Коммуникативная структура предложения

Е.В. Падучева, 2015

Коммуникативная структура (иначе – актуальное членение) выделяет в предложении компоненты, существенные с прагматической точки зрения (а именно, с точки зрения важности, новизны информации, порядка ее восприятия адресатом), и устанавливает отношения между ними. Важнейшими из этих компонентов являются тема (= о чем идет речь) и рема (= что сообщается); ср. английские термины – topic и focus. Например, во фразе По железной дороге мчался курьерский поезд речь идет о том, что происходило на железной дороге, а во фразе Курьерский поезд мчался по железной дороге – о том, что происходило с курьерским поездом. Рема в вопросительном и побудительном предложении указывает, соответственно, на что направлен вопрос или побуждение.

1. План содержания и план выражения коммуникативной структуры. Линейно-акцентная структура

Коммуникативная структура предложения имеет план выражения и план содержания. Планом выражения для коммуникативной структуры (К-структуры) является в русском языке линейно-интонационная структура предложения [Падучева 1985: 108]; она же – линейно-акцентная структура [Янко 2001]. В некоторых языках есть специальные грамматикализованные лексические показатели К-структуры, см., например, о К-показателях японского языка в [Kuno 1972].

Линейно-акцентная структура (ЛА-структура) задается порядком слов и фразовой просодией, взятыми в их взаимодействии [Dahl 1969: 31–35]; [Ковтунова 1976: 10 ff]. В [Адамец 1966: 8] было введено, в том же значении, понятие линейно-динамическая структура: «Определенный порядок слов и определенное место ударения, вместе взятые, образуют т.наз. линейно-динамическую структуру предложения».

Планом содержания для К-структуры является членение предложения на коммуникативно релевантные (иначе – коммуникативно охарактеризованные) компоненты и отношения между ними. До недавних пор единственными коммуникативно охарактеризованными компонентами предложения считались тема и рема. А единственным семантическим ресурсом при описании семантического вклада коммуникативной структуры в семантику высказывания были понятия логический субъект и логический предикат (см., например, [Щеглов 1964]), ранее – психологический субъект и предикат, см. [Пауль 1960/1886]. (Об истории вопроса см. подробно [Тестелец 2001: 441–468].) Иными словами, в классическом репертуаре было только одно отношение между компонентами коммуникативного членения – субъектно-предикатное. Моделируя семантический вклад противопоставления темы и ремы, исследователи пытались опираться на синтаксис, исходя из того, что тема – это подлежащее, иначе – субъект, а рема – сказуемое, т.е. предикат. Современная теория К-структуры располагает более развитым концептуальным аппаратом.

Связи между синтаксической и коммуникативной структурой достаточно свободные. Например, логический субъект (и тема) может состоять из группы имени и группы глагола, а роль логического предиката (ремы) при этом играет адвербиал. Так, в предложении (1) при определенной интонации усматривается тема скорая помощь приехала, т.е. событие «приезд скорой помощи», и рема удивительно быстро:

(1) Скорая помощь приехала удивительно быстро.

ЛА-структура – это не что иное, как последовательность тоновых (т.е. акцентных) групп; акценты распознаются говорящими и объективно идентифицируются с помощью современной аппаратуры, см. [Selkirk 1984]; [Selkirk 1996]; [Кодзасов, Кривнова 2001]. К-структура – это конструкт. Она задает коммуникативно релевантные компоненты предложения и отношения между ними, принимая во внимание не только ЛА-структуру предложения, но и его лексико-синтаксические характеристики, включая референциальную семантику именных групп, лексическую семантику предикатов и коммуникативную семантику частиц, которые способны дублировать или даже замещать фразовую просодию. Так, частица это, как в предложениях Это меня вы должны спросить, Это мне брат посоветовал лечь в больницу, служит маркером экспрессивной препозитивной ремы. Частица ли в да-нет-вопросе является единственным средством выражения иллокутивной силы вопроса. При этом просодическая структура, свойственная общему вопросу без ли, – подъем частоты основного тона на вопросительном компоненте вопроса – не используется. Предложение Нашел ли Ваня работу? просодически ближе к Ваня нашел работу, чем к Ваня нашел работу?

ЛА-структура сугубо линейна. Между тем К-структура может быть иерархической: и тема, и рема могут, в свою очередь, члениться на тему и рему, см. [Тестелец 2001: 445].

В генеративной грамматике порядок слов рассматривается в отрыве от просодии. Это обстоятельство подвергается справедливой критике в [Митренина, Романова, Слюсарь 2011: 293]; так, в предложениях Пирог испекла МАША и МАША испекла пирог разный порядок слов, но К-структуры практически равнозначны.

2. Линейно-акцентное преобразование и коммуникативная парадигма

Коммуникативная структура предложения опирается на его лексико-синтаксическую структуру, т.е. на его синтаксис и лексический состав. Но не предопределена ею однозначно: на базе одной и той же лексико-синтаксической структуры можно построить целую парадигму коммуникативных структур ([Ковтунова 1976: 34 ff]; [Падучева 1985: 108ff]). Опыты с варьированием порядка слов и акцентов в предложении проводились уже в [Kuno 1972], и даже в [Пауль 1886/1960]. На этой основе возник своего рода «трансформационный» подход к описанию того вклада, который К-структура вносит в семантику предложения. Именно ему мы и следуем.

Коммуникативная парадигма порождается набором линейно-акцентных преобразований коммуникативных структур (см. [Ковтунова 1976: 34 ff]; [Падучева 1985: 118]; [Циммерлинг 2008]). Среди коммуникативных структур, образующих К-парадигму, имеется исходная, или первичная (не обязательно единственная, см. [Ковтунова 1976: 181–183]), и вторичные, производные. Вторичные К-структуры описываются с помощью линейно-акцентных преобразований (ЛА-преобразований) исходных структур. ЛА-преобразование – это средство описания формально-смысловых соотношений между членами К-парадигмы. Члены К-парадигмы – это разные предложения.

ЛА-преобразования нужны не только для того, чтобы исчислить набор возможных К-структур (как в трансформационной грамматике), но и для того, чтобы описать их функционально: для каждого линейно-акцентного преобразования указывается изменение коммуникативной семантики предложения, которым оно сопровождается.

Исходные К-структуры являются нейтральными – в том смысле, что они находятся в наиболее естественном соответствии с синтаксической структурой и лексическим составом предложения: при нейтральной К-структуре вклад К-структуры в семантику предложения минимален или даже равен нулю.

Список исходных К-структур приводится в п.4, их возможные ЛА-преобразования обсуждаются в п.5.

3. Коммуникативно релевантные компоненты предложения

Традиционно выделяемые компоненты коммуникативной структуры – это тема и рема. Иногда проводится различие между темой (которая обычно является субъектом-подлежащим при предикате-сказуемом) и кулисой (обычно это детерминант предложения), см. [Адамец 1966: 6]. Оба эти компонента могут быть названы началом [Падучева 1985: 232], так что в предложении может быть несколько начал. Так, в предложении (2) два начала – рано утром (кулиса) и пионер Петя (тема):

(2) Рано утром пионер Петя открыл калитку.

[показать примечание]

Понятие начала имеет применение в теории коммуникативной структуры. Например, есть важное понятие нерасчлененное (= тетическое) предложение, в котором нет ни темы, ни кулисы – т.е. нет начала. В [Янко 2001: 228] про один из коммуникативных типов предложений говорится, что у них «нет привычного начала». У Вилема Матезиуса, родоначальника теории актуального членения, не было термина «тема», а был только «исходный пункт», т.е. то же начало. Термин исходный пункт используется в [Тестелец 2001: 447].

У разных синтаксических составляющих, таких как подлежащее и детерминант, набор возможных коммуникативных ролей не в точности совпадает. Термин начало можно использовать как обобщение для этих двух разных синтаксических типов коммуникативных составляющих, так что тема – это одно из возможных начал. В [Николаева 1982: 69] сказано, что в предложении На холмах Грузии лежит ночная мгла трудно выделить тему как то, о чем говорится, и рему как то, чтò говорится. Впрочем, в книге [Арутюнова, Ширяев 1983], посвященной бытийным предложениям, Локализатор (в данном случае – на холмах Грузии) называется темой, а Бытующий объект (ночная мгла) входит в рему, и с этим можно согласиться.

В современных работах термин тема часто употребляется в чисто просодическом смысле, так что слова «тема» и «начало» выступают как синонимы; тогда во фразе Однажды я отдыхал в Египте две темы – как и в (2). Но термин тема может иметь и другие употребления, апеллирующие к более тонким аспектам коммуникативной функции слова или составляющей (т.е. группы слов). Если необходимо четко обозначить именно смысловую тему, т.е. то, о чем говорится (см. термин aboutness в [Стросон 1982]; о смысловой теме – в [Падучева 1985: 115]), можно назвать ее топик, ср. эффект топикализации в п.5.10 и топикальность в п.5.11.

Термин детерминант используется в значении «адвербиал, который относится к высказыванию в целом». Обычно это адвербиал с семантикой времени или места в начальной позиции в предложении. Адвербиалы со значением образа действия не употребляются в качестве естественного начала: *Быстро Иван оседлал коня. Но в конечной позиции может оказаться любой адвербиал, и он может быть ремой, в том числе для темы, образованной синтаксическим комплексом «подлежащее + сказуемое», как в примере (1).

Дальнейшее изложение во многом ориентируется на книги [Янко 2001] и [Янко 2008], которые позволяют а) уточнить арсенал акцентных средств, используемых в русских линейно-акцентных структурах, б) расширить набор коммуникативно релевантных компонентов предложения и коммуникативных структур.

Линейно-акцентная структура характеризует как порядок слов, так и просодию предложения. В основе акцентов, которые играют смыслоразличительную роль в русских ЛА-структурах, лежат интонационные конструкции (ИК) Е. А. Брызгуновой, см. [Грамматика 1980: 99 ff]. Следуя за [Янко 2001], мы принимаем следующие обозначения.

ИК-1 – это обычный понижающийся тон, как правило, конечный; обозначается .

ИК-2– усиленный (он же контрастный) понижающийся тон, часто не конечный, обозначается ; ИК-2 – это интенсивный и совершающийся с большим, чем при ИК-1, перепадом частот вариант ИК-1.

ИК-3 – обычный повышающийся тон, обозначается ; усиленный (он же контрастный) повышающийся тон; обозначается .

ИК-4 (обозначается ; понижение с последующим повышением) в дальнейшем рассматривается в ее роли контекстного варианта ИК-3 (хотя она может иметь и другие функции); так, в примере (4) ниже акцент ИК-4 имеет составляющая рано утром.

ИК-6 – специальный повышающийся тон, обозначается [1].

Конструкции ИК-5 и ИК-7 по [Грамматика 1980] в дальнейшем изложении не используются.

К этому списку следует добавить обозначение для понижения тона на конечном слове конечной составляющей, которое структурно нерелевантно, т.е. эквивалентно безударности; в [Падучева 2004] для него принято обозначение __ (в [Циммерлинг 2008] в этой функции используется подстрочный индекс 0). Например:

(3) Совесть надо иметь __ .

Такие аспекты интонации, как долгота, наличие гортанной смычки и др. (см. [Кодзасов, Кривнова 2001: 382–397]; [Грамматика 1980: 107]), связаны с более частными аспектами коммуникативного значения и здесь в рассмотрение не включаются.

В любом предложении есть главное фразовое ударение (= фразовый акцент); в повествовательном предложении он нисходящий, или , в вопросительном (а именно, в общем вопросе) – восходящий, . В расчлененном предложении есть также второстепенноефразовое ударение, обычно восходящее, .

Теперь можно сказать, что ремой предложения является, в каноническом случае, составляющая, в которую входит слово – носитель главного фразового акцента (в случае множественной ремы, см. п.5.12, главный фразовый акцент несет только последняя из рематических составляющих). Темой является составляющая, которая отмечена второстепенным фразовым акцентом (см., однако, в п.5.12 об атонической теме). Так, в предложении (4) есть рема – открыл калитку – и две темы, о которых уже шла речь. В коротком предложении второстепенное фразовое ударение на теме факультативно – можно произнести фразу Петя открыл калитку так, что тема Петя будет выражена только лексико-синтаксической структурой.

На каждый коммуникативно охарактеризованный компонент ЛА-структуры приходится один фразовый акцент. Слово, на которое падает акцент, – это акцентоноситель, см. [Янко 2001]. В русском языке в нейтральной К-структуре акцентоносителем является обычно конечное слово составляющей. Так, в предложении (2), здесь повторяемом под номером (4), главное фразовое ударение падает на калитку и второстепенное – на утром и Петя:

(4) Рано утром пионер Петя открыл калитку .

В простом случае акцентоноситель в рематической составляющей – это то же, что собственно рема, см. [Падучева 1985: 112]; аналогично, в тематической составляющей может быть собственно тема– акцентоноситель темы. Но собственно ремой может быть не только слово, но и составляющая – меньшей протяженности, чем рема в целом, см. п.5.1.

Особым объектом в ЛА-структуре предложения является то, что в [Падучева 1985: 113] называется заударный компонент (в [Янко 2013] для составляющей, расположенной после рематического акцентоносителя, принят термин хвост; он может не быть никаким отдельным компонентом ЛА-структуры), см. ИГ свой стул в примере (5). В [Ковтунова 1976: 177] в контекстах такого рода усматривается вторая тема.

(5) Ипполит Матвеевич сразу узнал свой стул.

Предложение может быть нерасчлененным, т.е. состоять из одной ремы, см. (6), (7); но состоять из одной темы предложение не может: рема должна быть обязательно.

(6) Послышалось ворчание старой служанки в темноте [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита (1929-1940)]

(7) Начались скандалы на новую тему. [В. Токарева. Своя правда (2002)]

Связь нисходящего тона с главным фразовым ударением и восходящего – со второстепенным принципиальна для предложений с относительно простой структурой. При синтаксическом усложнении предложения происходят автоматические акцентные сдвиги. Так, нисходящий рематический акцент должен быть заменен на восходящий, если в ходе синтаксической деривации составляющая попадает в контекст сочинительной конструкции, как в (8), или условной конструкции, как в (9), см. об этом подробнее в п.8:

(8) Пионер Петя открыл калитку и вышел на большую зеленую лужайку .

(9) Если Петя открыл калитку , в сад забегут собаки .

Считается неслучайной связь восходящего ударения, с одной стороны, с незавершенностью, как в (8), (9), а с другой – с вопросом, как в (10), подробнее см. п.9:

(10) Петя открыл калитку?

Термин интонация незавершенности употребляется в [Trubetzkoy 1939/1960]: в немецком оригинале, с. 199, различаются «weiterweisende» Funktion, интонация незавершенности, и «abschließende» Funktion, интонация завершенности (в русском переводе А. А. Холодовича, см. с. 248, термина «интонация незавершенности» нет; англ. термин – nonterminal intonation).

Дать представление о коммуникативной структуре русского предложения – значит иметь возможность указать для любого предложения его коммуникативную структуру, охарактеризовав при этом тот вклад, который она вносит в его семантику, в дополнение к лексико-синтаксической. В дальнейшем изложении принят последовательно интерпретирующий подход к К-структуре. Речь идет о том, как выявить в предложении рему, тему или какой-то другой компонент К-структуры, дать интерпретацию исходным К-структурам и описать изменение коммуникативного значения предложения при изменении его К-структуры.

[показать примечание]

В [Mel’čuk 2011] речь идет о коммуникативной структуре в связи с принципиально иной задачей – задачей построения предложения на базе его семантического представления в рамках теории «Смысл-Текст». Т.е. речь идет о построении предложения по его структуре, а не о построении структуры по предложению, как в нашем случае.

Ниже следует описание коммуникативных структур русских предложений. Оно состоит из двух частей:

а) перечня исходных коммуникативных структур, где для каждой из них приведена соответствующая ей линейно-акцентная структура и семантическая интерпретация, см. п.4;

б) набора линейно-акцентных преобразований, которые меняют исходную ЛА-структуру и, соответственно, интерпретацию, вводя тем самым новые коммуникативные структуры с приписанной им семантической интерпретацией, см. п.5.

В качестве иллюстративных примеров ниже частично используется материал Основного корпуса, и это, соответственно, только письменные тексты; акцентная разметка предложений, как и в искусственных примерах, авторская.

4. К-структуры с исходным соотношением между синтаксическим и коммуникативным членением

В [Ковтунова 1976: 65] перечислены коммуникативные структуры, про которые можно сказать, что они порождаются синтаксическим членением предложения. Выделены основные типы высказываний, «в которых актуальное членение не нарушает иерархию синтаксического членения», так что ЛА-структура не добавляет нового содержания по сравнению с тем, которое заключено в лексико-синтаксической структуре предложения.

Тип 1. Субъектно-предикатное расчленение

Это классическое расчленение на логический субъект и логический предикат (см. п.3).

(11) Шаляпин |[2] уехал в Италию .

(12) Пожилые люди | легко простужаются .

Тип 2. Детерминантно-событийное расчленение

Рематический событийный компонент (т.е. субъектно-предикатный комплекс) может быть нерасчлененным, как в (13), или, в свою очередь, потенциально членимым на тему и рему, как в (14):

(13) 25 сентября 1970 года | умер Эрих Мария Ремарк .

(14) После тяжелой и продолжительной болезни | писатель умер .

Тип 3. Нерасчлененная структура (тетическое предложение)

(15) Наступила весна .

В нерасчлененном предложении, таком как (15), нормой является субъектно-предикатная инверсия, т.е. порядок слов, при котором группа сказуемого стоит перед группой подлежащего.

В предложении (13), с детерминантно-событийным расчленением, такая же инверсия осуществляется в пределах рематической составляющей. В [Paducheva 2010] эта инверсия объяснена тем, что препозитивное подлежащее имеет тенденцию расчленять синтаксический фрагмент на тему и рему. Об инверсии как способе консолидации рематического субъектно-предикатного комплекса см. в п.5.9.

Односоставные предложения не образуют (вопреки [Ковтунова 1976: 65]) отдельных коммуникативных типов: у предложения На улице быстро темнело К-структура типа 2, в предложении Становилось темно – типа 3.

Все три типа К-структур могут усложняться при усложнении синтаксиса. Так, при одной реме может быть несколько тем, см. пример (4). Аналогично, при одной теме может быть несколько рем; так, в (16) их три:

(16) Умер Ремарк | 25 сентября 1970 года | в возрасте 72-х лет | в городе Локарно .

Варьировать К-структуру может наличие зависимых слов при глаголе. О К-структурах синтаксически сложных предложений (в частности, о том, что восходящий акцент может выражать рему) см. в п.8.

Все три типа К-структур являются нейтральными – в том смысле, что К-структура предложения не добавляет ничего существенного в его семантическую интерпретацию. В п.5 мы обратимся к К-структурам с неисходным соотношением между синтаксическим и коммуникативным членением: вклад коммуникативной структуры в семантику предложения описывается как результат ЛА-преобразования.

5. Линейно-акцентные преобразования в К-структурах

Ниже следует перечень ЛА-преобразований, которые описывают К-структуры с неисходным соотношением между синтаксическим и коммуникативным членением. В отличие от синтаксических трансформаций в поздней генеративной грамматике, ЛА-преобразования меняют смысл предложения: их назначение в том и состоит, чтобы описать вклад ЛА-структуры в коммуникативную семантику предложения.

5.1. Экспрессивная препозиция собственно ремы

Это ЛА-преобразование (см. [Ковтунова 1976: 98]) переносит собственно рему (например, последние огни в (17а)) в начало предложения, сохраняя неизменным свойственный ей нисходящий фразовый акцент. Остаток ремы и бывшая тема (потухли и в хатах в (17а)) соединяются в одну составляющую, причем безударную: второстепенное ударение утрачивается – понижение тона на последнем слове не имеет смыслоразличительного статуса.

(17) а. Последние огни потухли в хатах __ ⇐ В хатах | потухли последние огни .

б. Вдруг странный треск послышался в лесу __ ⇐ Вдруг в лесу | послышался странный треск .

в. Серебристый туман стоял над станцией __ (Л. Толстой) ⇐ Над станцией | стоял серебристый туман .

У предложений с препозицией собственно ремы (в отличие от предложений с суперпозицией ремы, см. п.5.10) конечная составляющая не несет нормального акцента ИК-1, а является в функциональном отношении безударной: предложение теряет одно из фразовых ударений. Предложение, которое членилось на тему и рему, становится нерасчлененным.

Фронтированию может подвергаться группа подлежащего – если в исходной К-структуре порядок слов «сказуемое – подлежащее»:

(18) Дикая ярость охватила Якова __ ⇐ Якова охватила дикая ярость .

Экспрессивная препозиция собственно ремы не дает никакого специального коммуникативного отличия от предложений с конечной ремой – кроме трудно уловимой экспрессии. См. примеры – частично из [Ковтунова 1976]:

(19) а. Любви и заботы требует ребенок __ ⇐ Ребенок требует любви и заботы .

б. Запахом осени наполнилась комната __ ⇐ Комната наполнилась запахом осени.

в. Посредственный поэт был Шаховской __ ⇐ Шаховской был посредственный поэт.

г. На двести пунктов упал вчера курс доллара __ ⇐ Курс доллара упал вчера на двести пунктов .

д. Не однажды вставал передо мною этот вопрос __ ⇐ Этот вопрос вставал передо мною не однажды .

Предложение (20) можно рассматривать как результат экспрессивной препозиции ремы целиком – включая заударный остаток:

(20) Старили Аксинью горючие ночи __ ⇐ Горючие ночи старили Аксинью. (М. Шолохов. Тихий Дон)

Экспрессивная препозиция часто применяется в предложениях введения в рассмотрение (17б) и в бытийных, (17в). В словаре [Шведова 2007] предложения введения в рассмотрение включены в состав бытийных. Дело в том, что имеется тесная связь и иногда трудно прочерчиваемая граница между существованием и восприятием [Ицкович 1982]; [Падучева 2004: 443 ff]. Бытийные предложения занимают важное место в русском синтаксисе, см. [Арутюнова 1976]; [Арутюнова, Ширяев 1983]. Например, бытийные предложения играют важную роль в морфосинтаксисе отрицания, см. [Babby 1980]; [Borschev, Partee 2002]. Бытийным предложениям, равно как и предложениям введения в рассмотрение, свойственна субъектно-предикатная инверсия в рематической части.

Экспрессивная препозиция сопровождается субъектно-предикатной инверсией, см. (19). В предложениях введения в рассмотрение и бытийных, где инверсия изначальна, как в (17б), (17в), при экспрессивной препозиции восстанавливается порядок слов «подлежащее – сказуемое».

5.2. Дислокация ремы с рецессией темы

В [Ковтунова 1976: 120] описаны два ЛА-преобразования, которые характеризуются как Инверсия с дислокацией ремы: рема, состоящая из глагола и зависимой от него синтаксической группы, расчленяется на две части, и глагол выносится в начало предложения (в позицию перед подлежащим), а оставшаяся синтаксическая группа – в конец. При этом бывшая тема оказывается внутри расчлененной ремы. Глагол получает акцент ИК-6, а оставшаяся синтаксическая группа сохраняет свой обычный главный фразовый акцент.

Коммуникативный эффект дислокации существенно зависит от того, было ли темой исходного предложения подлежащее или детерминант. Рассмотрим преобразование, при котором тема исходного предложения – подлежащее. Преобразование, при котором тема исходного предложения – детерминант, обсуждаются ниже, в п.5.3.

Предложение с темой-подлежащим при дислокации ремы превращается, согласно [Янко 2001: 201], в структуру с рецессивной темой, т.е. подавленной; предложение становится в каком-то смысле нерасчлененным – оно обозначает ситуацию в целом, а не свойство или действие субъекта:

(21) Посадил дед репкуДед посадил репку

Другие примеры:

(22) Возвращается муж из командировки ...

(23) Оглянулся Жилин на свою лошадь (пример из [Ковтунова 1976: 121])

(24) Пустился мой доктор в разговоры (пример из [Ковтунова 1976: 171])

(25) <Выйду я за Ганса замуж . Родится у нас сын > Пойдет он в погреб за пивом ... (Сказка «Умная Эльза»)

Основное коммуникативное свойство этих предложений – они неавтономны: типичная позиция такого предложения – в начале рассказа или анекдота; оно предполагает продолжение. Фраза Плеханов ушел в кусты (из Краткого курса истории ВКП(б), известного своей коммуникативной безупречностью) после такого преобразования оказалась бы неуместной в своем контексте: фраза однозначно интродуктивная, т.е. требует продолжения – что же произошло там дальше?

(26) Ушел Плеханов в кусты .

Контекстная связанность предложений с дислокацией ремы очевидна в примерах из [Ковтунова 1976: 122]:

(27) Запустил Иван руку в борозду , ощупал – мягкое (Л. Толстой)

(28) Сел Никишка на корточки , смотрит во все глаза (Ю. Казаков)

Частица раз делает рецессию темы и интродуктивный интонационный контур практически обязательным:

(29) а. Раз пришел я к ним на семинар ; б. ?Раз пришел я к ним на семинар .

В [Янко 2001: 214] у предложений этого рода усматривается «семантика умозрительного наблюдения». В самом деле, они создают «эффект развертывания ситуации перед мысленным взором наблюдателя» – в том смысле, что введенная в рассмотрение ситуация служит ареной для развертывающихся далее событий.

Дислокация темы – это специально нарративная структура, когда данное предложение предполагает следующее. Она не используется в репортаже, где каждое предложение – это отдельный речевой акт.

Не следует думать, что ЛА-структура с акцентом ИК-6 свойственна одним только предложениям с дислокацией ремы. Тот же интонационный рисунок имеют предложения с препозитивным адвербиалом, см. (30). ЛА-структуру с акцентом ИК-6 может иметь вопросительное предложение с вопросительным словом (ср. о связывании акцентов в [Кодзасов, Кривнова 2001]), см. (31):

(30) а. Раненько задумал ты жениться .<Но невеста твоя мне нравится.>

б. Напрасно ты так старался . <Не выйдет ничего.>

(31) Куда ты положил Булгакова ?

5.3. Дислокация ремы в интродуктивном предложении

В п.5.2 обсуждается один из случаев инверсии с дислокацией ремы по [Ковтунова 1976: 120] – с темой-подлежащим в исходном предложении. Если же в исходном предложении подлежащее было собственно ремой, а темой был детерминант или другое зависимое, то коммуникативным эффектом той же дислокации ремы вокруг темы, т.е. результатом фронтирования глагола, будет высвечивание подлежащего. Такая структура характерна для того, что в [Арутюнова 1976: 221] называется интродуктивным предложением:

(32) Служил на Кавказе один барин (пример из [Янко 2001: 200])

(33) Нападала на меня в то время серая тоска (пример из [Ковтунова 1976: 175])

(34) Был у майора Деева товарищ (пример из [Падучева 1985: 119])

Эти предложения неавтономны, как и предложения, в которых дислокация ремы сопровождается рецессией темы-подлежащего (см. п.5.2): и те и другие требуют продолжения. Но коммуникативная судьба у подлежащего здесь совершенно иная. В предложении с уже рематическим подлежащим подавление темы придает этому подлежащему дополнительную выделенность: соответствующий объект вводится в рассмотрение.

[показать примечание]

Как справедливо указано в [Арутюнова 1976: 221], интродуктивные предложения являются эгоцентрическими – они предполагают наблюдателя или субъекта сознания (см. подробнее [Падучева 2004: 425–468]).

Общим свойством обеих дислокаций является использование акцента ИК-6.

5.4. Тема-рематическая инверсия; эффект идентификации

В статье [Kuno 1972] рассматриваются различные акцентные варианты (и, соответственно, К-структуры) для английского предложения John kissed Mary, из которых для нас представляет интерес вариант с контрастом, который порождает интерпретацию исчерпывающего перечисления (exhaustive list interpretation):

(35) John kissed Mary <exhaustive list interpretation> = ‘John (and only John) kissed Mary’

В качестве возможного описания коммуникативной семантики этого предложения рассматривалась также перефразировка ‘it was John who kissed Mary’. Перейдем к аналогичному русскому примеру:

(36) а. Джон | поцеловал Марию [нейтральная К-структура]

б. Марию поцеловал | Джон [К-структура с тема-рематической инверсией]

ЛА-преобразование состоит в том, что тема и рема меняются местами: бывшая тема становится ремой (скорее всего, хотя и необязательно, контрастной, ), а вся рематическая составляющая – темой. Дополнительная семантика – исчерпывающее перечисление: ‘только Джон поцеловал Марию’.

В [Падучева 1985: 120] в описании семантики этого ЛА-преобразования было использовано понятие презумпции. Предложение (37б) отличается от (37а) тем, что семантика (37б) членится на презумпцию ‘существует <единственный> человек, который ее любит’ и идентифицирующую ассерцию: ‘этот человек – Иван’.

(37) а. Иван | ее любит ; б. Любит ее | Иван .

Так эксплицируется семантика исчерпывающего перечисления, намеченная в [Kuno 1972].

Для того, чтобы данное ЛА-преобразование имело эффект идентификации, должны выполняться следующие условия, касающиеся исходного предложения.

а) Рема исходного предложения должна задавать идентифицирующее свойство объекта, обозначенного темой, или событие, происшедшее с этим объектом, которое если и не выделяет его, то, в принципе, способно выделить.

б) Исходная тема предложения, которая в результате преобразования становится ремой, должна быть референтной ИГ.

Оба эти условия выполняются в (38), и ЛА-преобразование сопровождается нужным семантическим эффектом:

(38) Вася меня проводит ⇒ Проводит меня Вася = ‘существует <единственный> человек, который меня проводит, и этот человек – Вася’.

В примере (39) условие а) не выполняется, и результат соответствующего ЛА-преобразования с трудом поддается осмыслению (поскольку (39а) не выделяет Джона как единственного свободолюбца), что отмечено в [Kuno 1972]:

(39) а. Джон любит свободу; б. Свободу любит | Джон .

В модальном и кванторном контексте тема-рематическая инверсия может давать дополнительные – не чисто коммуникативные – семантические приращения:

(40) Разработкой этих правил должен заниматься математик ≠ Математик должен заниматься разработкой этих правил .

Та же коммуникативная семантика (презумпция единственности) выражается конструкцией примера (41), которая является аналогом клефт-конструкции английского языка (см. о ней [Тестелец 2001: 446]):

(41) Если кто для меня непонятен, так это моя бабушка = Непонятна мне моя бабушка .

Предложение Моя бабушка мне непонятна, исходное для (41), никак не выражает идеи о том, что непонятность – это уникальное свойство бабушки.

В [Янко 2001: 211 ff] была рассмотрена К-структура, представленная примером (42а). См. также примеры (42б) и (42в).

(42) а. <Служил на Кавказе один барин.> Звали его Жилин .

б. Имя этой теме – любовь .

в. <– Давайте я вас провожу. – Нет, спасибо.> Проводит меня Вася . [3]

Структура предложения (42а) была охарактеризована одновременно с трех точек зрения:

1) с линейно-акцентной точки зрения это предложения с глаголом-темой (звали);

2) с логико-семантической точки зрения это предложения со структурой «признак (атрибут) объекта (звали) – имя объекта (его) – значение признака (Жилин)»;

3) с коммуникативной точки зрения: предложение содержит, помимо акцентно выделенной (звали), еще одну – энклитическую тему (его).

Анализ, предложенный в [Янко 2001], расширяет семантический арсенал теории коммуникативной структуры: наряду с субъектно-предикатным расчленением, двучленным, предлагается использовать параметрическое расчленение – трехчленное, в котором помимо двух обычных коммуникативных компонентов, тема и рема, участвует третий – энклитическая тема. Она указывает на предмет; тематический глагол – на признак этого предмета, а собственно рема – на значение признака. Этот анализ подтверждается тем, что глагольную форму часто можно преобразовать синтаксически в имя признака плюс связка:

(43) Руководил этим движением | КолесовРуководителем этого движения | был Колесов .

Имя объекта в этих предложениях (в примерах оно выделено курсивом) не является началом, а занимает «ваккернагелевскую позицию», т.е. это энклитическая тема: тема-начало тут глагол (NB отличие энклитической темы от рецессивной, т.е. подавленной). Существенный признак энклитической темы – активированность, т.е. предупомянутость; отсюда фразовая безударность.

Итак, предложения с глаголом-темой получаются ЛА-преобразованием тема-рематическая инверсия. Трансформационное описание позволяет показать, что именно тематизация глагола порождает а) презумпцию существования ситуации с участником – энклитической темой и б) идентификацию этого участника с участником-ремой.

Тема-рематическая инверсия может не давать эффекта идентификации. Так, в структуре с детерминантно-событийным расчленением (см. тип 2 в п.4) тема-рематическая инверсия не дает никаких смысловых приращений – изменение касается только «порядка обхода ситуации». Ср. (44а) и (44б):

(44) а. Но Аня умерла | две недели назад . [А. Волос. Недвижимость (2000)]

б. Две недели назад | умерла Аня .

5.5. Тематизация собственно ремы (= «тематическая препозиция»)

Экспрессивная препозиция (п.5.1) переносит собственно рему в начало, сохраняя неизменным ее фразовый акцент. Между тем тематизация собственно ремы меняет акцент фронтируемой составляющей на противоположный, и она становится темой. При этом предложение сохраняет свою двучленную структуру, поскольку бывшая тема и остаток ремы становятся единой рематической составляющей. В примерах ниже предложение (б) – результат тематизации собственно ремы в (а):

(45) а. Мой брат | живет в Казани ; б. В Казани | живет мой брат .

(46) а. Дети | играют в саду ; б. В саду | играют дети .

(47) а. Коля | пришел на рассвете ; б. На рассвете | пришел Коля .

(48) а. Собака | укусила мальчика ; б. Мальчика | укусила собака .

Следует подчеркнуть различие между тематизацией собственно ремы, о которой идет речь, и тема-рематической инверсией из п.5.4. Рассмотрим это различие, сравнив пример (45) с примером (49) (разбиравшемся в п.5.4 под номером (36)):

(49) а. Джон | поцеловал Марию ; б. Марию поцеловал | Джон .

Формальное различие состоит в том, что в примере (49) в начало выносится вся рема, а в (45) – только именная группа: глагол остается в составе ремы. Различие семантическое состоит в том, что отношение идентификации, которое определяет семантику коммуникативного сдвига в примере (49), возникает на базе событийного глагола – синтаксически близкое преобразование в примере (45) идентификации не порождает: (45б) не значит, что мой брат – единственный, кто живет в Казани.

Рассмотрим теперь известный пример из [Sgall, Hajičova 1977]. Предложение (50а) очевидным образом истинное, в то время как (50б) мы скорее склонны признать ложным:

(50) а. В Австрии | говорят на немецком языке ; б. На немецком языке | говорят в Австрии .

Разница между (50а) и (50б) следующая. Фраза (50а) содержит информацию о том, на каком языке говорят в Австрии – на немецком; а фраза (50б) утверждает статус Австрии как единственной страны, где говорят на немецком языке: ее коммуникативная структура порождает семантику исчерпывающего перечисления, поскольку конкретно-референтная ИГ в позиции контрастной, как в примере (49б), ремы выражает идентификацию.

Формально, т.е. на уровне ЛА-преобразования, в (50) тематизации подвергается только собственно рема. Но откуда тогда эффект идентификации, который был описан для другого ЛА-преобразования – для тема-рематической инверсии? Дело в том, что в этом предложении «сверхтесная» смысловая связь между глаголом и именной группой. Поэтому неважно, что в ЛА-структуре глагол относится к реме; по смыслу он входит в тему.

Такая же «сверхтесная» смысловая связь порождает идентифицирующий эффект в примере (51):

(51) а. Объект | выражается аккузативом ; б. Аккузативом | выражается объект .

Семантический сдвиг, сопровождающий тематизацию собственно ремы (равно как и тема-рематическую инверсию), может быть весьма существенным. Так, (52а) ≠ (52б); в самом деле, из того, что строители живут в палатках, см. (52а), не следует, что в палатках не живет никто другой, см. (52б):

(52) а. Строители | живут в палатках; б. В палатках | живут строители.

Дело в том, что тематическая позиция заставляет понять референциальный статус ИГ в палатках в (52б) как определенный – какового эта ИГ не имеет в (52а). Другой пример ((53б) не означает, что инверсия редко происходит в других местах):

(53) Инверсия происходит, как правило, в независимых высказываниях; б. В независимых высказываниях, как правило, происходит инверсия.

В примере (54) (из [Падучева 1985: 110]) тематическая препозиция приводит к изменению сферы действия кванторов (примеры такого рода широко обсуждались в литературе, начиная с [Chomsky 1975]) – в (54а) правила у каждого водителя свои, а в (54б) – единые для всех (т.е. в (54а) " > $, а в (54б) $ > "):

(54) а. Каждый водитель соблюдает некоторые правила; б. Некоторые правила соблюдает каждый водитель.

Тематическая препозиция собственно ремы предъявляет определенные требования к семантике переставляемых синтаксических групп. Так, в (55) с группой на столб, в отличие от (48) с группой мальчика, тематическая препозиция практически невозможна:

(55) Машина налетела на столб (пример из [Restan 1981])

Субъектно-предикатная инверсия, которая сопровождает тематизацию собственно ремы, имеет когнитивное обоснование, см. [Падучева 2008]. Ее естественно объяснить тем, что обратный порядок слов служит средством выражения коммуникативной нерасчлененности: препозитивное подлежащее стремится быть понятым как тема – как в целом предложении, так и в его рематической части; постпозиция подлежащего снимает расчленение (см. п.5.9).

5.6. Контрастная тема

Преобразование «Контрастная тема», т.е. замена обычной темы на контрастную, состоит в том, что начальная именная группа с обычным (и притом факультативным) второстепенным ударением, как в (56а), приобретает контрастное [Падучева 1985: 118], как в (56б):

(56) а. Иван ее любит ; б. Иван ее любит .

Семантический сдвиг состоит в том, что вводится в рассмотрение множество объектов, ассоциированное с объектом-началом а (в которое входит и сам объект а). А в смысл предложения, помимо утверждения о том, что некое свойство Q (рема) имеет место для а, входит, в статусе импликатуры (см. Презумпция), компонент ‘для других элементов ассоциированного множества свойство Q, возможно, не имеет места’. См. о множестве альтернатив в [Rooth 1992] и о контрасте в [Богуславский 1996: 386] и [Богуславский 1998]. Так что в смысл (56б) входит не только компонент (56а), ‘Иван ее любит’, но и импликатура ‘и, возможно, больше никто’, ср. [Апресян 2009: 506].

Семантический эффект тематического контрастного акцента обсуждается в [Lyons 1977: 775] – на простых примерах. Так, предложение (57а) имеет импликацию (57в), а (57б) ее не имеет:

(57) а. Маша не пришла ; б. Маша не пришла ; в. Пришел кто-то другой.

Еще пример. Предложения (58а) и (58б) близки по смыслу. Однако восходящий акцент в (58б) может быть понят как контрастный, так что (58б) в большей степени несет импликацию, что вера в успех в конце концов имела место (т.е. в последнюю минуту – поверил):

(58) а. До последней минуты не верил Тарас в успех __ ;

б. До последней минуты Тарас не верил в успех .[4]

Есть серия кванторных наречий и прилагательных, которые недопустимы в позиции контрастной темы ([Падучева 2005]; ср. о «неконтрастоспособных» словах в [Янко 2001: 19–20 ff]).

(59) а. Некоторые инструменты нам понадобятся [= ‘а другие нет’; или: ‘а про остальные неизвестно’]

б. *Все инструменты нам понадобятся[5].

в. Нам понадобятся все инструменты.

(60) а. Иногда он шел домой пешком <а иногда садился в троллейбус>.

б. *Всегда он шел домой пешком .

в. Он всегда шел домой пешком.

(61) а. Какой-нибудь молоток найдется [= есть набор мыслимых качеств молотка; достаточно молотка в том числе с самыми низкими качествами]

б. *Всякий молоток найдется .

в. *Всего мне достаточно (пример из [Филипенко 1992])

Такая избирательность легко выводится из определения контрастной темы: контраст вводит в ситуацию ассоциированное множество, на фоне которого рассматривается данный объект. Очевидно, слова все, всегда, всякий исключены в позиции контрастной темы, поскольку не порождают ассоциированного множества однородных объектов: некоторые люди противопоставлены некоторым другим; а все люди уже не противопоставлены никаким другим людям.

5.7. Контрастная рема; верификативный контраст

Контраст в реме выражается контрастным понижающимся акцентом и по смыслу аналогичен (хотя и не тождествен) контрасту в теме. Так, предложение (62б), в отличие от (62а), несет импликатуру ‘а не кого-либо другого’:

(62) а. Джон поцеловал Марию ; б. Джон поцеловал Марию .

Частным случаем коммуникативной структуры с контрастной ремой является структура с верификативной ремой. Такая К-структура возникает в том случае, если акцентируется не сама пропозиция, а только ассоциированный с ней предикат утвердительности – ‘имеет место’[6]. К-структура (63), например, возникает в контексте, где о соответствующем событии уже шла речь, но неизвестно, произошло оно или нет:

(63) Джон поцеловал Марию.

О структуре с верификативной ремой см. [Адамец 1978: 101–103]; [Янко 2001: 61–64]. Акцентоносителем в предложении с верификативной ремой является сказуемое. Контраст и в этом случае означает выбор, но тут выбор ограничивается двумя возможностями – да и нет. Верификативная рема возникает в специальном контексте – например, в полемическом диалоге, см. [Янко 2008: 156].

Верификативная рема означает, что у предложения есть общее отрицание. Так, (64а) имеет соответствующее общеотрицательное – это (64б), а для (65) отрицание под вопросом:

(64) а. Иван подарил матери свою новую книгу; б. Иван не подарил матери свою новую книгу

(65) Иван подарил матери свою новую книгу .

Контрастный акцент на предикате ‘имеет место’ может иметь и тематическая составляющая – если она имеет пропозициональное (а не предметное) значение. Пример из [Янко 2001: 63].

(66) Неудавшаяся операция только усложнит положение заложников.

ИГ неудавшаяся операция – это результат атрибутивного стяжения [Падучева 1980] пропозиции: (66) означает: ‘если операция не удастся…’

5.8. Рематизация приглагольного адвербиала

Сравним два предложения:

(67) а. Родители громко разговаривали ; б. Родители разговаривали громко .

Нейтральную ЛА-структуру имеет предложение (67а), которое членится на группу подлежащего, тему, и группу сказуемого, рему. Между тем более простую семантику имеет предложение (67б), в котором ситуация родители разговаривали – пресуппозиция, а ассерция образуется с помощью адвербиала громко, который характеризует эту ситуацию, см. подробнее о семантике этого противопоставления в п.7.7.

5.9. Рематическая консолидация в субъектно-предикатном комплексе (как противоположность тема-рематическому расчленению)

В п.5.1 шла речь о бытийных предложениях, для которых нейтральным является инвертированное расположение подлежащего и сказуемого в рематической части. С другой стороны, есть отдельное ЛА-преобразование, которое осуществляет инверсию подлежащего и сказуемого в предложениях, изначально расчлененных на тему и рему, создавая нерасчлененность. Это рематическая консолидация:

(68) Мой новый компьютер сломался ⇒ Сломался мой новый компьютер .

Для предложения (68), в отличие от предложений типа 3 из п.4 (Наступила весна) и рематической части бытийных предложений, см. (17б, в), нерасчлененная структура не является исходной.

Рематическая консолидация может быть сопутствующим преобразованием при тематической препозиции собственно ремы (см. п.5.5). Так, в предложении (69) естественным результатом тематической препозиции собственно ремы является (69б), где остаток ремы и бывшая тема объединяются в один компонент, в единую рему – т.е. подвергаются рематической консолидации. Если рематической консолидации при тематической препозиции собственно ремы не происходит, возникает предложение (69в), с двумя темами, из которых первая оказывается контрастной – да и рема, скорее всего, контрастная:

(69) а. Хозяин дома | открыл дверь ; б. Дверь | открыл хозяин дома ; в. Дверь | хозяин дома | открыл .

В самом деле, предложение (69в), с контрастной темой, содержит, помимо ассерции ‘хозяин открыл нам дверь’, импликатуру ‘хозяин не открыл чего-то еще или не сделал чего-то, что ожидалось’.

5.10Суперпозиция ремы

В [Янко 2001: 161] был описан особый тип коммуникативных структур – структуры с суперпозицией ремы. Пример:

(70) Говорящего попугая приобрел на Птичьем рынке студент Порошков .

Будучи сдвинуто со своего естественного места в конце фразы, главное фразовое ударение усиливается, так что его акцент не ИК-1, , а ИК-2, .

В предложении (70) есть обычная конечная рема – это подлежащее студент Порошков, и есть другая рема в начальной позиции, отмеченная усиленным акцентом, – говорящего попугая.

В [Циммерлинг 2008] К-структуру с суперпозицией ремы предлагается трактовать как результат применения преобразования Экспрессивная препозиция ремы к К-структуре, где уже есть достаточно сложное коммуникативное членение. Так, (70) может быть получено из (71) (NB субъектно-предикатную инверсию):

(71) Студент Порошков приобрел на Птичьем рынке говорящего попугая .

Однако препозиция ремы осуществляется здесь не совсем так, как преобразование Экспрессивная препозиция ремы описано в п.5.1. Обычная экспрессивная препозиция ремы упрощает исходное членение, превращая исходную структуру с ТR-членением в нерасчлененную. Между тем при суперпозиции ремы число коммуникативных компонентов в предложении остается неизменным.

Суперпонированной ремой могут стать составляющие самых разных синтаксических типов – дополнение, как в (71), обстоятельство, как в (72), или подлежащее, как в (73) (пример из [Циммерлинг 2008]):

(72) На севере Урала нашли Екатеринбургские археологи кости мамонта .

(73) Сильный взрыв прогремел сегодня на севере Британской столицы .

Предложение (74) трактуется в [Янко 2001: 177] как пример суперпозиции ремы:

(74) <На санитарной линейке умирает Шевелев, полковой командир.> Женщина сидит у его ног __ .

Между тем, предложение (74) – это результат обычной экспрессивной препозиции ремы, с обычным для предложений введения в рассмотрение эффектом топикализации. Только если глагол не имеет семантики введения в рассмотрение, а предложение синтаксически более сложное, ЛА-структура может трактоваться как содержащая суперпонированную рему (пример из [Янко 2001: 147]):

(75) <Марья Ивановна пошла ….> Вдруг белая собачка английской породы | залаяла и побежала ей навстречу .

5.11Структура с неингерентной темой

Есть еще одна К-структура с богатой коммуникативной семантикой, которую можно описать как результат ЛА-преобразования (наполненного ясным коммуникативным содержанием) некой нейтральной структуры. Это структура с неингерентной темой.

Среди нерасчлененных предложений обратили на себя внимание предложения, у которых главное фразовое ударение сдвинуто к началу фразы (т.е. не падает на конечное слово, как обычно):

(76) а. <Тише.> Бабушка спит; б. <Откройте!> Папа пришел; в. <Пустите!> Я на поезд опаздываю!

В [Николаева 1982: 65 ff] непонятный левый сдвиг акцента в примерах типа (76) был интерпретирован как выражение глобальности высказывания – т.е. нерасчлененности, отсутствия темы. Далее в [Баранов, Кобозева 1983] было введено понятие неингерентной темы: утверждалось, что у этих предложений некоторая тема все-таки есть, но она не входит в состав самого предложения, а находится в предтексте.

Природа предложений с неингерентной темой была раскрыта в [Янко 2001: 182–196], где говорится: «ЛА-контур плюс выбор акцентоносителя <…> выполняют функцию опущенных предикатов пропозициональной установки»; предложение с неингерентной темой – это «разговорный вариант подчиненной пропозиции». Иными словами, в семантической структуре предложения подразумевается пропозициональный предикат – обычно это обоснование или объяснение. Например:

(77) Худо, брат, жить в Париже: есть нечего (А. С. Пушкин) [= ‘худо, потому что есть нечего’]

Показателен пример (78) (из [Янко 2001: 193]). В контексте предложения (2) фраза пирожка не подсунет не может интерпретироваться как содержащая неингерентную тему. Для предложения (78) нормальна ЛА-структура (i), при которой оно утверждает просто отличие голода от тетки. А ЛА-структура (ii), с левым смещением фразового акцента, соответствующая неингерентной теме, абсурдна, поскольку требует, чтобы фраза понималась как обоснование утверждения Голод не тетка:

(78) Голод не тетка: пирожка не подсунет =

i. Голод не тетка: пирожка не подсунет ;

ii. Голод не тетка: пирожка не подсунет .

Обратимся к формальной структуре предложения (76а). Акцент на подлежащем бабушка не является здесь результатом препозиции слова с конечным рематическим акцентом; нельзя сказать и что в этой фразе «акцент сместился вперед в разговорной речи». Инициальное ударение в нерасчлененном предложении – это специальное оформление предложений обоснования.

Предложения с неингерентной темой являются нерасчлененными, т.е. состоят из одной ремы. Однако они отличаются от нейтральных нерасчлененных предложений типа Пришла весна или Умер Гавел, причем в двух отношениях – и формой, и коммуникативной семантикой. О семантике обоснования только что было сказано. А формальное отличие состоит в том, что в нейтральных предложениях нерасчлененность выражается порядком слов, т.е. линейно, см. преобразование Рематическая консолидация (п.5.9), а в неингерентных нерасчлененность выражается прежде всего акцентом: либо слово, которому естественно быть темой, получает рематический акцент (Бабушка спит), либо акцентированное слово передвигается в позицию перед сказуемым (Есть нечего, Яна поезд опаздываю).

Предложения с неингерентной темой не могут быть получены из обычных нерасчлененных изменением порядка слов, т.е. преобразованием Экспрессивная препозиция темы (п.5.1). Возьмем предложение Спит бабушка . Порядок слов в нем понимается как способ выразить контраст. Следовательно, Бабушка спит не есть результат препозиции подлежащего в Спит бабушка . В [Янко 2001: 187] нерасчлененное Бабушка спит предлагается трактовать как полученное из расчлененного на тему и рему Бабушка спит специальным преобразованием Неингерентная тема, которое обеспечивает предложению особого рода нерасчлененность за счет специального выбора акцентоносителя.

Из предложения Папа пришел можно построить и нейтральное нерасчлененное предложение (Пришел папа), и предложение с неингерентной темой (Папа пришел). А, например, из Народ безмолвствует неингерентное нерасчлененное предложение построить можно, см. (79), а нейтральное нерасчлененное – нельзя. Предложение Безмолвствует народ может выражать только такой же контраст, как Спит бабушка , т.е. бессмысленный:

(79) <Дело в том, что> народ безмолвствует.

Согласно [Янко 2001], акцентоноситель в предложении с неингерентной темой выбирается по формальному правилу, так что «семантической нагрузки выбор того или иного слова не несет». Усматривается иерархия членов предложения с точки зрения их вероятности стать акцентоносителем. Ответ на вопрос «В чем проблема?» может быть: Едим плохо, Дети плохо едят и Дети кашу плохо едят.

Однако специальное оформление обоснования или ответа на вопрос «В чем проблема?» в форме предложения с неингерентной темой не обязательно. А поскольку маркировать семантику обоснования не обязательно, контекстное противопоставление неингерентного нерасчлененного и обычного нерасчлененного предложения может оставаться неясным. См. пример.

(80) <Концерт отменили.> а. Хазанов () заболел ; б. Заболел Хазанов ; в. Хазанов заболел.

Разница между (80а) и (80б) очевидна: (80а) означает, что Хазанов играет главную роль в концерте, а в случае (80б) его роль может быть и второстепенной. А разница между (80б) и (80в) не вполне ясна. Можно думать, что порядок слов, отличающий предложение с неингерентной темой от просто нерасчлененного, например (80в) от (80б), выражает некую топикальность именной группы, поставленной в начало предложения, – при том, что, согласно ЛА-структуре, темы в обычном смысле в предложении нет. Еще пример.

(81) <Ну, слава богу, приехали. Опять ты дома. (Ласкаясь.)> Душечка моя приехала! [А. П. Чехов. Вишневый сад (1904)]

В этой связи представляют интерес предложения-названия и предложения-заголовки. Эти предложения тетические, т.е. нерасчлененные: подлежащее не данное. Но препозиция подлежащего не несет здесь семантики обоснования. Можно думать, Грачи прилетели (название картины А. Саврасова) отличается от Прилетелиграчи топикальностью ИГ грачи, входящей в состав нерасчлененной ремы.

Итак, предложения с неингерентной темой – это специальная акцентно оформленная разновидность нерасчлененных предложений.

Согласно [Maslova 1995] (см. также [Тестелец 2001: 448]) препозиция подлежащего в тетическом предложении, свойственная газетным заголовкам (Гринпис протестует; Жириновский разбушевался), имеет целью топикализацию. Переноса акцента на подлежащее тут не требуется. В предложениях без подлежащего обычно препозитивно дополнение: Спартак разгромили; Файзулину накостыляли.

5.12Множественная тема; разновидности тем

Как мы видели, в предложении может быть не одна, а две и более тем. Одна из них, – как правило, первая, – может быть контрастной. Так, (82а) ≠ (82б):

(82) а. С этой проблемой | Иван () | не сталкивался ; б. Иван | с этой проблемой | не сталкивался .

В предложении (83) темы переставить нельзя, поскольку здесь по смыслу контрастной может быть только одна:

(83) Часть стихов | Пушкин () | заменил .

В работе [Николаева 1982: 72] приводится следующий пример неудачного перевода из Бальзака:

(84) В 1560 году улица Вьель-Пельтри проходила вдоль левого берега Сены.

Действительно, поскольку в этой фразе в 1560 году – контрастное начало, а улица Вьелъ-Пельтри тоже является темой, возникает импликатура ‘Сейчас улица Вьель-Пельтри, быть может, проходит в другом месте’, которая делает предложение аномальным. Если же изменить коммуникативную структуру так, что ИГ улица Вьель-Пельтри попадет в состав ремы – В 1560 году вдоль левого берега Сены проходила улица Въель-Пелътри, – то импликатура, порождаемая контрастным началом, станет осмысленной: ‘Сейчас, быть может, вдоль левого берега Сены не проходит улица Вьель-Пельтри’.

В предложении (2), тоже с двумя темами, одна из них является кулисой и имеет акцент ИК-4. Не исключены и две темы с акцентом ИК-3, см. пример (179).

Обычной, ортотонической теме противопоставлена атоническая, которая может не иметь (как Пушкин в примере (83)) или не может иметь фразовый акцент. Частный случай – рецессивная тема [Янко 2001: 21]. Этот термин применяется в п.5.2 к предложениям с дислокацией ремы и специфическим акцентом ИК-6:

(85) Посадил; дед репкуДед посадил репку .

Здесь тема исходного предложения Дед посадил репку специально подавлена – путем дислокации ремы и помещения подлежащего в ваккернагелевскую позицию, после первого ударного слова.

Согласно [Янко 2001], в предложении (43), с тема-рематической инверсией, тоже есть атоническая тема, которая занимает «ваккернагелевскую позицию», т.е. энклитическая (помимо обычной темы-начала, которой является глагол).

Во фразе (86а) подлежащее строители занимает ваккернагелевскую позицию. Однако темой, т.е. отдельным компонентом К-структуры, оно здесь не является. Фраза (86а) членится на тему живутстроители и рему по всей трассе канала. Она получается из фразы (86б) преобразованием Левый сдвиг акцентоносителя в теме, которое характеризует предложения, где актуальное членение противоречит синтаксическому, см. [Падучева 2012]:

(86) а. Живутстроители | по всей трассе канала ; б. Строители живут | по всей трассе канала ; в. Строители | живут по все трассе канала .

Нейтральным коммуникативным вариантом для (86б) является фраза (86в), где соответствие между актуальным и синтаксическим членением исходное – группа подлежащего – тема, группа сказуемого – рема. Отличие (86в) от (86б) касается коммуникативной структуры – в (86в) речь идет о строителях, а в (86б) – о том, где строители живут. Но структура (86б) почти обязательно подвергается левому сдвигу акцентоносителя, что дает (86а).

Другие примеры, где слово попадает в ваккернагелевскую позицию как бы случайно – в результате левого сдвига акцентоносителя в неканонической теме (т.е. такой, где актуальное членение не соответствует синтаксическому):

(87) <В 1948 году Ремарк вернулся в Швейцарию, где и прожил остаток жизни.> Умер Ремарк | 25 сентября 1970 года [умерРемарк – неканоническая тема, 25 сентября 1970 года – рема] ⇐ Ремарк умер | 25 сентября 1970 года .

(88) Выглядит она | превосходноОна выглядит | превосходно .

(89) Есть хотелось | ужасноХотелось есть | ужасно ⇐ Ужасно хотелось есть .

Левый сдвиг может затрагивать не слово, а составляющую. Так, в (90) слово отец оказывается в ваккернагелевской позиции, потому что левому сдвигу подвергается акцентонесущая составляющая неканонической темы отец покупал их:

(90) <...били в столовой черные стенные башенным боем.> Покупал их отец | давно (М. Булгаков. Белая Гвардия) ⇐ Отец покупал их | давно .

Предложение с канонической темой – Отец | покупал их давно .

6. Семантика коммуникативных противопоставлений

П.6 посвящен семантике коммуникативного членения. Обсуждается связь понятий темы / ремы с понятиями данного / нового (п.6.1) и презумпции / ассерции (п.6.2). Рассматривается несколько частных видов К-структур и возможности их семантической интерпретации (пп.6.3–6.4).

6.1. Тема и данное, рема и новое; метод вопросов

Есть разные подходы к семантике коммуникативного членения. Изначальным в теории актуального членения было представление о том, что тема выражает данное (т.е. то, что говорящий предполагает известным адресату), а рема – новое (т.е. неизвестное адресату). В [Апресян 1988] приводится, однако, пример, который показывает, что рема не всегда новое, а тема не всегда данное. Рассматривается следующий текст:

(91) В английском языке падежи сохранились только в системе местоимений. Во французском языке [тема, новое] наблюдается такая же картина [рема, данное]

Тема второго предложения является новым, потому что французский язык впервые вводится в рассмотрение. Рема второго предложения является данным, потому что выражение такая же картина представляет собой анафорическую отсылку к старому, т.е. к уже введенному в сознание адресата знанию о сохранении падежей лишь в системе местоимений.

Примеры (92), (93) (из [Падучева 1985: 114]) тоже показывают, что рема может быть данным, а тема – новым.

(92) Состоялся матч чехов с канадцами. Выиграли чехи .

(93) Голодная волчиха встала , чтобы идти на охоту (А. П. Чехов «Белолобый»)

Другое дело, что в (91) достаточно изменить порядок слов, и мы получим «прямое» соотношение: тема = данное, рема = новое:

(94) Такая жекартина [тема, данное] наблюдается (и) во французском языке [рема, новое]

Имеются частицы также и тоже, которые можно назвать «коммуникативно обратными» [Падучева 1974] – также (и) безударно и маркирует рему как новое, а тоже ударно и маркирует рему как старое; отсюда квази-синонимия (95а) и (95б):

(95) а. Гость молчал. Молчал [старое] также и хозяин [рема – новое]

б. Гость молчал. Хозяин [новое] тоже молчал [рема – старое]

О специальной коммуникативной функции тоже см. [Богуславский 1969]. Итак, интерпретацию К-структуры с обращением к понятиям данное / новое приходится отклонить.

Один из подходов к описанию семантики коммуникативного членения – так называемый метод вопросов, см. [Hajičova 1994]. Предложение Иван поехал в Японию отвечает на вопрос «Куда поехал Иван?», а В ЯпониюпоехалИван – на вопрос «Кто поехал в Японию?»

Нерасчлененное предложение может быть представлено как ответ на вопрос «Что произошло?». Предложение (96б) – это ответ на вопрос «Маша пришла?», а (96а) – на вопрос «Пришла ли Маша?».

(96) а. Маша не пришла ; б. Маша не пришла .

Метод вопросов – это способ выявления ремы, но не способ экспликации коммуникативных значений.

6.2. Коммуникативная структура и отрицание

Важную роль в семантической интерпретации коммуникативных различий играет понятие презумпции. Коммуникативные различия, выражаемые ЛА-структурой, могут быть представлены с помощью оппозиции «презумпция vs. ассерция» (см. Презумпция). Рематическая часть – это то, что утверждается, ассерция; тематическая – то, что заранее принято как презумпция. Следует иметь в виду, что ассерция и презумпция – это пропозитивные компоненты смысла, пропозиции, а тема и рема – это части предложения.

Будучи связана с оппозицией «презумпция vs. ассерция», коммуникативная структура предложения определяет сферу действия отрицания. Так, в (97а), с нейтральной К-структурой, отрицание, выражаемое частицей не, которая стоит при глаголе, распространится на все предложение целиком. А в (97б), которое получено в результате тема-рематической инверсии (см. п.5.4), частица не будет стоять при рематическом имени: презумпция ‘есть кто-то, кто любит Марию’ останется вне сферы действия отрицания.

(97) а. Иван | любит Марию [нейтральная К-структура] – Иван не любит Марию.

б. Марию любит | Иван [рема – Иван] – Марию любит не Иван.

Если некое слово в предложении несет контрастное ударение, то соответствующее ему общеотрицательное предложение имеет присловное отрицание (см. Отрицание / п.5.1. Общеотрицательные предложения с предикатным и присловным отрицанием, Отрицание / п.5.5. Общеотрицательные предложения с контрастной темой). Так, у предложения (98а), с естественным делением на тему и рему, смысл описывается единой ассерцией, и оно имеет предикатное отрицание (98б). А в предложении (99а) есть контрастное ударение, которое производит расчленение смысла на две пропозиции – ‘Иван куда-то пошел’ [презумпция] и ‘то, куда он пошел, – это концерт’ [ассерция]. Поэтому общеотрицательным для (99а) будет предложение (99б) с присловным отрицанием.

(98) а. Иван пошел на концерт ; б. Иван не пошел на концерт.

(99) а. Иван пошел на концерт ; б. Иван пошел не на концерт .

Сферой действия контраста может быть не только слово, но и составляющая, в том числе – предикация:

(100) Иван не стихи пишет, а землю пашет.

Для коммуникативной семантики важна не только семантическая, но и прагматическая презумпция [Падучева 1977]. Прагматическая презумпция – это суждение, которое, чтобы быть приемлемым в диалоге, должно быть не только истинно, но и известно адресату (cм. Презумпция / п.3). Роль прагматической презумпции видна на следующем примере (ср. [Schmerling 1971]):

(101) а. Бернстайн не знал , что Володя женат . [С. Спивакова. Не всё (2002)]

б. Бернстайн не знал , что Володя женат __ .

Предложение (101б) обращено к адресату, которому информация ‘Володя женат’ известна. Тогда как фраза (101а), с интонацией незавершенности, вводит эту информацию в контекст дискурса. В [Roberts 2006] на примере английского only ‘только’ было показано, что семантическая презумпция слова не обязана быть известна адресату, т.е. может не быть прагматической. О том, что семантическая презумпция только не является прагматической, см. [Падучева 1977].

6.3. Коммуникативная структура предложений с адвербиалами

Оппозиция «презумпция – ассерция» позволяет описать коммуникативные противопоставления в предложениях с адвербиалами. Пример (из [Падучева 2004]):

(102) а. Он затормозил резко ; б. Oн резко затормозил .

Ударное и безударное резко в (102) играют разную роль в коммуникативной структуре предложения. Оппозиция «презумпция – ассерция» позволяет следующим образом представить это различие. В (102а) у резко ударная позиция, рематическая. А в (102б) – безударная: резко в (102б) – это рематический модификатор, см. Презумпция / п.5. Безударный рематический модификатор выражает дополнительную ассерцию, см. (103ii).

(103) i = Он затормозил [тема, пресуппозиция] торможение резкое [рема, ассерция]

ii. = Он затормозил [ассерция] торможение резкое [дополнительная ассерция]

Структуры (103i), (103ii) позволяют объяснить, почему (102а) и (102б) по-разному взаимодействуют с отрицанием. У (102а), где резко – ассерция, есть простое отрицание:

(104) НЕ (Он затормозил резко) = Он затормозил не резко.

А в предложении (102б), где резко – рематический модификатор, две ассерции (т.е. конъюнкция ассерций), и потому отрицание затруднено (см. [Падучева 2004: 124 ff]; [Horn 1989]):

(105) НЕ (Он резко затормозил) = ‘то ли он затормозил не резко, то ли не затормозил вообще’

Позиция рематического модификатора возможна не для всех адвербиалов, и изменение порядка слов может давать совершенно иной эффект. Так, предложение (106а), с постпозицией адвербиала на почту, имеет неоднозначную К-структуру и двоякое отрицание, см. (106б) и (106в); а препозиция адвербиала, т.е. перенос глагола в финальное положение, дает однозначный акцент на глаголе и отрицание при глаголе, см. (107).

(106) а. Вася пошел на почту ; б. Вася не пошел на почту ; в. Вася пошел не на почту .

(107) а. Вася на почту пошел ; б. Вася на почту не пошел .

О предложениях с адвербиалами см. также Презумпция / п.5.

6.4. Частные семантические эффекты сдвига акцента: уменьшительное приращение

Почему не весит 50 кг в примере (108) означает ‘весит меньше’? Откуда это «уменьшительное приращение»?

(108) Мешок не весит 50 кг [= ‘весит меньше 50 кг’]

Ю. Д. Апресян [Апресян 1974: 81–82] признает здесь особое – идиоматическое – взаимодействие глагола с отрицанием. И. М. Богуславский [Богуславский 1985: 27–29] отвергает идиоматическое отрицание и предлагает следующее объяснение примеру (108). Обычно исходят из того, что (108) является отрицанием (109); между тем, на самом деле, исходным утвердительным для (108) является не (109), а (110):

(109) Мешок весит 50 кг [= ‘весит ровно 50 кг’]

(110) Мешок весит 50 кг [= ‘весит 50 кг или больше’]

Естественным – в полном соответствии с логикой – отрицанием для ‘мешок весит 50 кг или больше’ будет ‘мешок весит меньше 50 кг’. Так что с отрицанием в примере (108) все в порядке. (Рассмотрение этих примеров в контексте семантики отрицания см. в статье Отрицание / п.7.5.) Остается объяснить, почему сдвиг фразового ударения, превращающий предложение (109) в (110), приводит к столь существенному изменению смысла.

Просодическая конструкция «количественная контрастная тема» – это вариант контрастной темы, осложненный идеей количества в именной группе и модальностью – в предикатной. Увеличительные и уменьшительные приращения, возникающие в результате сдвига ударения на глагол, объяснимы из семантики контрастной темы, которая вводит в рассмотрение ассоциированное множество, см. п.5.6 и подробнее – в [Падучева 2005].

7. Коммуникативная структура и лексика

Коммуникативное членение предложения существенным образом связано с лексикой. Многие слова имеют фиксированную коммуникативную функцию или просодию, см., в частности, [Богуславский 1998]; [Янко 2001: 231–334].

7.1. Глаголы наблюдаемого существования и бытийные

В п.5.1 шла речь о предложениях введения в рассмотрение. Им соответствует специальный класс глаголов, который можно назвать глаголами наблюдаемого существования: это глаголы типа раздаться, доноситься, слышаться. В словаре [Шведова 2007] эти глаголы объединены с бытийными в один класс «Бытийные глаголы, а также глаголы, называющие существование самовыявляющееся и непосредственно воспринимаемое» (класс содержит около 3500 единиц). Глаголы этого класса оказывают влияние на коммуникативное членение предложения и в этом плане заслуживают внимания.

Эти глаголы можно разделить на две группы – глаголы собственно бытийные и глаголы наблюдаемого существования.

К глаголам собственно бытийным относятся, например, быть, бывать, возникнуть, водиться, завестись (завелись мыши), выйти (вышла ошибка), иметься, наступить, начаться, остаться, происходить, родиться, случаться, а также огромное количество пассивных и возвратных форм от глаголов создания, приобретения, перемещения, например: производиться, делаться, выработаться (например, о привычке), издаваться, придаваться (например, о значении), образоваться, высказываться (например, о мнении), подводиться (например, об итогах) и проч.

К глаголам наблюдаемого существования относятся: доноситься, слышаться, раздаться (= ‘возникнув, начать слышаться’), наблюдаться, чувствоваться, отмечаться, обнаруживаться, встречаться, попадаться, подвернуться, проглядывать и пр. В [Падучева 2004: 196] приведены примеры глаголов наблюдаемого перемещения (особенно в поле зрения наблюдателя), см. (1), наблюдаемого состояния, см. (2), и глаголов эмиссии – света, звука, запаха и пр., семантика которых тоже включает перцептивный компонент:

(1) мелькать, промелькнуть, проступить, проскользнуть, выступить;

(2) белеть, торчать, маячить, расстилаться, простираться, высовываться, выбиваться, раскинуться, разверзнуться, выситься;

(3) блестеть, мерцать, светиться, пахнуть, звучать, греметь.

Словарь [Шведова 2007] показывает, насколько мощным является класс глаголов наблюдаемого существования.

В предложениях с бытийными глаголами, в том числе – с глаголами наблюдаемого существования, подлежащее, как правило, не формирует отдельной составляющей-темы, а входит в состав нерасчлененной ремы и занимает конечную позицию, например: Нагрянула суровая зима; Вы слышите, грохочут сапоги; Раздался звон падающих осколков. [«Вечерняя Москва» (2002)]; С улицы через распахнутые окна доносился шум толпы. Звенели крики мальчишек-газетчиков. [С. Довлатов. Иная жизнь (1984)]; По обоим берегам высятся сопки, круто обрывающиеся в реку. [Р. Б. Ахмедов. Промельки (2011)].

7.2. Отрицание и лексикализованная рематичность

Неоднократно отмечалось, что глаголы, лексическая семантика которых включает отрицание, склонны притягивать фразовый акцент. Этому свойству можно дать семантическое обоснование (см. [Падучева 2011]).

Свойством притягивать фразовый акцент обладают не все, но многие глаголы с внутрисловным отрицанием, например глаголы типа прекратить, утратить, отнять. Дело в том, что их семантика включает а) презумпцию изначального существования объекта (или ситуации) и б) ассертивный компонент, выражающий воздействие, которое ведет к несуществованию. Эта презумпция существования и уводит акцент с составляющей, которая обозначает объект; акцентоносителем оказывается глагол. Примеры из Корпуса:

(111) Канал «ТВ-6» прекратил транслировать сигнал в регионы! [«Дело» (2002)]

(112) Когда отец Мухина после речи пополнился на сто пятьдесят граммов водки, то утратил какой бы то ни было интерес к происходящему [О. Павлов. Карагандинские девятины, или Повесть последних дней (2001)]

(113) ...нетерпимое отношение к генетически модифицированному продовольствию может привести к тому, что Европа потеряет влияние в этой сфере, а правила игры будут определять США и страны Азии. [«Эксперт» (2004)]

(114) ...в своих идеях и принципах он остался примером человека, противостоящего какому бы то ни было подавлению большинством. [В. Гаков. «Дважды два» свободы и достоинства (2003)]

Показателен глагол отрицать. Отрицать можно только то, что было предложено или так или иначе введено в рассмотрение. Поэтому глагол отрицать – устойчивый акцентоноситель в своей составляющей:

(115) Естественно, коммерсанты категорически отрицают связь между двумя фирмами. [«Бизнес-журнал» (2004)]

(116) Но Александр Борисович отрицает мстительные мотивы в своем выборе. [А. Беляков. Алка, Аллочка, Алла Борисовна (1998)]

(117) Его главный тезис ― «восприятие непосредственно» ― отрицает существование каких-либо промежуточных механизмов. [А. А. Девяткин. Явление социальной установки в психологии XX века (1999)]

Глагол исключать (в речевом значении) тоже предполагает предшествующее введение ситуации в рассмотрение:

(118) Сознание обывателя <…> исключает какую бы то ни было симпатию к олигархам вообще и к Михаилу Ходорковскому в частности. [«Неприкосновенный запас» (2003)]

Аналогично для отвергнуть, пренебречь, отговорить, передумать:

(119) Но она передумала посылать дискету в Генпрокуратуру. [Е. и В. Гордеевы. Не все мы умрем (2002)]

В то же время глагол отсутствовать, с очевидным внутрисловным отрицанием, свойством притягивать фразовый акцент не обладает:

(120) Направление сетевых изданий зачастую почти неуловимо, <…> отсутствует какая бы то ни было внутренняя цензура . [«Октябрь» (2003)]

(121) В них отсутствует всякий намек на романтизм [«Семейный доктор» (2002)]

(122) Отсутствовало всякое желание этим заниматься [«Нева» (2004)]

То же верно про слово лишен:

(123) ...после выхода из больницы он был лишен средств к существованию . [Э. Рязанов. Подведенные итоги (2000)]

Свойством притягивать нисходящий фразовый акцент обладают также фазовые глаголы – такие как перестать, прекратить, прекратиться (но не начаться!). В самом деле, глагол перестать – известный триггер презумпции: в семантику перестать входит презумпция ‘было так-то’ и ассерция – ‘сейчас не так’.

(124) Коррупция у нас перестала быть просто правовой проблемой, а стала той необходимой смазкой, тем машинным маслом, без которого не работает ни один двигатель. [«Время МН» (2003)]

(125) За год съёмок я <…> что-то узнала и перестала сомневаться в своих силах. [«Домовой» (2002)]

В предложении с глаголом прекратиться акцент зависит от порядка слов. В случае препозитивного подлежащего акцент обычно на глаголе:

(126) Но с начала 1990-х годов финансирование прекратилось, и перспективная разработка затерялась в архивах. [«Наука и жизнь» (2007)]

А постпозитивное подлежащее перетягивает акцент на себя, см. (127); в (128) акцент на глаголе, потому что подлежащее входит в контекст предупоминания:

(127) После полуночи прекратилась подача воды [И. Грекова. Фазан (1984)]

(128) Ждать мужа с войны ― всегда тяжело, но тяжелее всего ― в последние месяцы перед концом: ведь осколки и пули не разбираются, сколько провоёвано человеком. Именно тут и прекратились письма от Глеба. [А. Солженицын. В круге первом (1968)]

В [Павлова 2007] отмечена нетривиальная связь местоположения акцента с грамматикой – пример (129) демонстрирует зависимость акцента от вида глагола:

(129) а. Старик отлеживался после болезни ; б. Старик отлежался после болезни.

На самом деле, главную роль тут играет компонент отрицания в семантике глаголов отлежатьсяотлеживаться: несовершенный вид и свойственная ему стативизация значения отводит отрицание на задний план, так что оно перестает быть фактором, влияющим на положение акцента.

С внутрисловным отрицанием можно связать рематичность прилагательного редкий (в одном из значений), ср. пример из [Падучева 1985: 104].

(130) <…> редкого смотрителя не знал я в лицо, с редким не имел я дела (А. С. Пушкин)

Однако здесь связь не такая прямая, поскольку именная группа со словом редкий является не просто ремой, а препозитивной ремой – при общей тенденции к постпозиции ремы в русском языке. При этом, в отличие от предложений (17б) и (17в) из п.5.1, предложение (130) не является результатом экспрессивной препозиции никакого предложения с обычной ремой.

7.3. Коммуникативная асимметрия глаголов знания и мнения

В [Янко 2001: 239–250] показана семантическая обусловленность различия фразовых акцентов у глаголов мнения, типа думать (восходящий тон, ), и знания, типа знать (нисходящий тон, ), ср.:

(131) а. Я думаю , что пора уходить ; б. Я знаю , что пора уходить.

Содержание мнения должно быть неизвестно адресату, поэтому пропозиционалное дополнение глагола мнения обычно является ремой; сам же глагол оказывается темой.

7.4. Глаголы с проспективным значением

В [Павлова 2007] обсуждается класс глаголов с семой проспективности, которая есть у глаголов зрительного восприятия, многих глаголов речи (говорить, сказать, объявлять, возвещать, провозглашать), намерения (собираться, планировать, задумать, намереваться), ментальных глаголов (надеяться, считать, полагать, думать), модальных (хотеть, мочь, велеть), глаголов зачина (начинать, стать, вздуматься, затевать) и многих других. Сема проспективности переносит фразовый акцент на объект или какое-либо содержание, которое вводится в поле зрения. Так, в (132) ему вздумалось – тема.

(132) Однажды ему вздумалось пожаловаться графу на недоразумение с властями, внесшими его имя в список «неблагонадежных». [И. И. Иванов. Островский (1898)]

7.5. Каузативные глаголы изменения состояния

Особый акцентный класс образуют каузативные глаголы изменения состояния [Падучева 2001]. Акцентоносителем в предложениях с таким глаголом обычно является глагол, а группа дополнения (или подлежащего) образует заударный компонент – «хвост». К-структуры с глаголами изменения состояния обсуждаются в [Ковтунова 1976: 174–175], где справедливо говорится, что они имеют две К-структуры, причем ни одна не выводится из другой:

(133) а. Эти слова <…> | возмутили Гурова __ . (А. П. Чехов. Дама с собачкой); б. Гурова () | возмутили эти слова __ .

7.6. Тематизирующие и рематизирующие частицы

В [Апресян 1988] отмечено, что частицы а, же, -то выполняют функцию тематизации, а частицы даже, зато, также, и, именно, как раз, лишь, не, только, особенно рематизирующие: они показывают, что компонент, входящий в их сферу действия, является ремой. Так, в (134а) рема Ваня, а в (134б) – мясо:

(134) а. Только Ваня ел мясо; б. Ваня ел только мясо .

В [Янко 2001: 53] утверждается, что частица только выражает не рематичность, а контраст. Между тем, одно не противоречит другому. Лексическое значение частицы только (равно как и частиц также, именно) таково, что оно вводит в рассмотрение ассоциированное множество – отсюда семантика контраста. Однако составляющая с только не может быть ничем кроме ремы. А, скажем, частица же, которая в одном из своих употреблений занимает ваккернагелевскую позицию, выражает контраст и маркирует составляющую в своей сфере действия как тематическую (о двух просодических типах русского же см. [Зализняк 2008: 29]):

(135) Моею будет век Людмила. Руслан же гробу обречен. (А. С. Пушкин)

В [Апресян 2009: 464] отмечена связь между частицами -то и даже: они являются своего рода антонимами; так, в (136а) Петя выделен из множества как наименее вероятный (ожидаемый) участник ситуации, а в (136б) – наоборот:

(136) а. Эту задачу даже Петя решит; б. Петя-то эту задачу решит.

При этом частица даже рематизирующая, а -то – тематизирующая.

7.7. Показатели неопределенного количества и акцентная парадигма адвербиала

Коммуникативной семантике предложений с показателями неопределенного количества – немного, много, мало – посвящена статья [Булыгина, Шмелев 1988]. Фраза (137) имеет два прочтения, (138а) и (138б):

(137) У меня осталось немного песен <которые я могу спеть>.

(138) а. У меня осталось немного песен; б. У меня <еще> осталось немного песен __ .

Их К-структуры можно представить, соответственно, как (139а) и (139б):

(139) а. ‘существует множество песен, которые остались [пресуппозиция] ‘это множество невелико [ассерция]’; б. ‘существует множество песен, которые остались [ассерция] ‘это множество невелико [дополнительная ассерция]’.

Кванторное слово немного отражается в семантическом представлении как предикат (существует немного), а главный предикат синтаксической структуры предложения (осталось) задает квантифицируемое множество – это песни, которые остались. Слово немного выражает оценку мощности множества. Эта оценка в (138а) составляет рему и, соответственно, главную ассерцию, а в (138б) это модификатор ремы и дополнительная ассерция: главная ассерция в (138б) – это сам факт существования множества.

Смысловые последствия акцентного сдвига хорошо видны при отрицании:

(140) отрицание (138а) – У меня осталось много [т.е. не немного] песен.

(141) отрицание (138б) – У меня не осталось [даже немного] песен.

Оказывается, что безударное немного ведет себя под отрицанием иначе, чем безударное резко, которое не дает предложению возможности иметь хорошее отрицание (см. п.6.3). У безударного немного затруднений с отрицанием нет: по каким-то причинам при отрицании предложения с немного дополнительная ассерция, соответствующая безударному немного, просто выпадает:

(142) НЕ (У меня осталось немного денег) = У меня не осталось денег.

Обращение к коммуникативной структуре позволяет просто сформулировать различие между немного и мало, обсуждавшееся в [Булыгина, Шмелев 1988]; ср.:

(143) а. Я взял с собой немного денег (≈ мало денег); б. Я взял с собой немного денег.

Хотя немного и мало почти синонимы (рематическое немного ≈ мало), нельзя вместо (143б) сказать (144) – мало не употребляется в позиции модификатора ремы:

(144) *Я взял с собой мало денег.

У слова мало есть те же два смысловых компонента, что у немного; но у мало их статус фиксирован – в семантике немного статус компонента «малое количество» переменный, а у мало он всегда ассертивный. Поэтому линейно-акцентная структура, где мало безударно, невозможна; невозможна и соответствующая интерпретация. Можно сказать, что у мало и немного разные акцентные парадигмы. (Имеется в виду мало в составе именной группы – в приглагольной позиции ударное мало возможно: Зарабатываю мало.)

Об акцентной парадигме адвербиала можно сказать следующее [Падучева 2005].

Полная парадигма включает рематическую позицию (R), позицию рематического модификатора (RM) и контрастной темы (Т). Например:

(145) R – Она кричала громко .

(146) RM – Она громко кричала .

(147) T – Громко | она не кричала .

Многие наречия имеют неполную парадигму, т.е. выбирают для себя какие-то подмножества из этого набора. Так, для чуть, отчасти, с грехом пополам, кое-как рематическая позиция исключена:

(148) R ––

RM – Вы отчасти меня успокоили; Он с грехом пополам справился со своей задачей

А приглагольное мало возможно в обеих позициях – в позиции ремы и рематического модификатора:

(149) R – Его пороли мало .

(150) RM – Его мало пороли .

Наречие вовремя, в принципе, возможно в обеих позициях:

(151) а. Если бы попугайчиков накормили вовремя , они были бы живы; б. Если бы попугайчиков вовремя __ накормили , они были бы живы.

Однако здесь этот линейно-акцентный сдвиг ожидаемой разницы смыслов не дает. Рематическое вовремя = ‘не опоздав’ не имеет отрицания: пришел не вовремя означает ‘некстати’. А в позиции атрибута ремы вовремя отрицается без затруднений – особенно в контексте снятой утвердительности.

Для наречия раньше единственная естественная позиция – контрастная тема (для рематического раньше, как в примере Раньше нужно было думать, МАС указывает другое лексическое значение):

(152) Раньше я умела это делать.

Наречие вдруг тяготеет к тематической позиции, чем отличается от неожиданно, которое совместимо с обеими:

(153) Неожиданно / вдруг автобус остановился – Автобус остановился неожиданно / *вдруг.

Особая акцентная парадигма у наречия давно, см. о давно [Падучева 1997], [Янко 2001: 255 ff]. Чаще всего давно является ремой, как в (154а), или подавленной темой, как в (154б):

(154) а. Иван уехал давно ; б. Иван давно уехал .

Для давно исключена обычная для временных адвербиалов позиция ортотонической или, тем более, контрастной темы. Эта позиция возможна для наречий давным-давно, когда-то, недавно:

(155) а. *Давно тут была деревня б. Когда-то тут была деревня ; в. Давным-давно тут была деревня ; г. Недавно к нам приехал знакомый из Болгарии .

Напротив, давным-давно сомнительно в безударной позиции:

(156) С течением лет архитектурные шедевры Москвы, <…> давным-давно не ремонтированные, <…> вдруг выступили на свет божий во всей своей яркой прелести. [В. П. Катаев. Алмазный мой венец (1975-1977)]

В [Янко 2001: 83] отмечено, что давно, в принципе, может стоять в начале предложения, но является не темой, а компонентом ремы (см. о предложениях с дислокацией ремы в п.5.2) – акцент ИК-6:

(157) Давно; не приходил Ипполит .

Еще примеры этого рода – из Корпуса:

(158) Давно мы вас в нашем захолустье ждем… [Н. Н. Златовратский. Детские и юные годы. Воспоминания 1845-1864 гг. (1908)]

(159) Давно по вас веревонька плачет! [М. А. Шолохов. Путь-дороженька (1925)]

О коммуникативной асимметрии давно и недавно см. [Падучева 1989]; [Янко 2001: 265]; там же об адвербиалах часто, редко и изредка.

8. Об акцентных контурах предложений произвольной синтаксической сложности

В предыдущих разделах речь шла, в основном, о К-структуре простого предложения. В [Падучева 1989] была поставлена задача построения правил интонационной транскрипции для предложений произвольной синтаксической сложности. Законы сочетаемости элементарных акцентов в допустимых ЛА-структурах можно представить в виде порождающих правил, которые показывают, что происходит, когда синтаксическая составляющая с тем или иным акцентным контуром попадает, в ходе синтаксической деривации, в позицию с заданной акцентной характеристикой. Имеется несколько правил этого рода (нижеследующие формулировки упрощают действительное положение дел, однако годятся как ориентиры).

Правило 1. Восходяще-нисходящий контур [ | ] при подстановке в позицию с собственным восходящим тоном преобразуется в контур [ | ]; т.е. прежнее нисходящее ударение заменяется на восходящее, а прежнее восходящее – на нисходящее.

Такое ЛА-преобразование происходит при подстановке составляющей с обычным тема-рематическим членением, например, в позицию препозитивного придаточного, как в (160), или первого из сочиненных предложений, как в (161):

(160) а. Завтра | положение изменится ; б. Если завтра | положение изменится <, я сообщу>.

(161) а. Иван | живет в Казани ; б. Иван| живет в Казани <, а я в Киеве>.

Восходящий акцент – это интонация незавершенности, см. п.3. Она свойственна предложениям общего вопроса (см. п.9 ниже) – в самом деле, вопрос предполагает ответ. Так что в контексте общего вопроса тоже происходит преобразование акцентных контуров:

(162) а. Керамика | – это модно ; б. Керамика | – это модно ?

Восходящий акцент может оформлять и некоторые другие речевые акты; например, просьбу; поэтому см. (163):

(163) а. После спектакля | позвони мне; б. После спектакля | позвони мне!

Как мы видели в п.7.2, предложение с адвербиалом или просто зависимой от глагола ИГ, как в (164а), имеет два отрицания, ср. (164б) и (164в):

(164) а. Вася пошел на почту ; б. Вася не пошел на почту ; в. Вася пошел не на почту .

Аналогичные две К-структуры имеет и вопрос, соответствующий предложению (164а):

(165) а. Вася пошел на почту? ; б. Вася пошел на почту ?

Вопрос (165а) соответствует утвердительному предложению (166а), с конечным сказуемым и как бы двойной ассертивностью, или даже предложению (166б), где эксплицитно выражено наличие двух ассерций:

(166) а. Вася на почту пошел ; б. Вася на почту пошел .

Применив теперь к (166) Правило 1, мы получаем предложение (167) с восходящее-нисходящим контуром, которое может трактоваться как вопрос, причем выражающий именно смысл (166а), а не (166б):

(167) Вася на почту пошел ?

Та же ЛА-структура может трактоваться и как незавершенный фрагмент предложения или текста:

(168) Вася на почту пошел

В [Янко 2008] на примере (169) демонстрируется раздельное выражение собственно коммуникативного значения (нисходящим акцентом на слове пиджак, которое является ремой), и значения незавершенности (восходящим акцентом на сказуемом):

(169) Я тогда пиджак снял ….

Между тем интонационный контур предложения (169) входит в состав коммуникативной парадигмы предложения (170а). В самом деле, (170а) имеет акцентные варианты (171а) и (172а):

(170) а. Я тогда снял пиджак ; б. Я тогда снял пиджак

(171) а. Я тогда пиджак снял ; б. Я тогда пиджак снял

(172) а. Я тогда пиджак снял ; б. Я тогда пиджак снял

Предложение (171а) отличается от (170а) так же, как (166а) от (164а) – постпозицией сказуемого. А (171а) и (172а) почти синонимичны – как (166а) и (166б). Каждое из предложений (170а), (171а) и (172а) имеет свой вариант – (170б), (171б) и (172б) – со значением незавершенности. Причем (172б) = (169).

Правило 1 применимо не только к восходяще-нисходящему контуру [ | ], но и к контуру [;], который оформляет предложения с дислокацией ремы, типа Посадил дед репку, см. п.5.2. Так, интонация незавершенности в предложении (173а), см. пример из [Янко 2008: 149], возникает по Правилу 1 из предложения (173б), интродуктивного, с контуром [;]:

(173) а. Не хотелось мне этого делать <но я все-таки сделала> ; б. Не хотелось; мне этого делать .

Правило 2. Составляющая с восходяще-нисходящим контуром [ | ] может быть подставлена в позицию с нисходящим тоном (не контрастным); если при этом она попадает в контекст восходящего тона слева, то этот восходящий тон ИК-3 может быть заменен на ИК-4.

Так, фразу (174) (обсуждавшуюся в п.2) можно рассматривать как результат подстановки фразы (175а) в контекст фразы (175б) на место тоновой группы с нисходящим тоном:

(174) Рано утром | Петя открыл калитку | и вышел на лужайку .

(175) а. Петя открыл калитку | и вышел на лужайку. ; б. Рано утром | Петя открыл калитку .

Если при подстановке по Правилу 2 не использовать акцента ИК-4, то возникнет последовательность восходящих тонов, которая, в принципе, избегается:

(176) *Как жаль |, что в этой чудной пьесе нет слов .

(177) *Я хочу спросить |, готовится ли Петя | к экзаменам .

(178) *Я уверен |, что Павел | нам поможет .

Однако она не исключена; так, в (179), пример из [Грамматика 1980], два подряд идущих восходящих тона не коробят слух:

(179) Пойманных птиц | выдерживают на карантине | и хорошо кормят .

Как легко видеть, Правило 1 отвечает за предложения с множественными ремами [Янко 2001: 167 ff], а Правило 2 – за предложения с множественными темами (см. [Янко 2008: 141] и п.5.12).

Правило 3. Составляющая с восходящее-нисходящим контуром [ | ] может быть просто присоединена справа к другой составляющей с таким же контуром.

Это своего рода примыкание. Так, предложение (180б) получено из (180а) по Правилу 2, а (180в) – по Правилу 3:

(180) (16) а. В новом здании | будет библиотека ; б. В новом здании | будет библиотека |, которая раньше ютилась в подвале ; в. В новом здании | будет библиотека |, которая раньше ютилась в подвале .

В [Подлесская 2008] на большом массиве показано, что оба способа интонирования относительного предложения широко распространены (примеры источника):

(181) ...<во сне> делаю такие движения , которые наяву я не могу делать.

(182) Тогда мой командир наградил меня золотой медалью , которая стоит двести долларов .

Примыкание – это широко применяемое правило сочетания интонационных контуров; в частности, именная группа с определительным придаточным может иметь внутри себя нисходящее, т.е. главное, фразовое ударение.

9. Неассертивные речевые акты: вопросительное предложение

Общий вопрос в русском языке может быть построен с помощью частицы ли (Молилась ли ты на ночь, Дездемона?), но чаще всего выражается только просодией – акцентом ИК-3 на рематической составляющей, ср. повествовательное предложение (183а) и вопросительное (183б):

(183) а. Вася пришел ; б. Вася пришел ?

При этом в общем вопросе допустимы, в принципе, те же коммуникативные противопоставления, что в повествовательном. Так, в (183б) ремой является сказуемое, а в (184б) – подлежащее:

(184) а. Пришел Вася ; б. Пришел Вася ?

В [Щеглов 1964] рассматривается пример вопросо-ответного соответствия, про который утверждается, что контрастная рема общего вопроса становится контрастной темой ответа:

(185) а. Вы видели там Васю ? б. Васю я там не видел .

Однако Васю в примере (185а) не рема, а контрастная тема. Дело в том, что в общевопросительном предложении акцент ИК-3 используется для выражения иллокутивной модальности вопроса, и он же оформляет и рему; так что рематический акцент в примере (185а) на видели.

А контрастная тема выражается в общем вопросе не акцентом ИК-3, а акцентом ИК-2 – в соответствии с Правилом 1 из п.8. Так что в вопросе и в ответе контрастной темой является один и тот же компонент, просто контрастная тема оформляется разными акцентными средствами. Предложение (186б) является ответом на вопрос (186а) (который отличается от (185а) только коммуникативно не значимым изменением порядка слов):

(186) а. Васю вы там видели ?; б. Васю я там не видел .

Структурное соотношение между предложением с контрастной темой и соответствующим общим вопросом видно на примере (187):

(187) а. Сергей Михайлович подарил Маше свою книгу ; б. Сергей Михайлович подарил Маше свою книгу __ ?

Предложение, выражающее частный вопрос, расчленяется на два коммуникативно значимых компонента – вопросительный и невопросительный. Так, в (188) куда – вопросительный компонент, уехал Вася – невопросительный. Невопросительному компоненту соответствует презумпция: говорящий знает, что Вася уехал, но не знает, куда, и про это задает вопрос. Вопросительный компонент в вопросительном предложении имеет такую же коммуникативную значимость по отношению к невопросительному, как в повествовательном ассертивный по отношению к презумптивному. Он рема и оформляется акцентом ИК-1 или даже ИК-2. Невопросительный, презумптивный, составляет заударную тему (см. [Падучева 1985: 113]), или хвост, и не имеет коммуникативно значимого акцента (––):

(188) а. Куда уехал Вася __ ? б. Вася уехал в Италию .

В ответе (188б) та же К-структура, только препозитивная рема вопроса заменяется в ответе на обычную постпозитивную, а заударная тема становится обычной препозитивной. Отсюда перестановка слов в тематической части: в вопросе была субъектно-предикатная инверсия в теме, обусловленная тем, что тема занимает несвойственную ей постпозицию (аналогичная инверсии происходит при препозиции ремы, см. п.5.1), а когда тема попадает в обычную для нее препозицию, инверсия отменяется.

Возможен иной вариант оформления частного вопроса – у вопросительного компонента акцент ИК-6, а у невопросительного обычный рематический акцент ИК-1:

(189) Когда; Вадик познакомился с Марусей ?

Если в составе невопросительного компонента есть контрастный акцент (ИК-2), как в (190а), т.е. тема в вопросе контрастная (в постпозиции тематический контраст может быть выражен только понижением тона), то и в ответе будет контрастная тема:

(190) а. Зачем; Вася поехал в Италию ?

б. В Италию Вася поехал отдыхать .

См. пример, который приводится, со ссылкой на [Щеглов 1964], в [Янко 2001: 53]:

(191) – Какое оборудование; завод «Продмаш» производит серийно? – Серийно завод производит печи .

Подробнее о структуре вопросительного предложения см. в соответствующей статье. О других типах речевых актов, их коммуникативных структурах и иллокуциях см. [Янко 2001]; [Янко 2008].

В теории коммуникативной структуры остаются нерешенные проблемы. Так, перестройки линейно-акцентной структуры, описанные в п.5, сопровождаются предсказуемым коммуникативным эффектом лишь при условии, что именные группы, меняющие свою линейную позицию, являются конкретно-референтными. Если речь идет о предложениях с неопределенными, а тем более – с квантифицированными ИГ, то изменение порядка слов меняет сферу действия кванторов в предложении, так что изменяется не только коммуникативная семантика, но и собственно смысл, а часто и истинностное значение предложения. О линейном аспекте ЛА-структуры см. подробнее Порядок слов.

10 Библиография

  • Адамец П. Порядок слов в современном русском языке. Praha. 1966.
  • Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М.: Наука. 1974.
  • Апресян Ю.Д. Языковая аномалия и логическое противоречие // Tekst. Język. Poetyka. Wrocław etc.: Ossolineum, 1978. C. 129–151.
  • Апресян Ю.Д. Типы коммуникативной информации для толкового словаря //Язык: система и функционирование. М.: Наука. 1988. C. 10–22.
  • Апресян Ю.Д. Исследования по семантике и лексикографии. Т.I. Парадигматика. М.: ЯСК. 2009.
  • Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.: Наука. 1976.
  • Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение: Бытийный тип. М.: Рус. яз. 1983.
  • Баранов А.Н., Кобозева И.М. Семантика общих вопросов в русском языке (категория установки) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и языка, 42(7). 1983.
  • Богуславский А. К вопросу о вторичном обозначении определенного содержания в русском связном тексте // Научн. докл. высш. шк. Филол.науки, 6. 1969.
  • Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. М.: Наука. 1985.
  • Богуславский И.М. Сфера действия лексических единиц. М.: ЯРК. 1996.
  • Богуславский И.М. Сфера действия начинательности и актуальное членение: втягивание ремы // Семиотика и информатика, 36. М. 1998.
  • Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Несколько замечаний о словах типа несколько (к описанию квантификации в русском языке) // Язык: система и функционирование. М.: Наука. 1988. С. 44–54.
  • Грамматика 1980 – Шведова Н.Ю. (Ред.) Русская грамматика. Т. 1–2. М.: Наука. 1980.
  • Зализняк А.А. Древнерусские энклитики. М.: ЯСК. 2008.
  • Ицкович В.А. Очерки синтаксической нормы // Синтаксис и норма. М.: Наука. 1974. С. 43–106.
  • Ковтунова И.И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложения. М. 1976.
  • Кодзасов С.В., Кривнова О.Ф. Общая фонетика. М.: 2001.
  • Митренина О.В., Романова Е.Е., Слюсарь Н.А. Введение в генеративную грамматику. М.: УРСС. 2011.
  • Николаева Т.М. Семантика акцентного выделения. М.: Наука. 1982.
  • Павлова А.В. Интерпретация акцентной структуры высказывания при восприятии письменной речи // Acta linguistica Petropolitana (Труды ИЛИ РАН), III(3). СПб. 2007. С. 65–117.
  • Падучева Е.В. Тоже и также: взаимодействие актуального членения и ассоциативных связей // Ин-т русского языка. Предварительные публикации, 55. 1974. М.: ИРЯ AН СССР (Перепечатано в: Падучева Е.В. Статьи разных лет. М.: ЯСК. 2009. С. 150–258).
  • Падучева Е.В. Об атрибутивном стяжении подчиненной предикации в русском языке. // Машинный перевод и прикладная лингвистика, 20. 1980. С. 3–44 (Перепечатано в: Падучева Е.В. Статьи разных лет. М.: ЯСК. 2009. С. 145–172).
  • Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука. 1985.
  • Падучева. Е.В. К интонационной транскрипции для предложений произвольной синтаксической сложности // Вопросы кибернетики. Семиотические исследования. М.: AН СССР. Научный совет по комплексной проблеме «Кибернетика». 1989. С. 18–29 (Перепечатано в: Падучева Е.В. Статьи разных лет. М.: ЯСК. 2009. С. 259–271).
  • Падучева. Е.В. Давно и долго // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик. 1997. C. 253–267.
  • Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры. 2004. http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdf1/PaduDinamMod2004.pdf
  • Падучева Е.В. Семантика количества и ее отражение в просодии. // Логический анализ языка. Квантификативный аспект языка. М.: Индрик. 2005. С. 652–667.
  • Падучева Е.В. Коммуникативная расчлененность и пути ее преодоления: инверсия подлежащего. // Фонетика и нефонетика. К 70-летию С.В. Коздасова. М.: ЯСК. 2008. С. 417–426.
  • Падучева Е.В. Имплицитное отрицание и местоимения с отрицательной поляризацией // Вопросы языкознания, 1. 2011. С. 3–18. http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdf1/vnutrilex_neg-VJa.pdf
  • Падучева Е.В. Порядок слов и фразовая просодия // Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты. Сборник статей в честь И.А. Мельчука. М. ЯСК. 2012. С. 473–485.
  • Падучева Е.В., Успенский В.А. Биноминативное предложение: проблема согласования связки // Облик слова. Сборник статей памяти Д.Н. Шмелева. М. 1997. С. 170–182.
  • Пауль Г. Принципы истории языка. Пер. с нем. 1960.
  • Подлесская В.И. Фразовая акцентуация в относительных предложениях: анализ корпусных данных // Фонетика и нефонетика. К 70-летию С.В. Коздасова. М.: ЯСК. 2008. С. 427–445.
  • Стросон П.Ф. О референции // Новое в зарубежной лингвистике, XIII. М. 1982.
  • Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ. 2001.
  • Циммерлинг А.В. Локативная инверсия в языках со свободным порядком слов // Труды международной конференции Диалог. 2007. С. 242–249.
  • Циммерлинг А.В. Локальные и глобальные правила в синтаксисе. Труды международной конференции Диалог. 2008. С. 551–562.
  • Шведова Н.Ю. (Ред.) Русский семантический словарь. T. IV. Глагол. М.: Азбуковник. 2007.
  • Щеглов Ю.К. К понятиям логических субъекта и предиката // Машинный перевод и прикладная лингвистика, 8. М. 1964. С. 109–124.
  • Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. М.: ЯСК. 2001.
  • Янко Т.Е. Интонационные стратегии русской речи в сопоставительном аспекте. М.: ЯСК. 2008.
  • Янко Т.Е. Категории темы, ремы и дискурсивной незавершенности в звучащей речи // Глагольные и именные категории в системе функциональной грамматики. СПб.: Нестор-История, ИЛИ РАН. 2013. С. 352–360.
  • Babby L.H. Existential Sentences and Negation in Russian. Ann Arbor: Caroma Publishers. 1980.
  • Beaver D., Clark B. (to appear) Sense and Sensitivity: How focus determines meaning. In Press. Blackwell, Oxford.
  • Borschev V., Partee B.H. The Russian Genitive of negation in existential sentences // Prague linguistic circle papers, 4. 2002. P. 185–250.
  • Chomsky N. Questions of Form and Interpretation // Linguistic Analysis, 1. 1975. P. 75–109.
  • Dahl . Topic and comment. A study in Russian and general transformational grammar // Slavica Gothoburgensia, 4. 1969.
  • Hajičova E. Topic/focus and related research // Prague school of structural and functional linguistics. Amsterdam – Philadelphia. 1994.
  • Hajičova E., Sgall P. Focus on focus // Prague bulletin of mathematical linguistics, 28. 1977. P. 5–34.
  • Horn L.R. A natural history of negation. Chicago: Univ. of Chicago Press. 1989.
  • Kuno S. Functional sentence perspective. A case study from Japanese and English // Linguistic inquiry, 3(3). 1972. P. 260–320.
  • Kuno S. Three perspectives in the functional approach to syntax // Sound, sign and meaning. Ann Arbor: Univ. Mich. 1976. P. 119–190.
  • Lyons J. Semantics. Vol. 1–2. L. etc.: Cambridge Univ. Press. 1977.
  • Mel’čuk I. Communicative Organization in Natural Language (The Semantic-Communicative Structure of Sentences). Amsterdam–Philadelphia: John Benjamins. 2001.
  • Mel’čuk I. Word order in Russian // Слово и язык. Сборник статей к восьмидесятилетию академика Ю.Д. Апресяна. М.: ЯСК. 2011. C. 457–482.
  • Paducheva E. Subject-predicate inversion and its cognitive sources. Russian linguistics, 34. 2010. P. 113–121.
  • Restan P. The position of the finite verb in some elementary declarative sentences in modern Russian // The Slavic Verb, Copenhagen. 1981. P. 147–160 (Русский перевод: «Новое в зарубежной лингвистике», 15. 1985).
  • Rooth M. A theory of focus interpretation // Natural Language Semantics, 1. 1992. P. 75–116.
  • Schmerling S. F. Presupposition and the notion of normal stress // Papers from the VII-th meeting of Chicago linguistic society. Chicago. 1971.
  • Roberts C. Only, presupposition and implicature // Journal of Semantics. 2006. http://ling.osu.edu/~croberts/only.pdf
  • Selkirk E.O. Phonology and Syntax: the relation between sound and structure. MIT Press. 1984.
  • Selkirk E.O. Sentence Prosody: Intonation, stress and phrasing // Goldsmith J. (Ed.) The Handbook of Phonological Theory. Blackwell, London. 1996.
  • Steedman M. Information structure and the syntax-phonology interface // Linguistic Inquiry, 31(4). 2000. P. 549–689.
  • Trubetzkoy N.S. Grundzüge der Phonologie (Travaux du Cercle Linguistique de Prague, 7). Prag. 1939 (Русский перевод: Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М.: Изд-во иностранной литературы. 1960).


[1] Примеры на основные ИК из Мультимедийного корпуса:

(i) [Режиссер, Инна Выходцева, жен, 45, 1934] Та́к… Ва́м придётся сказа́ть не́сколько сло́в . [В. Меньшов, В. Черных. Москва слезам не верит, к/ф (1979)] – ИК-1

(ii) [Френк, Валерий Матвеев, муж] [бежит в дом Председателя] Ту́т у ва́с нече́стно игра́ют. Я́ всё ви́дел. Ему́ подли́ли я́д в вино́. То́т / с бакенба́рдами. [Е. Татарский и др. Клуб самоубийц, или приключения титулованной особы (1979)] – ИК-2

(iii) [Афоня, Леонид Куравлев, муж, 39, 1936] Ну ка́к / уро́ки-то у́чите ? [Г. Данелия, А. Бородянский. Афоня, к/ф (1975)] – ИК-3

(iv) [Полежаев, Николай Черкасов, муж, 33, 1903] А Вике́нтий Миха́лыч ? Почему́ его́ не́т? А́х / да́… Я́ на него́ опя́ть накрича́л. Да́-да́… [И. Хейфиц и др. Депутат Балтики, к/ф (1936)] – ИК-4

(v) [Гена, Володя Дичковский, муж, 14, 1960] Прихо́дим; мы́ к Се́виной ма́ме / она́ спра́шивает / «Ка́к там мо́й Се́ва?». Я́ отвеча́ю / «Здоро́в / купа́ется». [Н. Калинин, А. Рыбаков. Бронзовая птица, к/ ф (1974)] – ИК-6.

[2] Вертикальная черта обозначает границу между темой и ремой.

[3] Исходной структурой здесь будет Вася меня проводит.

[4] Отметим, впрочем, что эти два предложения отличаются друг от друга не только акцентом, но и порядком слов.

[5] Контрастная тема возможна в контексте отрицания: Все инструменты нам не понадобятся . Но это особое, смещенное отрицание, см. [Богуславский 1985].

[6] Предикат ‘имеет место’ соответствует тому, что в [Арутюнова 1988: 141 ff] носит название «сокровенная связка». Если в пропозиции главный логический акцент сосредоточен на предикате ‘имеет место’, то в подчиненной позиции, например, в контексте предиката пропозициональной установки, она может обозначать только факт, ср. видел, как они купались в Москва-реке и видел, что они купались в Москва-реке [= что имел место факт].