаша сразу ушла жить к людям, потому что не могла слышать, как Варвара с первого дня стала толковать про женихов. [Ю. Трифонов. Предварительные итоги (1970)]

11) Молодые еще не умеют долго думать о поражениях. [«Известия» (2001)]

Указанные конструкции с винительным и предложным падежом трактуются обычно как синонимичные (см., например, [Пешковский 2001: 297]) с той лишь разницей, что предлог про имеет разговорный характер и свойствен преимущественно устной речи, тогда как предлог о в этом значении чаще используется в письменных текстах. Таким образом, различие между предложно-падежными формами оказывается скорее стилистическим, а не лексико-семантическим [Виноградов 2001: 572].

Описанная разница между двумя типами конструкций подтверждается корпусными данными. Так, в Основном корпусе[6] сочетание предлога про с винительным падежом имени встречается 28 635 раз, а сочетание предлога о с предложным падежом – более чем в 10 раз чаще (320 766 вхождений). Материал Корпуса устной непубличной речи[7] дает обратное соотношение конструкций по их частотности: предлог о используется здесь реже, чем про (ср. 303 и 523 вхождений соответственно)[8]. На книжный характер конструкции с предлогом о указывает также тот факт, что этот предлог чаще используется в Основном корпусе в сочетании с абстрактными именами, нежели с конкретными (ср. 223 192 и 125 690 вхождений[9] соответственно)[10]. См. пример (12):

12) Особо следует сказать о борьбе с терроризмом. [«Отечественные записки» (2003)]

Напротив, предлог про чаще встречается в Корпусе с конкретными существительными, чем с абстрактными (15 750 и 9 783 вхождений[11] соответственно). См. пример (13):

13) И не то чтобы я об этом думал, про машинистов и эти локомотивы. [Е. Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]

Можно предположить, что в непубличной (разговорной) речи наблюдается постепенное вытеснение предлога о предлогом про с тем же значением. Так, при анализе двух печатных корпусов разговорной речи, которые записывались с разницей почти в 40 лет (ср. 1960–70-е гг. и конец 1990-х гг.), было отмечено, что в Корпусе конца XX в. сочетание предлога о с предл.п.  встретилось только один раз; напротив, в проанализированных записях 1960–70-х гг. конструкция с предлогом о являлась основной, в то время как предлог про не встретился ни разу. Ср. примеры (14)–(15):

14) Да тебе говорят о чем? О воде. («Русская разговорная речь», записи 1960–70-х гг.)

15) Сон называется «Про собачку». («Рассказы о сновидениях», записи конца 1990-х гг.)

Возможно, употребление предлога о в сочетании с предложным падежом имени в корпусе «Русская разговорная речь» и предлога про с винительным падежом в «Рассказах о сновидениях» служит проявлением старшей и младшей нормы русского языка[12]. Такое предположение, однако, требует дополнительной аргументации на более крупной и однородной выборке.

Интуитивно все же представляется, что разница между конструкциями с предлогами про и о не ограничивается только областью стилистики. Так, В. В. Виноградов указывал, что значение предлога о в большей степени направлено «на сущность предмета», в то время как предлог про выражает поверхностное отношение к объекту, лишь «внешне захватывая» его [Виноградов 2001: 565].

16) ― Ну, расскажи про метро. И Савельев рассказывал Феде о Московском метро. [В. Т. Шаламов. Колымские рассказы (1954–1961)]

Так, в примере (16) выражение рассказывать о метро должно, по всей видимости, означать более подробный, насыщенный деталями рассказ, в отличие от оборота рассказать про метро (‘в общих чертах’, ‘попутно’), однако такое понимание различий между двумя типами конструкций не является общепризнанным и годится не для всех примеров.

Из описания именных синтаксем в «Синтаксическом словаре» Г. А. Золотовой следует, что предложная группа о + предл.п. обладает более широкой сферой употребления. Иными словами, существует ряд глаголов, не использующихся в русском языке с предлогом про. К последним, как отмечала Г. А. Золотова [Золотова 2006: 337], относятся глаголы «заботы» (заботиться, печься, хлопотать) и «горестного чувства» (выть, печалиться, плакать, сетовать, тосковать), см. примеры (17)–(18):

17) Заботься о боевых товарищах, их безопасности, осуществляя принцип «сам погибай, а товарища выручай». [«Солдат удачи» (2004)]

18) Всю свою эмигрантскую жизнь она плакала о России и покончила жизнь самоубийством. [Н. Щербак. Роман с филфаком (2010)]

Ср. невозможность в русском языке выражений типа ^*заботиться про боевых товарищей, ^*плакать про Россию.

Сфера функционирования предлога о в современном русском языке расширяется также за счет того, что он начинает активно использоваться в сочетании с переходными глаголами, для которых традиционным является управление винительным падежом имени без предлога. Ср. пример (19):

19) ― Чти имя Бога, проповедуй о Царстве Бога, не участвуй в делах этого злого мира... [Д. Глуховский. Метро 2033 (2005)] – ср. литературное употребление проповедовать Царство Бога

Замена падежного управления глаголов предложным подробно рассматривалась М. Я. Гловинской как одно из проявлений тенденции к ослаблению падежных функций [Гловинская 1996: 240–262]. Наиболее часто подобные употребления рассматриваются как показатели роста аналитизма в языке.

Неоднократно отмечалось, что в устной речи ошибку в управлении глагола можно иногда объяснить изменением первоначального замысла Говорящего, вызывающим речевой сбой; ср. пример М. Я. Гловинской [Там же: 260]:

20) Я хотела об этом описывать отдельно – вместо писать об этом отдельно

В качестве доказательства приводилось, в частности, наблюдение о том, что в подобных случаях именная группа с предлогом о, как правило, находится в препозиции к глаголу [Там же]. Исследование М. В. Русаковой продемонстрировало, однако, что ошибки в управлении возможны и при постпозитивном положении имени. Показательно, что, в соответствии с интроспективными отчетами Говорящих, «никакой конкуренции предикативных лексем при подготовке высказываний» зачастую не происходит [Русакова 2006: 63]. См. пример М. В. Русаковой [Там же]:

21) А печатал ли он что-нибудь об этом?

Ср. интроспективный отчет Говорящего, приводимый М. В. Русаковой: «Ни о каких других глаголах, в частности, о глаголе писать, не думал, когда говорил» [Там же].

Еще одним показателем снижения роли падежного управления служит использование предлога о в составе словосочетания о том, что «для ненормативного ввода придаточных предложений» [Гловинская 1996: 252]. Ср. примеры (22)–(23):

22) Нам батюшка объяснял *о том, что за духовное воспитание отвечают крестные и за судьбу ребенка, если что с родителями. [Наши дети: Малыши до года (форум) (2004)]

23) Сейчас она дополняется теоремой, утверждающей *о том, что прямая своими бесконечно удаленными концами образует окружность. [«Информационные технологии» (2003)]

Такое единообразное введение придаточных предложений служит интересам Говорящего и свидетельствует о его «„ленивой“ речевой стратегии», т.е. желании ограничиться при построении высказывания как можно меньшим количеством разнообразных правил [Там же: 256].

Распространению конструкций с оборотом о том, что способствуют употребления, которые можно трактовать как эллиптические, ср. пример (24):

24) «Банды Нью-Йорка» ― это фильм о том, чтó есть Америка. [«Известия» (2002)] – ср. фильм, рассказывающий о том, что…

Доказательством широкой употребительности подобных оборотов служит их частое обыгрывание в современной художественной литературе. Ср. окказиональный пример глагольного эллипсиса в поэтическом тексте из [Зубова 2000: 345]:

25) Меня напротив в поезде метро / Сидела женщина / С лицом о том, / Что, слава богу, / День окончен… (В. Ширали)

1.4. Винительный падеж в русской падежной системе

В отличие от других косвенных падежей, винительный падеж не встречается в приименной позиции: после существительных, образованных от переходных глаголов, он замещается родительным падежом, ср. строить дом – строительство дома, выводить новую породу – выведение новой породы, чистить грибы – чистка грибов и т.д. Таким образом, винительный падеж отличается высокой степенью функциональной и синтаксической специализации. По частоте встречаемости винительный падеж оказывается на третьем месте после наиболее частотного именительного (см. Именительный падеж) и многофункционального родительного (см. Родительный падеж)[13]. Сравнительно высокая частотность винительного падежа объясняется, с одной стороны, его синтаксической обязательностью при переходных глаголах (см. п. 4.1), а с другой стороны – наличием у него и более маргинальных семантических функций детерминанта (см. п. 4.2, п. 4.3

). В разговорной речи винительный падеж занимает второе после именительного место, опережая по количеству словоупотреблений формы родительного падежа[14]. Снижение доли родительного падежа объясняется тем, что он практически не используется в устной речи в ряде своих значений. В частности, в разговорной речи редко встречается употребление форм родительного падежа существительных, обозначающих материал, после предлога из (см. Родительный падеж), ср. пример (26):

26) А все, что находится в посуде из фарфора, пластмассы, керамики, отлично сохраняет свой вкус, запах и вид под «крышкой» из фольги. [«Сочи» (2002)]

Для разговорной речи также нехарактерно использование атрибутивной метафоры с формами родительного падежа, ср. (27):

27) …и зелень глаз моих, и нежный голос, и золото волос. [М. И. Цветаева. «Уж сколько их упало в эту бездну...» (1913)]

Таким образом, и в письменных текстах, и в устной речи винительный падеж попадает по частотности в первую тройку падежей, которую Е. Курилович называл основой падежной системы языка [Курилович 1962].

2. Морфологическое выражение винительного падежа

Морфологическое выражение винительного падежа противопоставляет его всем косвенным падежам, кроме родительного. Во 2-ом склонении в ед.ч. у большинства одушевленных существительных[15] м.р. появляется перцептивно выпуклое окончание -а, например, отругал сорванца, неодушевленные существительные имеют нулевое окончание, как в им.п. , ср. выругал весь взвод. В ср.р. все существительные получают в зависимости от ударения различные окончания: Окончание -о без ударения звучит как |а|[16](вижу кресл|а|) или окончание -е в безударных слогах звучит и воспринимается как |и| (вижу пол|и|), встречаются также окончание -о в ударной позиции (вижу окно, белье). Окончание -е в склоняемых словах ср.р. под ударением не встречается (см. Склонение существительных). В 1-ом склонении в ед.ч. все существительные независимо от одушевленности получают перцептивно выпуклое окончание -у, отличающееся в устной речи только количественной (а не качественной) редукцией; ср. ненавижу эту зануду (эту музыку). В 3-ем склонении все существительные имеют в винительном падеже нулевое окончание (вижу мышь, брошь). В адъективном склонении одушевленность в ед.ч. у слов ж.р. и ср.р. не проявляется (вижу животное, мороженое, горничную, столовую), а в м.р. встречаются варианты окончаний в зависимости и от одушевленности, и от ударения (вижу святого, юродивого, но вижу золотой, пятиалтынный).

Морфологическое выражение винительного падежа противопоставляет его всем косвенным падежам, кроме родительного. Во 2-ом склонении в ед.ч. у большинства одушевленных существительных[15] м.р. появляется перцептивно выпуклое окончание -а, например, отругал сорванца, неодушевленные существительные имеют нулевое окончание, как в им.п. , ср. выругал весь взвод. В ср.р. все существительные получают в зависимости от ударения различные окончания: Окончание -о без ударения звучит как |а|[16](вижу кресл|а|) или окончание -е в безударных слогах звучит и воспринимается как |и| (вижу пол|и|), встречаются также окончание -о в ударной позиции (вижу окно, белье). Окончание -е в склоняемых словах ср.р. под ударением не встречается (см. Склонение существительных). В 1-ом склонении в ед.ч. все существительные независимо от одушевленности получают перцептивно выпуклое окончание -у, отличающееся в устной речи только количественной (а не качественной) редукцией; ср. ненавижу эту зануду (эту музыку). В 3-ем склонении все существительные имеют в винительном падеже нулевое окончание (вижу мышь, брошь). В адъективном склонении одушевленность в ед.ч. у слов ж.р. и ср.р. не проявляется (вижу животное, мороженое, горничную, столовую), а в м.р. встречаются варианты окончаний в зависимости и от одушевленности, и от ударения (вижу святого, юродивого, но вижу золотой, пятиалтынный).

Во мн.ч. противопоставление по одушевленности охватывает все существительные; соответственно, различаются окончания -и / -ы или -а для неодушевленных слов (вижу корабли, столы, якоря) и окончания -ов, -ей и нулевое для одушевленных (вижу врунов, дочерей, актрис). Учитывая, что все окончания, в ударном варианте содержащие |о| или |э|, в безударном варианте меняют их, соответственно, на |а| или |и|, можно сказать, что в выражении винительного падежа отсутствует однооформленность; ср. мальчик|аф|, карамел|ий|. Перцептивная выпуклость при этом сохраняется, так как во флексиях мн.ч. участвует согласный, позволяющий их идентифицировать. По наблюдениям Р. О. Якобсона, в оформлении именных окончаний участвует ограниченная группа согласных фонем [Якобсон 1985б: 188] – |j|, |в|, |ф|, |м|, |м’|, |х|[17]. Это делает консонантные составляющие падежных флексий надежными маркерами (о надежности морфологических маркеров винительного падежа см. [Воейкова 2008]). Омонимия с именительным и родительным падежами разрешается при помощи синтаксического окружения. В письменной речи инструментом разрешении омонимии является порядок слов, ср. пример (28):

28) В структуре долгов компаний облигации как более дешевый инструмент все больше заменяют векселя. [«Финансовая Россия» (2002)]

Если нет специальных контекстных указаний, то первая из омонимичных форм (облигации) воспринимается как именительный, а вторая (векселя) – как винительный падеж. Иногда, как в примере (29), более обширный контекст способствует однозначному пониманию:

29) Знаю я, что без тебя мне будет плохо, / И ничто не облегчит мои страданья, / Но, поверь мне, никогда дитя порока / Не полюбит непорочное созданье. (Популярная песня)

Поскольку лирический герой говорит о своих чувствах и подразумевает, что он и есть дитя порока, следует понимать, что дитя порока в данном случае является субъектом, а непорочное созданье – объект в форме винительного падежа. В устной речи правило порядка слов не действует и заменяется выбором акцентоносителя. Фразовое ударение несет Объект в винительном падеже. Подобные неоднозначные высказывания не являются редкостью и возникают в тех случаях, когда и субъект, и объект выражены существительными ср.р., ж.р. 3-го склонения (мать любит дочь) или мн.ч. Если существительные характеризуются разным грамматическим родом, выбор субъекта осуществляется по согласованию с ним глаголов прошедшего времени, ср.:

30) Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение. [А. С. Пушкин. Арап Петра Великого (1828)]

В настоящем времени двусмысленность такого рода не разрешается на уровне глагола, однако форма согласованного определения поверхностная позволяет заключить, что в примере (30) существительное вежливость стоит не в винительном, а в именительном падеже.

Винительный падеж согласуемых имен прилагательных также принимает разные формы в зависимости от одушевленности / неодушевленности того существительного, от которого они зависят, однако, как видно из примера (30), вариативность в области прилагательных распределяется не по типам склонения, а по родам существительных. Так, в ж.р. и ср.р. в ед.ч. не только сами одушевленные и неодушевленные существительные, но и зависящие от них прилагательные получают одинаковые окончания, ср. белую чайку – белую березу, черную мышь – черную тушь, сказочное чудовище – сказочное вознаграждение. В м.р. в ед.ч., а также во мн.ч. для всех родов и типов склонения одушевленные и неодушевленные существительные и зависящие от них прилагательные получают различные окончания: большой стол, но высокого блондина, уютные комнаты, дома, кресла, но ужасных негодяев, авантюристок, чудовищ. Иными словами, прилагательные являются надежным показателем винительного падежа для всех слов ж.р., а для несклоняемых существительных и существительных 3-го склонения (на согласный, типа дочь, степь) окончания прилагательных являются одним из основных маркеров винительного падежа.

Подробнее о формальном выражении винительного падежа у существительных разных словоизменительных типов и его взаимодействии с категорией одушевленности см. также статьи Одушевленность (а также п. 3) и Склонение существительных.

Некоторые языки демонстрируют различия в падежном маркировании имен существительных и местоимений [Kittilä, Malchukov 2009: 552–553]. В русском языке личные местоимения различают формы винительного и именительного падежей вне зависимости от одушевленности их антецедента (см. Местоимение): вижу его ‘мальчика’ и вижу его / *вижу он ‘дом’. Иными словами, у местоимений в русском языке разграничение именительного и винительного падежей проводится более последовательно, чем у имен существительных. В то же время личные местоимения не различают форм винительного и родительного падежей.

3. Категория одушевленности имен существительных и проблема раздельного обозначения объекта

При образовании форм винительного падежа русские имена существительные ведут себя по-разному. Это связано с появлением грамматической категории одушевленности, которая сформировалась в русском языке к XVII в. (подробнее об этом см. [Крысько 1994]).

Винительный падеж является выразителем категории одушевленности склоняемых существительных, а у несклоняемых это различие проявляется аналитически – в формах согласованных с ними местоимений и прилагательных, ср. увидел молодого конферансье но заказал черный кофе. Противопоставление по одушевленности проявляется в том, что во множественном числе у всех, а в единственном – у существительных м.р. 2-го склонения с нулевым окончанием форма винительного падежа совпадает с формой именительного падежа у неодушевленных слов и с формой родительного падежа у одушевленных. Ср. увидеть труп (неодуш.), но увидеть покойника (одуш.), заметить людей (одуш.), но услышать голоса (неодуш.). Одушевленные существительные среднего рода в ед.ч. этого свойства не проявляют, например: разглядел чудовище, страшилище, а не чудовища, страшилища. Слово подмастерье, относящееся к м.р., но имеющее флексию ср.р., имеет в винительном падеже вариативные окончания[18]. Подробнее о выражении категории одушевленности см. в статье Одушевленность.

Не случайно, что эта категория оказывается существенной именно для падежной формы, выражающей прямой объект. Так, например, в функции «изменения статуса», выражаемой винительным падежом с предлогом в, противопоставление одушевленных и неодушевленных существительных стирается; ср. пойти в солдаты (см. ниже п. 5.3). Таким образом, для неодушевленных существительных во мн.ч. и в м.р. и ср.р. (а также для слов ж.р. 3-го склонения типа дверь) оказывается невыраженным противопоставление субъекта и объекта действия. Для одушевленных же существительных несущественно противопоставление полного и неполного охвата объекта действием, выражаемое противопоставлением форм винительного и родительного падежа (см. п. 1.2), которые для этого класса слов совпадают.

Способность винительного падежа к различению одушевленности / неодушевленности является частным проявлением свойства «дифференциального объектного маркирования», или «раздельного обозначения объектов»[19] [Malchukov, de Swart 2009]. Это свойство состоит в том, что в некоторых языках имена существительные в одной и той же объектной позиции могут получать разное падежное оформление в зависимости от грамматических свойств имени. При этом различаются две разновидности раздельного обозначения:

1) одни формы получают окончание, другие остаются немаркированными по признаку падежа;

2) все существительные в роли объекта получают окончания, но при этом используются разные падежи.

Формально различие по одушевленности в русском языке (выражаемое во мн.ч. и в м.р. 2-го скл. ед.ч.) относится ко второму типу противопоставления (разные падежи), однако у него есть признаки также и первого типа. Неодушевленные существительные (за исключением 1-го скл. ед.ч.) остаются в базовой (немаркированной) форме, а одушевленные получают окончание родительного падежа. В основе раздельного падежного обозначения объектов может лежать не только одушевленность, как в русском языке, но и другие признаки, например определенность; см. общий обзор в [Malchukov, de Swart 2009] или данные амхарского языка в работе [Amberber 2009].

Хотя в основе раздельного объектного маркирования обычно лежат формальные грамматические признаки, в нем проявляется также и семантическое начало [Зубова 2009], [Русакова 2007]. Конкуренция падежных форм может наблюдаться только при некоторых группах глаголов, причем существует шкала глагольных типов (признаков), которые могут способствовать раздельному маркированию [Malchukov, de Swart 2009: 342–343]. Помимо винительного падежа, «ареной» раздельного маркирования может считаться именительный падеж (при этом имеется в виду «раздельное маркирование субъекта» – differential subject marking), однако для русского языка последний тип нехарактерен.

4. Синтаксические позиции, характерные для форм винительного падежа

4.1. Винительный падеж в позиции прямого объекта

Как уже говорилось выше (см. п. 1), дополнение, выраженное беспредложным винительным падежом, встречается после переходных глаголов, для которых оно является обязательным (т.н. прямое дополнение, или прямой объект). Высказывания с винительным падежом отражают наиболее активное воздействие Агенса на Пациенс, прототипическую «сцену манипулятивной активности» (термин Д. Слобина), во время которой Пациенс максимально преобразуется в рамках названного действия. Воздействие на Пациенс в случае конкретных действий оказывается заметным, в нем происходят существенные изменения, вплоть до его возникновения или исчезновения, ср. выпил воду, сжег документы, раздавил таракана, нарисовал свою дочь, расколол полено, посадил картошку, построил дом, родила мальчика и т.д. Прототипические Пациенсы являются неодушевленными существительными, поэтому описанное выше формальное совпадение винительного падежа и именительного падежа может разъясняться просто соотношением одушевленного Агенса и неодушевленного Пациенса, ср. Мышь любит сыр. Именно поэтому в разговорной речи часто встречается конструкция топикализации, в которой объект вынесен в тему сообщения и оформлен именительным падежом, например: Юбка – я уже погладила. Аграмматичность подобных высказываний не мешает их пониманию, т.к. и без формального обозначения семантические роли заданы соотношением одушевленного Агенса и неодушевленного Пациенса. Хотя после топика в таких конструкциях отмечается пауза, она может быть минимальной и в быстрой речи совсем не ощущается. Это показывает, что семантические отношения между актантами играют решающую роль в коммуникации, а грамматическое оформление отношений между ними может оказаться менее существенным. Степень воздействия на Пациенс, оформленный винительным падежом, оказывается различной и зависит от семантики управляющего глагола. Существенно, что в большинстве случаев Пациенс демонстрирует ощутимые результаты воздействия, ср. глаголы прямого физического воздействия в (31):

31) Ножки очистить, опалить, поскоблить, тщательно промыть, разрубить на части. [Рецепты национальных кухонь: Армения (2000–2005)]

При употреблении винительного падежа с глаголами перемещения или каузации перемещения воздействие не нарушает структуры Пациенса. Изменяется только его местоположение, причем дефолтное понимание предложений с глаголами каузации перемещения предполагает, что действие имело результат. Так, в примере (32) предполагается, что приглашение было не только сделано, но и принято, если не было специальной манифестации отказа:

32) Так случилось, что вскоре после окончания войны судьба свела Лаврова с Сергеем Королевым, который пригласил молодого военного инженера принять участие в изучении немецкой трофейной ракетной техники. [«Computerworld» (2004)]

Таким образом, в результате действия, обозначенного переходным глаголом, меняется или сам объект, или его дислокация относительно других объектов. Результаты воздействия не так заметны при употреблении винительного падежа с глаголами восприятия или каузации восприятия, как в примере (33):

33) На допросе в прокуратуре родители подозреваемых падали в обморок, слушая рассказы своих чад о произошедшем. [«Московский комсомолец» (2004)]

Минимальное воздействие на объект, передают глаголы чувств и эмоций, ср. пример (34):

34) Год назад я рыдала, что еду в какой-то маленький городишко под названием Нанси, в то время когда я люблю Париж и друзья у меня там. [Запись LiveJournal (2004)]

Формы винительного падежа могут входить в состав словосочетаний, равных по значению глаголу без дополнения, например: сделать заявление – заявить, выдвинуть требование – потребовать, оказать помощь – помочь, совершить ошибку – ошибиться и т.д. Такие сочетания особенно часто встречаются в официально-деловой и канцелярской речи. Степень слитности глагола и дополнения в данном случае оказывает влияние на форму так называемого «плавающего определения» (такого как сам или один), если оно появляется в составе высказывания, см. анализ примеров типа (35а) и (35б) в книге [Тестелец 2001: 302]:

35) а. Иван дал обещание сам (*самому) встретиться с нами.

б. Иван нарушил обещание встретиться с нами (^?сам / ^?самому).

Синтаксические свойства устойчивого сочетания в примере (35а) оказываются отличными от свойств свободной именной группы обещание в (35б). Дополнение в винительном падеже в (35а) настолько слито с глаголом, что не влияет на «плавающее определение», в то время как свободная именная группа в (35б) препятствует его появлению. Окончательное объяснение этому явлению пока не найдено, однако полезно иметь в виду, что имя в винительном падеже в устойчивых сочетаниях, по семантике равных глаголу, не в полной мере реализует свои синтаксические функции.

В этом случае семантический признак перцептивности, характерный для большинства «сцен манипулятивной активности» (термин Д. Слобина), отсутствует, винительный падеж употребляется формально, однако для большинства случаев употребления прямого дополнения такого типа сохраняется возможность пассивной трансформации (характерная для канонического прямого дополнения, см. Переходность), ср. пример (36):

36) В марте некто Власенко проникнет в американское посольство, выдвинет требования. [«Солдат удачи» (2004)] = ‘требования будут выдвинуты’

Невозможность пассивной трансформации специфична для каждого языка и может объясняться семантикой глагола или его аспектуальными характеристиками (подробнее об этом см. [Beedham 1982], [Beedham 2005]).

При отрицании винительный падеж дополнения может заменяться на родительный, ср. заметил решетку – не заметил решетки. Уже в «Русской грамматике» отмечалось, что эта замена не всегда реализуется в современной речи. Были выделены обязательные случаи такой замены, а также случаи обязательного сохранения винительного падежа при отрицании [Грамматика 1980(2): 416–417]. Сохранение винительного падежа связывается с определенными синтаксическими конструкциями и с ослаблением самого отрицания. Недавние исследования показывают, что в последние тридцать лет ослабления позиции родительного падежа при отрицании не произошло [Падучева 2006: 4–6], [Объектный генитив 2008]. Подробнее см. также Отрицание / п. 6.1. Родительный падеж при отрицании.

4.2. Предложные сочетания с винительным падежом в пространственном значении

Винительный падеж используется при следующих пространственных предлогах (подробнее см. также статью Предлог):

· в(о) (в корзину), на (на стол), под(о) (под лавку), за (за дом) – значение цели движения, см. п. 4.2.1;

· о / об(о) – значение «динамического контакта», см. п. 4.2.2;

· через(о) / чрез(о) (через речку), сквозь (сквозь стену) – разные типы обозначения траектории движения, см. п. 4.2.3.

Многозначность пространственных предлогов способствует тому, что они часто употребляются в переносном значении – для обозначения средства или помощника (через Думский комитет, через адвоката), а также для передачи разнообразных временных параметров (через пять минут), см. п. 4.3.

4.2.1. Припредложный винительный со значением цели движения

Для русского языка характерна такая стратегия оформления пространственных отношений, при которой направление в сторону ориентира и местонахождение выражаются предложными группами с одним и тем же предлогом (в, на, под, за), но разными падежными формами (винительным vs. предложным или творительным падежом), ср.: идти в школу (направление), но учиться в школе (местонахождение), упасть под забор (направление), но спать под забором (местонахождение). В таких сочетаниях предлог отвечает за выражение конкретной локализации, а падеж – собственно за выражение семантической роли соответствующего локативного участника – Цели движения vs. Места (см. Семантические роли). Форма винительного падежа в сочетании с пространственными предлогами в, на, под, за обозначает Цель движения, ср.:

37) И так они все время, из Омска отъедут… и обратно в Омск. [Е. Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]

Соответствующее обозначение Места оформляется при помощи предложного падежа для предлогов в и на (ср. родился в Омске) или при помощи творительного падежа для предлогов за и под (ср. лежит под столом).

Аналогичная система раздельного маркирования пространственных детерминантов существует и в других языках, например в немецком, где при одних и тех же предлогах in, auf, an и др. направление также выражается винительным, а местонахождение – дательным падежом; ср. auf der Tafel ‘на доске – дат.п. ’, auf die Tafel ‘на доску – вин.п. ’. Таким образом, припредложные формы винительного падежа обычно сочетаются с глаголами движения, ср. уехал в Баден-Баден, перебрался в деревню, в то время как формы предложного падежа сопровождают статичные глаголы бытия, местонахождения, состояния: жил на Лиговке, работал в Муроме, спал на вокзале.

Набор предлогов, различающих место и направление при помощи падежного оформления, ограничен. Многие предлоги, способные вводить локативного участника со значением направления движения или места, в обоих случаях управляют одним и тем же падежом, ср. висит над раковиной / повесь над раковиной / *повесь над раковину. Не исключено, что со временем происходит сужение сферы употребления пространственных предлогов с множественным управлением и вытеснение винительного падежа из направительных контекстов. Так, предлог перед (пред), который в современных текстах управляет творительным падежом, ранее присоединял также винительный[20], ср.:

38) У меня всегда сердце бывает не на своем месте, когда ты ходишь в город; я всегда ставлю свечу перед образ и молю господа Бога, чтобы он сохранил тебя от всякой беды и напасти. [Н. М. Карамзин. Бедная Лиза (1792)]

В современном языке в таких контекстах употребляется творительный падеж места. Это явление можно считать очередным проявлением движения к аналитизму, при котором место и направление будут различаться только на уровне глагола, но не на уровне падежного оформления локализатора. В других случаях, напротив, и место, и направление выражаются винительным падежом. Так, предлог через, способный в сочетании с глаголами движения обозначать траекторию, может также указывать на местоположение в сочетании со статичными глаголами, ср. перешел через улицу vs. живет через улицу.

Однако в большинстве случаев употребление винительного падежа оказывается связанным с динамической ситуацией перемещения. Поэтому в безглагольных конструкциях с винительным падежом подразумевается повелительность, желательность, в то время как при употреблении предложного падежа речь идет о констатации уже имеющегося положения дел; ср. команды Ноги на ширине плеч! с констатирующим значением и Ружья на плечо! с императивным значением (см. ниже п. 5.2).

4.2.2. Винительный падеж при предлоге о / об(о): значение «динамического контакта»

Оказывается, что узус влияет на семантику форм, закрепляя за ними те значения, которые связаны с их типичным окружением. В отношении падежных форм это обстоятельство приводит к той ситуации, которая была описана К. С. Аксаковым: «Падежи имеют свой самостоятельный смысл, обнаруживающийся при всяком случае разными своими сторонами». Падежи «могут и должны рассматриваться сами в себе, а не только в употреблении; следовательно, должны быть поняты с этой точки зрения, даже и вне синтаксиса, в котором, конечно, как и в живой речи, полнее выступает смысл и падежей, и всех грамматических изменений» [Аксаков 1860: 80]. Выражаясь современным языком, семантика конструкций, в которых часто употребляется та или иная падежная форма, постепенно становится ингерентным свойством этой формы. Так, и в сочетаниях с другими предлогами винительный падеж передает динамическую ситуацию, ср. ситуации «динамического контакта» (термин из работы В. А. Плунгяна [Плунгян 2002: 229]) с винительным падежом, вводимым предлогом о (об), например в (39):

39) Что пень об сову, что сову об пень, все сове больно. (Пословица)

И в этом случае форма винительного падежа обозначает элемент динамической ситуации, направленной на объект воздействия. Не случайно Р. О. Якобсон приписывал всем употреблениям винительного падежа не только семантический признак полного охвата объекта действием, но и признак направленности [Якобсон 1985б: 179], который присущ этой падежной форме, так же как и форме дательного падежа; ср. комбинацию винительного и дательного в примере (40):

40) …в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов… [А. С. Грибоедов. Горе от ума (1824)]

При этом дательный падеж (к тетке) отличается от винительного (в деревню, в глушь, в Саратов) периферийностью по отношению к основному действию. Следовательно, основными признаками винительного падежа, по мнению Р. О. Якобсона, являются направленность, полный охват объекта действием и отсутствие периферийности [Якобсон 1985б: 179].

4.2.3. Винительный падеж при предлогах через(о) / чрез(о), сквозь: траектория движения

С другими пространственными предлогами формы винительного падежа также проявляют указанные семантические признаки; ср. сочетания существительных в винительном падеже с предлогами через и сквозь, обозначающие траекторию движения [Плунгян, Рахилина 1996], в (41)–(42):

41) Недолго постояв так, он также пролез сквозь сосняк на то место, где они выбрались из болота. [В. Быков. Болото (2001)]

42) Когда Петр Михайлыч ехал через рощу, гремел гром, и деревья шумели и гнулись от ветра. [А. п.  Чехов. Соседи (1892)]

Пример (42) можно истолковать двояко – как разновидности пролативного употребления, обозначающие «маршрут» и «проход» (в терминологии [Ганенков 2002]). «Проход» в этом смысле обозначает скорее пересекаемое препятствие. Предлог сквозь концентрирует внимание на препятствии, в то время как через может обозначать и траекторию движения, как в (42), и препятствие (43), и способ достижения цели (44):

43) Я подхожу к окну, пробираясь через леса ― ее дом ремонтируют, ― и смотрю сквозь занавеску. [Ю. Казаков. Голубое и зеленое (1956)]

44) В город проникнем со стороны вокзала. Через овраги ― и прямиком на вокзал. Там, кстати, буфет хороший есть. [А. Логинов. Мираж (2003)]

В примерах (42) и (44) винительный падеж употребляется в пролативном значении, которое может также манифестироваться творительным падежом (ср. пробираясь лесами, полями, оврагами). Возможность замены на творительный падеж является отличительным признаком пролативного значения. Другим признаком служит сочетаемость с глаголами передвижения, ср. идти через лес = лесом, ехать через поле = полем, но лезть через бурелом -*буреломом. Иными словами, предлог через может вводить либо обозначение траектории, либо обозначение препятствия, в то время как сквозь специализируется на семантике препятствия.

4.3. Предложные сочетания с винительным падежом для обозначения временных пунктов и промежутков

В русском языке для обозначения временных пунктов могут использоваться все падежи, начиная с именительного; см. Именительный падеж / п. 3.2.3. Именительный пространственно-временной локализации. Ср. пример (45):

45) А. С. Пушкин скончался 29 января, в пятницу, в 1837 году, в 2 часа 45 минут дня, или, как раньше писали, пополудни. (Л. Майстров. Когда скончался Пушкин?)

Как видно из примера (45), число обозначается беспредложным родительным падежом, год – предложным (или тоже родительным при условии, что названа точная дата, ср. 29 января 1837 года), день недели и точное время – винительным падежом с предлогом в (в пятницу; в 2 часа 45 минут), часть суток – родительным или творительным падежом, ср. дня при обязательном указании точного времени или ранним утром без такого указания. Дательный падеж также может участвовать в обозначении верхнего временного предела, ср. пример (46):

46) Я назову компанию «Яблоко», если к 5 часам вы не предложите лучшего. (С. Джобс. Афоризмы)

Подобное употребление дательного и предложного падежей связано с тем, что время представляется как пространственная метафора. Расположение на оси времени обозначается как стремление к пространственному пределу; ср. пространственное употребление этих форм: к дому, в доме. Винительный падеж в зависимости своей синтаксической позиции может обозначать точку на временной оси или временной промежуток.

4.3.1. Винительный падеж при обозначении положения событий на временной шкале: в пять часов, вчерашний день, всю зиму

Винительный падеж при обозначении времени не вполне подчиняется пространственной метафоре, так как в пространственной сфере он обозначает не местонахождение, а направление (см. выше п. 4.2), ср. в дом, на гору. В сочетании с обозначениями временных точек или промежутков эти же предлоги передают фиксированное положение события на оси времени (например, в 11 часов, в этот час)[21], см. (47):

47) И нарушает эту тишину лишь сиплый женский бас, льющийся из ниоткуда:

«Внимание! В 8 часов 16 минут из четвертого тупика отправится поезд до Петушков». [В. Ерофеев. Москва-Петушки (1970)]

Любопытно, что сочетания со словом год после количественных числительных в аналогичной функции употребляются в предложном падеже, в то время как винительный падеж с предлогом в при слове год обозначает возраст, если речь идет о живых существах; ср. (48):

48) В 1963 году, в двадцать один год, Стивен Хоукинг был приговорен к скорой смерти. [«Знание – сила» (2003)]

По-видимому, употребление той или иной формы падежа связано с тем, насколько временной отрезок превышает длительность события и какова его референция. По классификации временных детерминантов, данной в работе Е. В. Падучевой [Падучева 1988: 192–193], указание на конкретную дату (число и год) отличается от упоминания времени (часа и минуты) и от обозначения возраста однозначностью своей референции. Временные отрезки, выраженные родительным и предложным падежом в примере (45), однозначно указывают на время совершения события, как и предложный падеж в примере (48). Все временные отрезки, обозначенные винительным падежом в указанных примерах, имеют неоднозначную референцию, т.е. зависят от контекста или времени произнесения высказывания. Объявление об отправлении поезда в конкретный час имеет смысл только в контексте определенного дня. Иными словами, винительный падеж используется для обозначения временных промежутков с неоднозначной референцией, ориентирующихся не на объективный отсчет времени, а на дополнительную точку отсчета. Ею может служить момент речи, ср. такие относительные употребления, как в тот же день, в эти дни и т.д. Этот семантический оттенок характеризует и архаичное употребление беспредложного винительного падежа в качестве временного детерминанта, ср. (49):

49) Вчерашний день, часу в шестом, зашел я на Сенную… [Н. А. Некрасов. «Вчерашний день, часу в шестом...» (1848)]

Приблизительное указание времени может обозначаться предложным падежом с порядковым числительным (в шестом часу) или винительным падежом с перестановкой компонентов (часов в шесть). Комбинация этих средств (часу в шестом) передает максимальную степень неуверенности: даже указание часа вызывает сомнение. По-видимому, винительный падеж без предлога (вчерашний день) может употребляться в современном языке только в сочетании с прилагательными, такими как прошлый, последний, будущий. Предложная конструкция значительно более современна и допускает другие распространители, помимо перечисленных. В примере (50) пропуск предлога нежелателен:

50) Но в прошлую зиму к Малике Юсуповне прикатил племянник с женой, молодой богатый парень по имени Тахир. [Д. Донцова. Уха из золотой рыбки (2004)]

Различие между временными обстоятельствами в примерах (49) и (50) практически незаметно. В обоих случаях детерминанты обозначают объемлющее время (термин Е. В. Падучевой [Падучева 1988: 193]), значительно превышающее и включающее в себя время события; в обоих случаях сказуемое выражено глаголом достижения (зашел, прикатил). Без предлога естественнее было бы сказать приезжал племянник. Изменение направленности глагола в данном случае отменяет результат действия: приставочный глагол с семантикой разнонаправленности приезжал означает, что в данный момент ситуация изменилась – племянник был и уехал. Значение глагола небезразлично к особенностям обозначения временного промежутка. Можно предположить, что беспредложный винительный передает семантику контраста по отношению к моменту речи, ср. (51): ситуация в эту зиму отличается от той, которая обозначена в высказывании. Кроме того, беспредложный винительный стремится к совпадению временного отрезка и события, в то время как употребление предлога подчеркивает, что время события значительно меньше включающего его временного отрезка; ср. (50) и (51):

51) Отопление прошлую зиму не работало в одной комнате, а сейчас еле теплые батареи во всей квартире. [Запись LiveJournal (2004)]

Ситуация, описанная в (51), в отличие от точечного события в (50) сохранялась в течение всего временного промежутка «прошлой зимы» и контрастирует с «этой зимой». Такое употребление беспредложного винительного в целом сочетается с его способностью обозначать длительность, ср. (52):

52) И все, …кино уже не смотришь, а пытаешься вспомнить, где же эта актриса играла, и весь вечер пытаешься вспомнить, и еще половину следующего дня. [Е. Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]

Предложно-падежные сочетания с винительным падежом существительных, обозначающих отрезки времени, составляют приблизительно восьмую часть всех употреблений винительного падежа от этих слов. Существенно, что сочетания с предлогами стремятся к функциональной однородности (см. сноску 16), в то время как беспредложные употребления включают и все актантные позиции (контексты типа вспоминаю прошлую зиму), число которых превышает обстоятельственные употребления.

Винительный падеж с предлогом в, но без определения или формы приименного родительного обозначает обычно меру времени при повторяющемся действии, ср. в минуту, в час, в секунду; см. (53):

53) …максимальная интенсивность ливня ― до 7 мм в минуту. [Ю. Н. Карпун. Природа района Сочи (1997)]

Употребление приименного родительного или согласованного определения к имени, называющему временной промежуток, препятствует такому пониманию, описывая опыт переживания Говорящим или субъектом определенных ситуаций, ср.: в его минуты роковые, во дни сомнений и разочарований, во дни торжеств и бед народных. Такие высказывания отражают индивидуальную систему временной ориентации и чаще всего характеризуются временной нелокализованностью, как в примере (54):

54) В минуту опасности морские коньки могут ненадолго ускориться, взмахивая плавниками до 35 раз в секунду (некоторые ученые называют даже цифру 70). [«Знание – сила» (2003)]

При этом противопоставление форм ед.ч. и мн.ч. в составе детерминантов оказывается несущественным, ср. (54) и (55):

55) В искусстве нужнее выдержка даже в минуты высших увлечений или отчаяния. [И. А. Архипова. Музыка жизни (1996)]

Приименный родительный может также приобретать конкретное значение (например: день рождения, день сурка, день пенсии), указывая на объективную дату, но не называя ее. Употребляя такие номинации, Говорящий либо предполагает, что Собеседнику известно, какому дню они соответствуют, либо реальная дата оказывается несущественной, ср. (56):

56) А на дни рождения мамы и папы (оба родились в июле) дети тайком от героя дня украшали стол. [И. Грекова. Фазан (1984)]

В этом случае ед.ч. и мн.ч. существительных, обозначающих временные промежутки, противопоставлено. В примерах типа (56) предлоги в и на употребляются синонимично, но обычно сочетание с в передает семантику времени, а сочетание с на подчеркивает семантический оттенок события, ср. пригласить на день рождения, подарить на день рождения.

4.3.2. Винительный падеж при обозначении срока: за три дня

Формы винительного падежа употребляются и с другими предлогами. Так, предлог за вводит временной промежуток, достаточный для совершения действия, ср.:

57) Затем ювелирных дел мастера из Екатеринбурга за несколько дней изготовили медаль «За честную победу» из золота 760-й пробы. [«100% здоровья» (2002)]

Такие детерминанты встречаются в ситуациях, отражающих контролируемые «скачки» или результаты, и обозначают срок исполнения [Падучева 1988: 200–201].

4.3.3. Винительный падеж при обозначении предшествования / следования: за несколько дней до, несколько дней назад, через несколько дней

Еще одна разновидность детерминантов с за (ср. употребления со значением срока в п. 4.3.2) называет интервал предшествования, как в примере (58):

58) За несколько дней до свадьбы жених катал на лошадях всех участников вечеринок. [«Народное творчество» (2004)]

В этом случае существует еще одна точка отсчета помимо момента речи, обозначенная детерминантом до + род.п. (до свадьбы). Этот компонент может быть представлен имплицитно, ср.:

59) Крупнейшие чиновники России ― более 600 человек ― знавшие за несколько дней, если не за несколько недель, о том, что будет обрушен рубль, баснословно нажились! [«Завтра» (2003)] = ‘за несколько дней / недель до дефолта’

Анализ детерминантов, обозначающих предшествующий интервал, проведенный в работе С. С. Сая, показал, что нарастает тенденция к экспликации точки отсчета в таких высказываниях [Сай 2010: 140]. В работе показано, что за последние три столетия в русском языке произошла специализация конструкций с предшествующим интервалом: «…в русском языке произошла дифференциация структур со значением предшествования в зависимости от наличия / отсутствия эксплицитного указания на временной ориентир. При указании на такой ориентир используются структуры типа за неделю до приезда, без него – структуры типа неделю (тому) назад (и некоторые другие…)» [Там же: 145]. Автор не исключает, что эти изменения связаны с развитием двух разновидностей значения у предлога за, ср. примеры (57) и (58)–(59). В других языках эти разновидности значения могут передаваться разными предлогами, ср. немецкие предлоги innerhalb ‘за, в пределах’, соответствующий употреблению за в (57), и vor ‘перед’, соответствующий оттенку значения в (58) и (59). Для указания на интервал в прошлом используется специализированная конструкция Х дней (тому) назад. Исследование С. С. Сая показало, что эта конструкция употребляется тогда, когда отсутствует эксплицитное указание на дополнительный временной ориентир [Там же].

Симметричное обозначение интервала в сфере будущего реализуется винительным падежом с предлогом через, ср.:

60) Через неделю вернусь, не переживай, что со мной может случиться! [Е. Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]

Таким образом, значительное количество случаев употребления форм винительного падежа для обозначения временного детерминанта связано с указанием временного промежутка, сориентированного относительно точки отсчета, отличной от момента речи. Понимание таких высказываний возможно только в случае прямого указания на эту точку отсчета или общего знания.

5. Конструкции с винительным падежом

Конструкции с винительным падежом представляют собой синтаксические сочетания, отражающие обычные манипуляции с объектами или содержащие требование подобных манипуляций. К появлению таких частично воспроизводимых, а частично конструируемых в процессе речевой деятельности единиц приводят два различных процесса. С одной стороны, наблюдается грамматическая специализация свободной синтаксической конструкции в определенных прагматических условиях (ср. анализ временных конструкций типа три дня тому назад в [Сай 2010]).

С другой стороны, к появлению конструкций приводит декомпозиция сложившихся единств (ср. пример М. Барлоу It is not over until the fat lady sings и его модификации в [Barlow 2000: 329–334]).

Ниже рассматриваются императивные конструкции с винительным падежом (см. п. 5.1. и п. 5.2), образованные первым способом, и конструкции со вторым винительным падежом (п. 5.3), возникшие, скорее всего, вторым способом.

5.1. Требование объектов типа «Скальпель!»

Безглагольные команды, содержащие требование объекта, представляют собой восклицательные предложения, в которых содержится наименование объекта в винительном падеже. По-видимому, специализация подобных высказываний постепенно возрастает. Первым по времени образцом такой конструкции в Основном корпусе является пример (61):[22]

61) – Если мы счастливо пристанем к борту, ты будешь нянчить внуков моих. ― Крюк! ― закричал урядник; с борта кричали: «Лови, лови!» [А. А. Бестужев-Марлинский. Фрегат «Надежда» (1833)]

Только по контексту можно судить о том, является ли такое высказывание требованием с эллипсисом императива глагола передачи объекта или констатацией (назывным предложением с именительным падежом (см. Именительный падеж)) из-за регулярной омонимии форм именительного падежа и винительного падежа у неодушевленных существительных м.р. и ср.р., мн.ч., а также у слов ж.р. с нулевым окончанием. При анализе 1553 примеров[23] однословных восклицательных предложений, содержащих именительный или винительный падеж существительного, обозначающего инструмент или орудие, выясняется, что доля специализированных требований с винительным падежом возрастает в хронологической последовательности. Ранние примеры такого использования редки, ср.:

62) Стоя на амвоне лицом ко всем предстоящим, держа орарь тремя перстами, произносит диакон древнее возглашение: Двери! Двери! ― древле обращаемое к привратникам, стоявшим у входа дверей… [Н. В. Гоголь. Размышления о Божественной Литургии (1847)]

Если наиболее ранние сто примеров (1820–1860-е гг.) содержат лишь пять конструкций требования объекта, то в последних ста примерах (1990–2007-е гг.), их уже 24, ср.:

63) Пленник стоял на одной ноге, занеся вторую над лицом Большого. ― Веревку! ― прошипел он. [О. Дивов. Молодые и сильные выживут (1998)]

Разумеется, это можно считать лишь тенденцией, а не статистической закономерностью, однако эта тенденция дает возможность предположить дальнейшую специализацию конструкций с формой винительного падежа в функции требования объекта. Конечно, этот процесс характерен только для прототипических наименований инструментов и орудий.

Употребление форм винительного падежа при эллипсисе императива глагола передачи является частотным в разговорной речи в ситуациях, описывающих заказ или выбор каких-либо предметов (в магазине, ресторане и т.п. ). Ср. большое число подобных (64) примеров в Корпусе устной непубличной речи:

64) ― Две половинки курицы, стакан чая и стакан кофе и картошку! [Разговоры в магазине (1985)]

5.2. Команды, касающиеся частей тела и объектов c двойным винительным падежом типа «Руки на капот!»

Винительный падеж пространственной локализации также служит материалом для образования специальной императивной конструкции. Цель такого императива – добиться от Адресата определенного положения части тела или орудия, ср. ружья на плечо, руки на капот, пушку на пол и т.д. Данные Корпуса показывают, что конструкции с двойным винительным падежом в ранних текстах использовались исключительно как пространственные показатели в повествовательных двусоставных предложениях с глаголами перемещения:

65) …фигура все оставалась в одном положении, как он сперва увидал ее ― немного запрокинув голову и забросив руки на затылок. [А. Д. Скалдин. Странствия и приключения Никодима Старшего (1917)]

В таком контексте речь идет об описании положения в пространстве, причем в зависимости от управляющего глагола локализатор может быть выражен формой предложного падежа со значением места или винительного падежа со значением направления, ср.:

66) Малый, бледный смертельной бледностью, закатив глаза под лоб, сидел на диване, растопырив ноги на полу. [М. А. Булгаков. Театральный роман (1936–1937)]

67) ― Найдется ли такой человек ― Чубайс, Миллер или Фадеев, ― который скажет, что готов положить голову на рельсы, но после реформирования цены снизятся? [«Аргументы и факты» (2003)]

При этом во всех обнаруженных 213 контекстах, в которых локализатор выражен предложным падежом[24], название части тела в винительном падеже управляется глагольной формой, как в примере (66). Среди предложений с локализатором в винительном падеже[25] также преобладают глагольные конструкции (ср. пример (67)), однако в начале XX в. появляются и первые примеры императивных конструкций без глагола, ср.:

68) ― Руки, руки… Руки на голову!.. Все должно быть видно! [М. п.  Арцыбашев. Миллионы (1912)]

Процент безглагольных конструкций в письменной речи невелик, однако в Устном корпусе примеры, подобные (68), встречаются чаще, особенно в записях разговорной речи и кинофильмах начала XXI в.; ср.:

69) Выбегают с пистолетами четверо. Руки на капот. Объяснили, кто такие. [Телефонный разговор (2000–2005)]

Хотя эти высказывания имеют ограниченную жанровую принадлежность, их специализированная функция говорит о том, что падежные формы даже в отсутствие управляющего глагола сохраняют отпечаток его значения и указывают на определенную лексико-семантическую группу. Если в конструкциях требования объекта типа Скальпель! восстанавливается глагол передачи (см. выше п. 5.1), то двойной винительный указывает на глаголы перемещения в пространстве.

5.3. Конструкции со вторым винительным падежом типа «Пойти в солдаты»

О форме второго винительного падежа чаще всего говорят применительно к словосочетаниям, состоящим из управляющего глагола движения и одушевленного существительного, называющего лицо по должности или профессии (пойти в солдаты, выйти в начальники), ср. (70):

70) …я бы в летчики пошел, пусть меня научат. [В. В. Маяковский. Кем быть? (1928)]

В литературе неоднократно отмечалось, что в таких конструкциях существительное стоит в форме, совпадающей с формой именительного падежа. Так выглядел бы винительный падеж соответствующего существительного, если бы оно являлось неодушевленным [Мельчук 1995], [Зверев 2007], [Русакова 2013] (обычная форма винительного падежа от одушевленных существительных совпадает не с винительным, а с родительным падежом, см. Одушевленность и п. 3). Современные исследования опровергают высказанные ранее предположения о фразеологическом статусе данной конструкции, ее «застывшем» характере, см., например, [Русакова 2009: 258–267], [Русакова 2013]. А. А. Зализняк дает обширный список глаголов, после которых встречается употребление формы «винительного неодушевленного» [Зализняк 2002: 50]. В этот список входят 1) глаголы перемещения типа пойти, выйти, пролезть; 2) глаголы каузации перемещения, типа взять, принять, произвести; 3) глагол играть (в солдаты, в казаки-разбойники); 4) выражение идти (пойти) в гости. Этот ряд может быть дополнен также глаголами желания типа метить, целить (ср. метить в спикеры, целить в геологи). А. А. Зализняк предлагает несколько возможных интерпретаций этого явления. Так, если признать, что указанные случаи относятся к парадигме соответствующих существительных (солдат, рыцарь и т.д.), то придется считать данную форму особым «включительным» падежом, который представляет данную группу как неодушевленное существительное. Другая возможность состоит в соотнесении данной формы с именительным падежом, который в таких употреблениях назывался бы «превратительный». При этом пришлось бы признать, что названные глаголы сочетаются с именительным падежом, который, следовательно, оказывается способен употребляться после предлога[26].

Еще одна возможная интерпретация заключается в том, чтобы считать ед.ч. и мн.ч. данных существительных разными лексемами, причем в форме мн.ч. они способны передавать значение нерасчлененной совокупности (подобно словам группа, отряд): выйти в начальники = выйти в начальство, ср., например (71).

71) Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство… (А. Дементьев)

Тогда было бы естественным считать мн.ч. с таким значением неодушевленным. Если же приписать глаголам значение превращения, то и при отсутствии тождества форм ед.ч. и мн.ч. существительного можно интерпретировать эту форму как именительный падеж [Там же: 51–52].

Ряд употреблений глаголов в сочетании с формой второго винительного падежа существительного представляют собой фразеологизированные обороты. Так, в выражениях с глаголом играть сема перехода в новое состояние затемнена. Речь идет не о превращении, а о временной роли в игре, ср.:

72) Надо сказать, что старик в жизни не видел такой красивой игрушки, даже в детстве: маленьким он любил играть в куклы, а вот драться и бороться не любил. [Л. Петрушевская. Маленькая волшебница (1996)]

Субстантивный элемент устойчивого словосочетания играть в обозначался В. В. Виноградовым как особый класс слов и включался им в разряд pluralia tantum (ср. примеры В. В. Виноградова: играть в кошки-мышки, в свои соседи, в дурачки, в Акулины и т.п. ) [Виноградов 2001: 139]. Заметим, что мн.ч. имени здесь не обязательно, а иногда и невозможно (ср. играть в покер, в дурака, в преферанс и т.д.).

Временную смену положения, местонахождения выражает также форма в гости в сочетании с глаголами движения (поехать, пойти, прийти и др.). Несвободным является и словосочетание выйти / вывести в люди, за которым в русском языке закреплено значение ‘получить / дать хорошее общественное положение’, ср. (73):

73) Но семья какая-то была у нее: воспитывала двух сирот, подобранных в странствиях во время войны. Усыновила их, обучила, вывела в люди. [И. Грекова. Фазан (1984)]

Сема перехода в новое качество затемнена и в словосочетаниях с глагольным компонентом годиться, поскольку такие выражения обозначают не смену состояния, а факт соответствия лица определенной возрастной или социальной группе. Ср. (74):

74) Я ей, можно сказать, в бабушки гожусь. [И. Грекова. Перелом (1987)]

Выражения идти в гости и годиться в (отцы, матери, сыновья и т.п. ) помещены в статьях Малого академического словаря в раздел фразеологических оборотов и устойчивых сочетаний [МАС(I): 324, 339].

В Корпусе со снятой омонимией описанные употребления рассматриваются как форма второго винительного, что значительно облегчает их поиск. М. В. Русакова отмечает, что в данных конструкциях может участвовать более 1 000 разных существительных и более 300 глаголов [Русакова 2009: 258], [Русакова 2013]. При этом состав глаголов способен пополняться, ср. пример М. В. Русаковой:

75) – Что-нибудь случилось, Иосиф Самуилович? – Сегодня в ООФА меня провалили в академики. [Воспоминания о Шкловском (1996)]

В этом заключается относительная стабильность второго винительного в русской падежной системе, хотя он все же является морфологически несамостоятельным, поскольку не имеет в языке специальных средств выражения и всегда совпадает по форме с именительным падежом. Отличие второго винительного от второго родительного и второго предложного состоит в том, что последние два падежа практически не образуют форм от новых слов и оказываются поэтому гораздо менее продуктивными (ср. редкое налить ^?спрайту, невозможное ждать в ^*офису, встретиться в ^*бару, но распространенное пойти в стриптизеры, в депутаты).

М. В. Русакова обращает внимание на метафорическую пространственную семантику указанных форм, объясняя их как «перемещение в окружение людей, обладающих определенными признаками». По ее наблюдениям, «не менее 4 / 5 употреблений этих форм приходится на глаголы перемещения» [Там же: 261]. М. В. Русакова склоняется к первой из предложенных А. А. Зализняком трактовок, объясняя неодушевленность существительных тем, что они в данном случае указывают на нерасчлененное множество лиц.

Наш поиск по Корпусу со снятой омонимией (объем корпуса – 5 944 190 слов) позволил выделить 576 вхождений существительных в форме второго винительного. В этих примерах встретилось не только приглагольное, но и приименное употребление подобных слов, ср. кандидат в президенты / медалисты / мастера спорта. Это показывает, что представление о вступлении в группу, связанное со вторым винительным падежом, ближе к истине, чем представление о превращении. В действительности эти два семантических оттенка трудно разграничиваются, так как переход в социальную группу обычно связан с приобретением субъектом некоторых существенных качеств, ср.:

76) Плюс у меня теперь такая точность в жестах и словах, такая утренняя бодрость, что меня уже зовут в понятые и дважды просили покараулить чемоданы. [«Столица» (1997)]

По-видимому, использование форм ед.ч. в данном контексте чрезвычайно затруднено. Можно привести один особый случай с ограниченным в сфере употребления глаголом хиротонисать, ср.:

77) Спустя год, 25 января 1959 года, митрополит Минский и Белорусский Питирим (Свиридов, f 1963), хиротонисал диакона Василия во пресвитера. [«Журнал Московской патриархии» (2004)]

Всего в Корпусе встретилось 12 употреблений данного глагола, среди которых в четырех случаях дополнение в винительном падеже вовсе опущено; в семи примерах используется обычная форма вин.п.  ед.ч. одушевленного существительного (хиротонисан в епископа / архиепископа / диакона). Лишь в единственном случае (78) употребляется форма мн.ч.:

78) В 1934 году иеромонах Иоанн из монастыря Милково в Югославии был хиротонисан во епископы и назначен возглавить паству русских беженцев в Шанхае. [Н. Галкина. Вилла Рено (2003)]

При этом нельзя исключить, что форма мн.ч. в (78) употреблена не канонически, а по аналогии с другими конструкциями, включающими второй винительный. Возможно, что как раз у глагола хиротонисать отмечается семантика превращения, отмеченная А. А. Зализняком, однако падежная форма, следующая за ним, никак не может быть истолкована как именительный падеж.

Синонимичный глаголу хиротонисать глагол рукоположить, также относящийся к сфере церковной лексики, но более распространенный в языке (ср. 171 вхождение в Основном корпусе), в большинстве примеров используется с дополнением в форме вин.п.  ед.ч., ср. (79):

79) Валерий Захаров был рукоположен во диакона, а 14 августа того же года ― во священника. [«Журнал Московской патриархии» (2004)]

Случаи использования этого глагола в сочетании с существительным в форме вин.п.  мн.ч., а также с опущенным дополнением встречаются гораздо реже, ср. (80)–(81):

80) Но по промыслу Божию сам Патриарх рукоположил его сначала во диаконы, а потом и в священники. [«Сельская новь» (2003)]

81) Похоронен отец Анатолий Головин в Екатеринбурге рядом с Иоанно-Предтеченским кафедральным собором, где 51 год назад был рукоположен и начал свое диаконское служение. [«Журнал Московской патриархии» (2004)]

Заметим, что использование мн.ч. в примере (80) встречается вне сферы церковного обихода, иными словами, мн.ч. в нем может быть объяснено аналогией с обычными употреблениями второго винительного.

Показательно, что глагол посвятить, входящий в тот же синонимический ряд, что и два указанных выше глагола, почти всегда используется в сочетании с формой вин.п.  мн.ч. существительного. Ср. (82):

82) Настанет день, когда я вам подарю по комплекту крыльев, посвящу в птицы и мы улетим. [В. Аксенов. Новый сладостный стиль (2005)]

Исключение опять составляют существительные, называющие церковный сан (диакон, игумен и под.), которые могут употребляться при глаголе посвятить в форме ед.ч. Ср. (83):

83) На следующий день за обедней новопостриженную посвятили в игуменью, и она отправилась к себе в обитель, которую переименовали монастырем… [Д. Д. Благово. Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово (1877–1880)]

Едва ли не единственным примером использования одушевленного существительного, не относящегося к церковной лексике, в форме вин.п.  ед.ч. в сочетании с глаголом посвятить может считаться (84):

84) На Енисейском тракте меня посвятили в сибиряка, Крутов приказал остановить машину. [Э. Лимонов. Книга воды (2002)]

Таким образом, употребление формы ед.ч. имени в роли второго винительного является крайне ограниченным и распространяется в основном на канонические тексты церковно-религиозного стиля.

Контексты, включающие глагол рядить в сочетании с существительным в форме ед.ч. (типа рядить в старуху), не вполне укладываются в описываемые конструкции, так как, в отличие от прототипических сочетаний со вторым винительным типа посвятить в рыцари, характеризуются присутствием видимых внешних изменений в объекте при отсутствии изменений его статуса. Ср. пример, обнаруженный М. А. Холодиловой:

85) Старуху зовут тетка Харыта, и лета ее не старые: она сама себя рядит в старуху, потому что калека она, ноги ее неподвижны. [С. Василенко. Дурочка (1998)] = ‘превращается в старуху’

В контекстах, подобных (85), возможно также употребление мн.ч. рядит в старухи. Показательно, что форма мн.ч. существительных в сочетании с глаголом рядить может принимать закономерную для одушевленных имен форму винительного падежа, совпадающую с родительным падежом, ср. (86):

86) К вечеру ― вся кавбригада на конях. И ― много ряженных в казаков. Потянулись строем. [А. И. Солженицын. Эго (1994)]

При этом сам глагол превратить не допускает после себя мн.ч., если речь идет о единичном объекте, ср. (87):

87) Конечно, что принцессу кто-то превратил в лягушку ― это сказка, но на самом деле принцессы бывают, и короли, и королевы. [М. Харитонов. Времена жизни (1998)]

Таким образом, при глаголах передвижения, метафорически отражающих перемену статуса лица, употребляется форма второго винительного во мн.ч., глаголы хиротонисать и рукоположить в каноническом употреблении требуют первого винительного ед.ч. (совпадающего с родительным), глаголы рядить / рядиться допускают употребление обеих форм числа первого винительного в свободном варьировании, глагол превратить также требует первого винительного, а форма числа при нем зависит от реального количества объектов. Возможно, речь идет о континууме, отражающем разные этапы перехода лица от одного социального статуса к другому.

6. Статистика

Этот раздел основан преимущественно на анализе материала Корпуса устной непубличной речи (общий объем корпуса – 194 061 предложение, 1 229 236 слов), состоящего, в основном, из текстов бытового характера (споров, пересказов фильмов и передач, домашних разговоров и проч.).

Как было указано выше, формы винительного падежа имени занимают в разговорной речи второе по частотности употреблений место после форм именительного падежа. По данным Т. А. Вишняковой, доля винительного падежа существительных составляет в среднем четвертую часть (25,3%) всех его употреблений в разговорной речи [Вишнякова 1967: 7]. В подсчетах Н. Г. Мартыненко, основанных также на материале разговорной речи, показатель винительного падежа оказывается не таким высоким и составляет 21% от всех форм имени [Мартыненко 2009: 48]. Материал Корпуса непубличной речи дает еще более низкий показатель этой падежной формы – 19,9% (см. Таблицу 1).

Таблица 1. Частотность форм винительного падежа существительных в Корпусах со снятой грамматической омонимией

Указанные различия в количественных показателях формы винительного падежа в записях разговорной речи разных лет могут свидетельствовать о постепенном снижении доли этого падежа в устной коммуникации, однако такое предположение не является бесспорным и требует дополнительной проверки.

В Таблице 2 и Таблице 3 представлена информация о доле винительного падежа у 50 наиболее частотных в разговорной речи одушевленных и неодушевленных существительных.[27]

В Корпусе с неснятой грамматической омонимией поиск существительных в винительном падеже возможен только для слов 1-го склонения в ед.ч. (типа мама, работа), поскольку у имен 2-го и 3-го склонений в ед.ч. и у существительных всех трех формоизменительных классов во мн.ч. формы аккузатива совпадают с другими падежными формами в парадигме, т.е. винительный оказывается в этих случаях морфологически несамостоятельным падежом (см. п. 2)[28].

Таблица 2. Доля форм винительного падежа у 50 наиболее частотных одушевленных существительных 1-го скл. (типа мама, папа) в устной непубличной речи

№	номер в Частотном словаре	имя существительное	общее число употреблений в ед.ч.[29]	из них в вин.п.  ед.ч.	% вин.п.
1.	7	мама	1. 210	53	4,4%
2.	27	папа	580	56	9,6%
3.	31	девушка	380	35	9,2%
4.	34	женщина	323	19	5,9%
5.	47	бабушка	406	22	5,4%
6.	52	девочка	326	38	11,6%
7.	81	жена	216	15	6,9%
8.	84	девчонка	247	16	6,5%
9.	90	сестра	251	11	4,4%
10.	95	тетя	199	6	3,0%
11.	101	собака	216	36	16,7%
12.	126	мужчина	125	4	3,2%
13.	127	бабка	127	2	1,6%
14.	153	дедушка	119	8	6,7%
15.	163	кошка	187	39	20,8%
16.	175	дядя	172	4	2,3%
17.	183	подруга	98	5	5,1%
18.	207	рыба	198	74	37,4%
19.	212	дочка	109	19	17,4%
20.	239	баба	122	12	9,8%
21.	288	дура	85	6	7,0%
22.	289	подружка	85	9	10,6%
23.	356	курица	72	17	23,6%
24.	402	девка	62	9	14,5%
25.	441	корова	48	14	29,2%
26.	446	тетка	64	3	4,7%
27.	468	соседка	33	1	3,0%
28.	477	мальчишка	55	5	9,1%
29.	586	бабуля	28	2	7,1%
30.	592	мамаша	35	1	2,8%
31.	609	хозяйка	34	1	2,9%
32.	617	дама	53	5	9,4%
33.	627	учительница	46	3	6,5%
34.	653	мамка	49	2	4,1%
35.	727	сука	31	1	3,2%
36.	757	актриса	34	2	5,9%
37.	869	селедка	30	11	36,7%
38.	870	свинья	28	5	17,8%
39.	882	кукла	20	2	10,0%
40.	919	папаша	22	1	4,5%
41.	954	невеста	27	2	7,4%
42.	955	няня	25	2	8,0%
43.	963	птичка	20	3	15,0%
44.	1058	птица	12	0	0%
45.	1061	рыбка	34	7	20,6%
46.	1063	собачка	29	13	44,8%
47.	1156	красавица	21	1	4,8%
48.	1162	муха	35	3	8,6%
49.	1163	нянька	19	7	36,8%
50.	1216	дева	17	2	11,8%

Средний показатель одушевленных существительных в форме вин.п.  ед.ч. составил 9,8%. Среди 50 слов только у четырех доля этой падежной формы превышает 35%; у 15 слов из этой группы показатель вин.п.  ед.ч. оказался ниже 5%.

Среди четырех одушевленных существительных с высокой долей винительного падежа только одно (нянька) называет человека, тогда как другие три являются обозначениями животных и рыб (ср. рыба, селедка, собачка). Во всех примерах в Корпусе непубличной речи эти слова употребляются в объектном значении, причем в большинстве случаев оно выражается в беспредложных употреблениях существительных.

Таблица 3. Доля форм винительного падежа у 50 наиболее частотных неодушевленных существительных 1-го скл. (типа работа) в устной непубличной речи

№	Номер в Частотном словаре	Имя существительное	общее число употреблений в ед.ч.[30]	из них в вин.п.  ед.ч.	% вин.п.
1.	7	работа	857	271	31,6%
2.	14	машина	701	234	33,4%
3.	21	рука	401	90	22,4%
4.	24	школа	577	142	24,6%
5.	25	неделя	530	230	43,4%
6.	33	сторона	443	153	34,5%
7.	39	квартира	361	151	41,8%
8.	42	комната	285	59	20,7%
9.	45	минута	67	21	31,3%
10.	49	нога	354	69	19,5%
11.	51	голова	362	133	36,7%
12.	53	проблема	247	11	4,4%
13.	59	вода	497	137	27,6%
14.	62	улица	374	74	19,8%
15.	67	пауза	9	3	33,3%
16.	82	штука	162	27	16,7%
17.	83	книжка	228	78	34,2%
18.	87	книга	178	46	25,8%
19.	88	семья	216	29	13,4%
20.	89	фотография	214	40	18,7%
21.	91	история	227	52	22,9%
22.	100	дача	238	96	40,3%
23.	102	группа	178	24	13,5%
24.	105	суббота	209	169	80,9%
25.	111	реплика	9	3	33,3%
26.	113	песня	229	59	25,8%
27.	115	половина	205	62	30,2%
28.	116	программа	164	41	25,0%
29.	118	музыка	173	66	38,1%
30.	120	кухня	127	36	28,3%
31.	125	война	201	42	20,9%
32.	128	картошка	216	74	34,2%
33.	132	деревня	170	46	27,0%
34.	136	пятница	150	112	74,7%
35.	137	цена	173	49	28,3%
36.	138	бутылка	158	56	35,4%
37.	139	игра	124	18	14,5%
38.	144	практика	135	40	29,6%
39.	145	свадьба	162	40	24,7%
40.	146	сумка	151	54	35,8%
41.	148	лекция	105	33	31,4%
42.	161	сила	102	24	23,5%
43.	162	фамилия	166	42	25,3%
44.	168	литература	122	40	32,8%
45.	173	разница	161	3	1,9%
46.	179	копейка	51	3	5,9%
47.	182	погода	152	19	12,5%
48.	184	слава	141	4	2,8%
49.	193	зима	152	29	19,1%
50.	200	больница	109	36	33,0%

Средний показатель для неодушевленных существительных в форме вин.п.  ед.ч. составляет 27,7%, что почти в 3 раза выше аналогичного показателя для одушевленных имен. В этой группе только 2 слова (проблема, разница) обладают низким показателем этой падежной формы (< 5%; ср. 15 слов с аналогичным показателем среди одушевленных имен), в то время как у 30 он превышает 25%.

Почти все существительные с высокой долей винительного падежа употребляются в Корпусе непубличной речи в объектном значении (исключение составляет небольшая группа слов, использующаяся в обстоятельственной функции; в нее входят имена, обозначающие временные интервалы и дни недели, см. п. 4.2), при этом большинство слов встречается в этом падеже как в предложных, так и в беспредложных формах. Ср., например, использование в текстах непубличной речи существительного программа:

88) Надо срочно устанавливать новую программу. [Разговор друзей (2006)]

89) – Куда он ездил? – В Италию, Францию… Там как раз закончилась Франко-прусская война, и Германия с Францией не входили в программу. Но он туда сам все равно съездил. [Разговоры в университете (2007)]

90) – Представляешь, вчера пошли деньги платить за программу, а там акция была. – Какая? – Приведи с собой друга и получи пятьдесят евро. [Разговоры студенток о предстоящей поездке за границу (2007)]

91) Как ты на программу по Англии попала? [Разговор студентки и знакомой преподавательницы (2008)]

92) А про эту программу я слышала что-то. [Телефонный разговор (2007)]

93) – Так что там ничего не надо нажимать, только сразу сканировать? – Ну через программу, которую я тебе тогда показывала. [Разговор о фотографиях (2006)]

Число предлогов, в сочетании с которыми существительное употребляется в текстах Корпуса, оказывается неодинаковым для разных слов и может варьироваться от одного (больница – в; пауза – на; фамилия – на) до пяти (машина – в, за, на, под, через; неделя – в, за, на, с, через; программа – в, за, на, про, через). Частотность этих предлогов в сочетаниях с разными именами также не совпадает.

В некоторых случаях число употреблений существительного с определенным предлогом возрастает в силу устойчивости ряда словосочетаний в языке. Ср., например, предложные формы существительного голова в (94)–(96):

94) Сильные и гордые мужчины не бросают своих жен на произвол судьбы! Им это даже в голову не приходит, потому что они умные! [Микродиалоги (2007)]

95) Просто, если мне сказать, что я вот по этим мелочам промотала тысячу, я схвачусь за голову и скажу: «Какая я дура!» [Беседа о велосипеде (1999)]

96) На самом деле как с ног на голову все перевернулось, работать не могу толком… [Разговор в баре (2006)]

Соотношение предложных и беспредложных форм отличается у существительных разных семантических групп.  Так, имена, обозначающие еду и напитки (картошка), в большинстве случаев употребляются в объектном значении винительного падежа без предлога (в функции прямого дополнения), в то время как слова с локативной семантикой, как правило, используются в разговорной речи с предлогами (обычно в сочетании с предлогами в, на; ср.: на дачу, в деревню).

Исключение из группы имен со значением пространства и места представляет существительное квартира, у которого беспредложное употребление преобладает над предложным (за счет контекстов типа купить / продать / снять квартиру и под.).

В ряде случаев использование указанных существительных без предлога может быть связано с их употреблением в ином (не локативном) значении. Ср., например, употребление слова библиотека в значении ‘предмет мебели’:

97) – Вы хотите раздвижную библиотеку? – Да [В мебельном магазине (2007)]

Особую группу среди имен с высокой долей вин.п.  ед.ч. представляют слова, употребляющиеся в этой падежной форме в обстоятельственном значении. Этот ряд слов включает четыре имени, два из которых обозначают временные интервалы (минута, неделя), а еще два являются названиями дней недели (пятница, суббота). Два последних существительных употребляются в Подкорпусе преимущественно с предлогом в; примеры использования этих слов с иными предлогами (ср. за пятницу, на пятницу, по пятницу; на среду; на субботу, через субботу) или в беспредложных сочетаниях (каждую субботу) являются гораздо более редкими. Существительные, обозначающие дни недели, обладают одними из самых высоких показателей вин.п.  ед.ч. среди неодушевленных слов 1-го склонения. У всех названий дней недели доля употреблений в винительном падеже превышает 70% (ср. пятница – 74,7%, суббота – 80,9%). Интуитивно представляется, что в эту же группу могли попасть существительные, обозначающие времена года (например, весна, зима). Ср. пример (98):

98) Я ходила в шлепках всю эту зиму дома. [Домашний разговор (2005)]

Однако доля вин.п.  ед.ч. оказывается в действительности у слов этой группы невысокой (ср. 19,1% у существительного зима), поскольку большинство примеров в разговорной речи приходится на наречное употребление таких слов (ср. весной, зимой), совпадающее в Корпусе с неснятой омонимией с формой тв.п.  существительных. Ср. (99):

99) Тебе не холодно в юбке зимой ходить? [Микродиалоги (2007)]

Так, из 152 употреблений лексемы зима в Корпусе непубличной речи больше половины (95 вхождений) занимает форма зимой.

Таким образом, в форме винительного падежа наблюдается явная тенденция к преобладанию неодушевленных существительных над одушевленными. Противоположное явление отмечается для именительного падежа, в котором количество одушевленных слов с высокой долей этой падежной формы в несколько раз превышает число имен с низким показателем именительного падежа (см. Именительный падеж). Предпочтительным значением для неодушевленных существительных является объектное, поскольку, как писала Г. А. Золотова, явления, понятия и предметы «не действуют, не мыслят, не передвигаются самостоятельно, они пассивны, они осуществляются или существуют» [Золотова 2007: 37]. Такая закрепленность в языке определенных функций за одушевленными и неодушевленными существительными, конечно, не является абсолютной, и обмен ролями также оказывается возможным. Но в этом случае общий смысл высказывания осложняется дополнительными оттенками значений. Так, Р. О. Якобсон указывал, что неодушевленное существительное в именительном падеже, выступающее в предложении в качестве подлежащего, и одушевленный предмет в винительном падеже, являющийся прямым дополнением, вносит в высказывание элемент персонификации; ср. примеры Р. О. Якобсона: грузовик раздавил ребенка, печь пожирает много угля [Якобсон 1985а: 144–145]. Подробнее об этом см. также в статье Одушевленность.

Библиография

• Аксаков К.С. Опыт русской грамматики, Ч. 1. М. 1860.
• Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М. 2001.
• Вишнякова Т.А. Некоторые количественные характеристики русской разговорной речи: Автореф. … канд. филол. наук. М. 1967.
• Воейкова М.Д. Падежные противопоставления в русском языке: синтагматические связи в устной речи // Проблемы функциональной грамматики: категоризация семантики. СПб. 2008.
• Ганенков Д.С. К типологии падежных значений: семантическая зона пролатива // Исследования по теории грамматики. Вып.  2. Грамматикализация пространственных значений. М. 2002 (http://dag-languages.org/download/ganenkov_2002.pdf).
• Гловинская М.Я. Активные процессы в грамматике (на материале инноваций и массовых языковых ошибок) // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М. 1996.
• Граудина Л.К., Ицкович В.А., Катлинская Л.п.  Грамматическая правильность русской речи. Стилистический словарь вариантов. М. 2004.
• Грамматика 1980 – Шведова Н.Ю. (Ред.) Русская грамматика. М. 1980.
• Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. С приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М. 2002.
• Зверев А.Д. Еще о конструкции «идти в солдаты» // Европейские языки: историография, теория, история: Межвуз. сб. науч. трудов, 6 . Елец. 2007 (http://window.edu.ru/resource/160/71160/files/elsu64.pdf).
• Золотова Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М. 2006.
• Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М. 2007.
• Зубова Л.В. Современная русская поэзия в контексте истории языка. М. 2000.
• Зубова Л.В. Одушевлённые грибы и неодушевленные мухи (стихотворение Александра Левина «Мы грибоеды» как грамматический эксперимент) // «Слово – чистое веселье...»: Сб. статей в честь А.Б. Пеньковского. М. 2009 (http://www.levin.rinet.ru/ABOUT/zubova5.html).
• Красильникова Е.В. Имя существительное в русской разговорной речи. Функциональный аспект. М. 1990.
• Крысько В.Б. Развитие категории одушевленности в истории русского языка. М. 1994.
• Курилович Е. Проблема классификации падежей // Курилович Е. Очерки по лингвистике. М. 1962.
• Ляшевская О.Н., Шаров С.А. Частотный словарь живой устной речи // Ляшевская О. Н., Шаров С.А. Частотный словарь современного русского языка (на материалах Национального корпуса русского языка). М. 2011 (http://dict.ruslang.ru/freq.php?act=show&dic=freq_spoken&title=Частотный словарь живой устной речи).
• Мартыненко Н.Г. Существительное. Категория падежа // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика. М. 2009.
• МАС – Евгеньева А.п.  (Ред.) Словарь русского языка: В 4‑х т. М. 1999.
• Мельчук И.А. О падеже существительного в конструкции типа идти в солдаты // Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл<=>Текст». М.–Вена. 1995.
• Мельчук И.А. Определение категории залога и исчисление всевозможных залогов: 30 лет спустя // 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М. 2004.
• Объектный генитив 2008 – Рахилина Е.В. (Сост.) Объектный генитив при отрицании в русском языке. М. 2008.
• Падучева Е.В. К семантической классификации временных детерминантов предложения // Караулов Ю.Н. (Отв. ред.). Язык: система и функционирование. М. 1988.
• Падучева Е.В. Родительный отрицания и проблема единства дейктического центра высказывания // Изв. РАН. Сер. лит. и яз., 65(4). 2006.
• Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М. 2001.
• Плунгян В.А. К семантике русского локатива («второго предложного» падежа) // Семиотика и информатика, 37. М. 2002 (http://www.philology.ru/linguistics2/plungyan-02.htm).
• Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Полисемия служебных слов: предлоги через и сквозь // Русистика сегодня, 3. 1996.
• Рахилина Е.В. Предисловие // Рахилина Е.В. (Сост.) Объектный генитив при отрицании в русском языке. М. 2008.
• Русакова М.В. К проблеме значения и функции русского падежа: стратегии падежного оформления в русском языке // Вестник Санкт-Петербургского ун-та, 1. Сер. 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2006.
• Русакова М.В. Категория одушевленности / неодушевленности: реализация в речи единиц с переносным значением // ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA. Труды Института лингвистических исследований РАН, 3(3). Языковые категории и их выражение. СПб. 2007.
• Русакова М.В. Речевая реализация грамматических элементов русского языка: Дис. … докт. филол. наук. СПб. 2009.
• Русакова М.В. Элементы антропоцентрической грамматики русского языка. М. 2013 (в печати).
• Сай С.С. Динамика развития обстоятельств времени со значением предшествования на интервал в русском языке // ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA. Труды Института лингвистических исследований РАН, VI(2). Избыточность в грамматическом строе языка. СПб. 2010.
• Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М. 2001.
• Якобсон Р.О. К общему учению о падеже. Общее значение русского падежа // Якобсон Р. О. Избранные работы. М. 1985а.
• Якобсон Р.О. Морфологические наблюдения над славянским склонением (Состав русских падежных форм). Доклад на IV Международном съезде славистов (Москва, 1958) // Якобсон Р. О. Избранные работы. М. 1985б.
• Amberber M. Differential case marking of arguments in Amharic // A. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford handbook of case. Oxford. 2009.
• Barlow M. Usage, blends, and grammar // M. Barlow, S. Kemmer (eds.). Usage-based models of language. Stanford. 2000.
• Beedham Chr. The passive aspect in English, German and Russian. Tübingen. 1982.
• Beedham Chr. Language and meaning: The structural creation of reality. Philadelphia, PA. 2005.
• Hopper P.J., Thompson S. A. Transitivity in grammar and discourse // Language, 56(2). 1980.
• Kittilä S., Malchukov A. Varieties of accusative // Malchukov A., Spencer A. (Eds.) The Oxford handbook of case. Oxford. 2009.
• Malchukov A., de Swart P. Differential object marking and actancy variation // Malchukov A., Spencer A. (Eds.) The Oxford handbook of case. Oxford. 2009.

Основная литература

• Булыгина Т.В., Крылов С. А. Падеж // Ярцева В.Н. (Гл. ред.) Лингвистический энциклопедический словарь. М. 1990.
• Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М. 2001. §34–36, 38.
• Грамматика 1980 – Шведова Н.Ю. (Ред.). Русская грамматика. М. 1980. Т.1.: §1170. Т.2.: §2667–2673, 2693–2694, 2716–2725.
• Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. С приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М. 2002. §2.2–2.5, 2.9.
• Зализняк А.А. О понимании термина «падеж» в лингвистических описаниях // Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. С приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М. 2002.
• Золотова Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М. 2006. Часть первая, раздел «Винительный падеж».
• Клобуков Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке (Введение в методику позиционного анализа). М. 1986.
• Курилович Е. Проблема классификации падежей // Курилович Е. Очерки по лингвистике. М. 1962.
• Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Т.II. Ч.2: Морфологические значения. М.; Вена. 1998. Глава III, §4, раздел 2: «Существительное как синтаксически зависимый элемент».
• Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М. 1981.
• Падучева Е.В. Об описании падежной системы русского существительного // Вопросы языкознания, 5. 1960.
• Панова Г.И. Морфология русского языка: Энциклопедический словарь-справочник. М. 2010. Часть вторая, раздел 1, §5: Морфологическая категория падежа существительных.
• Плунгян В.А. Введение в грамматическую семантику: Грамматические значения и грамматические системы языков мира: Учебное пособие. М. 2011. Часть вторая, глава 3, §2: «Падеж».
• Попова З.Д. К теории падежного значения // Вопросы языкознания, 4. 1970.
• Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике, X: Лингвистическая семантика. М. 1981.
• Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь // Новое в зарубежной лингвистике, X: Лингвистическая семантика. М. 1981.
• Якобсон Р.О. К общему учению о падеже. Общее значение русского падежа // Якобсон Р.О. Избранные работы. М. 1985.
• Якобсон Р.О. Морфологические наблюдения над славянским склонением (Состав русских падежных форм). Доклад на IV Международном съезде славистов (Москва, 1958) // Якобсон Р.О. Избранные работы. М. 1985.
• Blake B.J. Case. Cambridge. 2001.
• Chvany C.V. Hierarchies in the Russian Case System: For N-A-G-L-D-I, against N-G-D-A-I-L // Selected Essays of Catherine V. Chvany / Olga T. Yokoyama, E. Klenin. Columbus, Ohio. 1996.
• Neidle C. The role of case in Russian syntax. Amsterdam; Philadelphia. 1988 (Studies in natural language and linguistic theory, vol. 10).
• Malchukov A., Spencer A. (Eds.) The Oxford handbook of case. Oxford. 2009. Parts I, IV, VI.