Именительный падеж

М. Д. Воейкова, 2011

Именительный падеж — единственный падеж имени существительного, бесспорно считающийся прямым, маркирующий первый актант при глаголе и представляющий собой исходную (словарную, базовую) форму существительных в русском языке.

1. Функциональный статус именительного падежа в парадигме имен существительных

Именительный падеж единственного числа является базовой формой имени существительного в русском языке. Именно эта форма является представителем имен существительных в ментальном лексиконе (о понятии ментального лексикона см. [Aitchison 1987/2003], [Elman 2004], [Залевская 2005:31–86]; [Залевская 1999/2007:69–92]), так как воспринимается говорящими как наименее маркированная, исходная, элементарная. Это косвенно подтверждается тем, что мы используем именительный падеж в ситуации припоминания слов, употребляем его для обозначения топика (темы) сообщения, замещаем им падежные формы, отсутствующие из-за нарушений языковой системы при афазии или билингвизме ([Уфимцева 1976], [Уфимцева 1979], [Ахутина 1989/2007], [Akhutina 1991]). В именительном падеже единственного числа существительные демонстрируют наибольший набор грамматических различий (так, различаются по окончаниям слова мужского и среднего рода [Якобсон 1985 c], формы косвенных падежей у которых совпадают по всей остальной парадигме).

ПРИМЕЧАНИЕ. Вопрос об иерархии падежных форм решается в каждом языке по-своему, при этом определение базовой формы существительных следует отличать от деления падежей на прямые и косвенные (см. Падеж). По традиции, восходящей к античным грамматикам, именительный падеж считается «прямым», исходным и этим отличается от всех остальных, «косвенных», падежей. В основу выделения прямого (или прямых) падежей положена метафора, в соответствии с которой само изменение по падежам имени существительного представлено как изменение положения в пространстве («склонение» в прямом значении этого слова). Именительный падеж, с этой точки зрения, не обнаруживает никакого «склонения», т.е. представляет существительное без всяких дополнительных грамматических значений. Некоторые грамматисты называли прямым падежом также и винительный на основании того, что он, в свою очередь, занимает особое положение среди всех косвенных падежей, наиболее регулярно участвуя в передаче субъектно-объектных отношений, используется для выражения второго актанта, обладает высокой степенью облигаторности при переходных глаголах и т.д. Не следует забывать и о том, что противопоставление именительного и винительного падежей раньше других падежных контрастов усваивается маленькими детьми [Eisenbeiss et al. 2009:374]. Однако, если придерживаться исходного смысла понятия прямой падеж, следует признать, что на эту роль может претендовать только одна форма в парадигме, а особый статус винительного падежа должен получить свое терминологическое оформление. В соответствии с этим, прямым падежом здесь признается только именительный.

В силу этих причин именительный падеж является наиболее частотным как в письменных, так и особенно в устных текстах (см. п. 5 Статистика). В письменной речи его употребления составляют 86605 ipm, или около 30% всех форм имени существительного[1], а в речи устной эта доля может в разных регистрах доходить до 50% (ср. анализ регистра общения с детьми в [Kempe et al. 2007], [Gagarina, Voeikova 2009]). Наши данные согласуются с полученными ранее на другом материале данными Е.В. Красильниковой [Красильникова 1990]. Можно даже предположить, что процент употреблений именительного падежа возрастает, т.к. развиваются новые типы конструкций с изолированным именительным падежом (см. п. 3.3 Именительный падеж в назывных предложениях), однако соответствующие подсчеты пока не производились.

Поиск семантического инварианта именительного падежа представляет значительную трудность. Он наименее маркирован в семантическом отношении: по мнению Р.О. Якобсона, только он характеризуется отрицательным отношением ко всем трем дифференциальным падежным признакам (направленности, периферийности и объемности), которые отличают другие падежные формы [Якобсон 1936/1985а]. Именительный падеж синтаксически не подчинен другим формам имен или глаголов и не может употребляться после предлога.

ПРИМЕЧАНИЕ. В русской синтаксической традиции (в отличие, например, от всех разновидностей генеративной грамматики) принята точка зрения о том, что именительный падеж не является управляемой формой: в двусоставных предложениях форма именительного падежа находится в особых отношениях координации с финитной формой глагола-сказуемого (см. подробнее в разделе Синтаксические связи, Согласование, Координация [Русская грамматика (2)94–95]).

При координации глагол требует формы именительного падежа имени-подлежащего, но и сам принимает форму рода, соответствующую роду данного существительного, в прош.вр. ед.ч. или форму 3-го л. ед.ч. в наст.вр. и буд.вр. Глагол также согласуется с именем существительным в им.п. по числу. Некоторые, так называемые безличные, глаголы не допускают координации с им.п.: имя субъекта действия или состояния принимает при них форму дат.п. (см. Дательный падеж, Безличность), а сам глагол употребляется в 3-м л. ед.ч. или с форме ср.р. ед.ч. (ср. ему нездоровится, ему нездоровилось). Эта избирательность говорит в пользу сторонников управления именительным падежом, который может расцениваться как первый актант, присущий подавляющему большинству глаголов. О том же, что форма им.п. все же не является управляемой, косвенно свидетельствует тот факт, что она не употребляется с предлогами, а также легко выводится за пределы высказывания в самостоятельные синтаксические позиции разной степени связанности с основным высказыванием.

Семантические признаки, выявленные Р.О. Якобсоном (см. [Якобсон 1936/1985a], [Якобсон 1958/1985b]), т.е. одновременное отсутствие объемности, периферийности и направленности, не объясняют случаев конкуренции именительного падежа с другими формами в некоторых синтаксических позициях. Поиск положительных семантических признаков именительного падежа предпринимался в последней четверти 20 в. и продолжается до сих пор [Попова 1970], [Клобуков 1986], [Paducheva 2008]). В то же самое время в работах формально-синтаксического (и в первую очередь генеративного направления) падежным формам приписывалась структурная функция без намека на то, что употребление падежных форм связано с передачей определенной семантики (ср., например, [Babby 1980]). Подробнее см. Падеж.

Еще А.Ф. Лосев определяет значение этой формы как выражение «самотождественности» объекта, считая собственно назывную функцию неосновной, вторичной. «Именительный падеж или не имеет никакого отношения к называнию предметов, или это называние является для него третьестепенной и вполне периферийной функцией. Несравненно точнее будет сказать, что именительный падеж противостоит всем косвенным падежам как выражающим отношение имени к имени или к глаголу. Косвенные падежи говорят об отношении данного имени к тому или иному окружению, более или менее отдаленному. Именительный же падеж говорит об отношении данного имени к нему же самому, а не к чему-нибудь иному, или, конкретнее говоря, о тождестве имени с ним самим, т.е. о тождестве обозначаемого им предмета с ним самим» [Лосев 1982:336]. Вполне отдавая себе отчет в том, что данное философское размышление А.Ф. Лосева нуждается в эмпирическом истолковании, можно обратиться к работам современных исследователей.

В работах А.Ф. Лосева не уточняется, приписывается ли данная семантика самой морфологической форме именительного падежа, позиции первого актанта (или субъекта), который выражается этой формой, или начальной позиции именной группы в высказывании, характерной для тематизации. Для всех этих единиц разных уровней языкового описания — и для самой формы именительного падежа, и для синтаксической роли субъекта предложения, и для коммуникативной позиции темы высказывания — характерна пресуппозиция существования (см. [Арутюнова 1976/2003]; [Арутюнова, Ширяев 1983]; [Шубик 1975]). Эта пресуппозиция не присуща только одному семантическому типу предложений — высказываниям бытийного типа с предикатом существования. Иными словами, все «небытийные» высказывания с подлежащим в именительном падеже можно разложить на логическое суждение о существовании и признаке. Например, в предложении (1) сообщается, что ‘ухо существовало и напоминало салатницу, папа Белуга существовал, выиграл салатницу и стал градоначальником’ и т.д., ср.:

(1) Её ухо было величиной с хрустальную салатницу, которую папа Белуга выиграл в молодые годы на соревнованиях по городкам, после чего и стал градоначальником. [Мурзилка» (2003)]

При этом неважно, фиксируется ли существование в действительности или в одном из возможных миров. Нельзя, однако, считать этот семантический признак присущим только именительному падежу. В обычной ситуации им обладают все (особенно референтные) именные группы в предложении. Особенности именительного падежа проявляются лишь в экзистенциальных (бытийных) высказываниях с предикатами существования, в отрицательной форме которых именительный падеж изменяется на родительный (см. п. 3.1.2.3 и статью Отрицание)

Если рассматривать семантическую нагруженность различных падежей с точки зрения возможности их противопоставления в одном контексте [Кнорина 1981], то именительный оказывается как раз одним из наиболее «семантичных» падежей. Он не противопоставлен в одном контексте только предложному падежу из-за формальной несочетаемости с предлогами, однако он способен выражать место или тему сообщения в обособленной позиции за пределами высказывания. В дальнейшем многие описания семантики именительного падежа строились именно на анализе конкурирующих с ним в одних и тех же позициях форм (см. п. 3.1.2 Именительный падеж в позиции подлежащего, п. 3.1.3 Именительный падеж в позиции именной части сказуемого).

Несмотря на свою относительную синтаксическую независимость, формы именительного падежа встречаются не только в позиции подлежащего или обращения, но и в конструкциях, свидетельствующих о степени выраженности прототипического качества, типа мать есть мать, работа как работа, свадьба так свадьба (см. п. 4.2 Тавтологические конструкции).

2 Морфологическое выражение именительного падежа

Маркерами именительного падежа единственного числа в русском языке являются нулевые окончания у большинства слов м.р. (трамвай, отец, приятель) и окончания -а/-я у большинства слов ж.р. (мама, тетя, весна, болтовня), а также у некоторых терминов родства и гипокористик м.р. (папа, дядя, Вова, Коля) (см. Род, Склонение существительного). Это обстоятельство не свидетельствует о том, что происходит экспансия ж.р. (подобного мнения придерживается, например, Т. Нессет [Nesset 2001]), т.к. при согласовании зависимых прилагательных колебания в роде у мужских гипокористик не отмечается. Скорее можно было бы говорить об особой продуктивности склонения на, которое пополняется за счет разговорных новообразований.

Имена существительные ср.р. имеют окончания -о/-е (кресло, кладбище). В устной речи безударные окончания именительного падежа ср.р. сливаются с ж.р. вследствие сильной редукции. Немногочисленные слова ж.р. имеют нулевое окончание (дверь, мышь, ср. также несклоняемые имена Эдит Пиаф). Окончание -а/-я указывает на грамматический женский род во всех случаях, когда слово не обозначает лицо мужского пола (папа, дедушка, вития, Боря, Саша). Нулевое окончание именительного падежа не является надежным показателем грамматического рода (ср. словарь и тетрадь). Не случайно колебания в роде в просторечии наблюдаются именно у слов с мягкой основой и нулевым окончанием (ср. распространенное неверное согласование по ж.р. у слов типа шампунь, тюль). Колебания в склонении (а потенциально – и в роде) характерны также для аугментативов и диминутивов м.р. на -о/-е (волчище, домишко). Прилагательные обычно согласуются с ними по м.р., но в родительном падеже ед. ч. они часто получают окончание , характерное для ж.р.: волчищи, домишки вместо ожидаемого волчища, домишка. Подробнее см. Род. Однако эти колебания не влияют на то, что исходные формы безошибочно опознаются как именительный падеж. Слова адъективного склонения получают в именительном падеже окончания, фонологически редуплицирующие окончания основных существительных -ая/-яя, -ый/-ий/-ой, -ое/-ее, -ые/-ие (горничная, военный, мороженое, отбивные), что в целом облегчает согласование (см. Склонение прилагательных).

В формах множественного числа имена существительные всех субстантивных склонений (см. Склонение существительных) получают в именительном падеже окончание -ы/ -и (овцы, стерляди, волки, лебеди, мыши), а некоторые имена существительные м.р. и ср.р. —окончание -а/-я (профессора, учителя, кресла, поля) (см. Категория числа). Иногда формы мн.ч. образуются при помощи окончания и дополнительных суффиксов, например: стул – стулья, сын – сыновья. В некоторых случаях, напротив, мн.ч. образуется при помощи окончания и усечения основы: крестьянин – крестьяне. Строго говоря, эти добавочные изменения в основе маркируют все формы мн.ч. и не являются специфическим выражением именительного падежа. Заметим, что, по мнению А.А. Зализняка, сами окончания именительного падежа мн.ч. выражают именно число, а не падеж [Зализняк 2002а]. Однако образовать правильные формы без знания этих видоизменений основы невозможно. Для некоторых слов м.р. на -0 существует две параллельных формы им.п. мн.ч. – -ы/-и и ударное -а/-я (ср. частотный в лингвистическом обиходе термин корпусы – корпуса).

Окончание на -ы/-и, без сомнения, является более распространенным с точки зрения реализованной продуктивности (то есть присоединяется к большему количеству основ), однако окончание -а/-я обладает заметной потенциальной продуктивностью (т.е. способностью присоединяться к новым и заимствованным словам), особенно в устной речи, профессиональных жаргонах и просторечии. История возникновения вариантных окончаний в системе русского именного склонения рассматривается в ряде фундаментальных исследований, начиная с работ А.А. Шахматова и С.П. Обнорского и закачивая более современными исследованиями ([Зализняк 1967], [Зализняк 1967/2002, Зализняк 2002а], [Иорданиди, Крысько 1995], [Шульга 2003], [Дешеулина 2011]). Окончание -а/-я появилось в склонении имен существительных м.р. под влиянием форм ср.р. и форм двойственного числа. Выбор одного из вариантов окончания в современном русском языке зависит от акцентной схемы имени существительного, его происхождения, а также от стилистической принадлежности. Наиболее склонны к использованию ударного окончания двусложные и трехсложные имена существительные, обозначающие профессии или инструменты (типа мастера, тормоза), имеющие в единственном числе ударение на основе»[2], причем такое окончание часто появляется в парадигме заимствованных существительных (ср. профессора, доктора). Особенно часто оно встречается в профессиональной речи (ср. кодифицированное мичмана и ненормативное *троса). Возможно, это объясняется тем, что перцептивно выпуклое ударное окончание более надежно выполняет свою функцию по сравнению с безударным. Ударное окончание -ы/-и встречается значительно реже и обычно присоединяется к односложным основам, ср. кроты, мосты, кусты. Таким образом, ударное -а/-я потенциально является более продуктивным, т.к. не накладывает ограничения на длину основы. Экспансию окончания А.А. Зализняк объясняет тем, что -а- как составная часть входит во все формы косвенных падежей мн.ч. Таким образом, окончание в именительном падеже мн.ч. окончательно выравнивает парадигму мн.ч. , которая таким образом получает стабильный показатель [Зализняк 2002а:546–547].

Совокупность структурной выгоды и перцептивной выпуклости делает возможным дальнейшее распространение ударного окончания -а/-я, особенно за пределами строгой литературной нормы.

3. Синтаксические позиции, характерные для именительного падежа

Формы именительного падежа используются как в составе предложения (см. п. 3.1), так и в обособленных именных группах (см. п. 3.2), в номинативных предложениях (см. п. 3.3), а также в составе конструкций (см. п. 4). Набор синтаксических функций ограничен тем, что эти формы не употребляются с предлогами и не управляются глагольными формами[3].

3.1. Формы именительного падежа в составе предложения

В двусоставном предложении группа в именительном падеже может играть роль подлежащего, именной части составного именного сказуемого и приложения к другому имени существительному, ср. примеры (2–3):

(2) - Одному скучно жить, а собака, Юра, это друг человека. [Ю. Коваль. Картофельная собака (1972)]

(3) Вика из села Струговка Приморского края пишет: Здравствуй, редакция журнала Мурзилка! У меня такая проблема: со мной в классе никто не дружит. [«Мурзилка» (2002)]

Формы собака, Вика, проблема выступают здесь как подлежащие, Мурзилка и Струговка являются приложениями, а друг играет роль именной части сказуемого. В составе этих предложений присутствуют также обращения: Юра, редакция журнала Мурзилка. Они не имеют синтаксических связей со сказуемым или другими членами предложения и составляют обособленные именные группы (см. п. 3.2).

3.1.1. Именительный падеж в позиции подлежащего

С точки зрения традиционной русистики, именительный падеж является единственным способом выражения грамматического подлежащего в двусоставном предложении, в отличие от семантического субъекта, который может выражаться также и другими падежными формами. Специальная предназначенность именительного падежа для этой роли определяет его способность координироваться с предикатом любого семантического типа (т.е. с глаголом любого акционального класса, кроме безличных (см. Безличность)). Соответственно, формы именительного падежа могут играть роль агенса, носителя признака, пациенса состояния, субъекта отношения. По справедливому замечанию Е.В. Клобукова, эти семантические разновидности субъекта неспецифичны для самого именительного падежа, т.к. зависят целиком от семантики предиката [Клобуков 1986:84]. Поэтому ограничимся некоторыми наблюдениями и примерами.

3.1.1.1 Агенс, носитель признака, субъект отношения

Агенс (активный действующий субъект) выражается в высказываниях с глаголами движения, каузативными глаголами, глаголами физического изменения объекта (см. Семантические роли), как показано в примерах (4–5):

(4) Мимо ларька, толкая впереди себя тяжёлую тачку, гружённую брусками льда, продвигается коротконогий, с могучим потным торсом тачечник Бичико. [Ф. Искандер. Бедный демагог (1969)]

При этом подчеркивается активность субъекта, которая проявляется в изменении местонахождения, целостности или состояния объекта воздействия, ср. (5):

(5) Алексей Тихонович схватил было его за грудки, но молодой человек стряхивающим движением пальцев отбросил его от себя на несколько метров. [А. Слаповский. Не сбылась моя мечта (1999)]

При глаголах движения изменения касаются местоположения самого субъекта.

Носитель признака выражается в высказываниях с составным именным сказуемым, или с немногочисленными признаковыми глаголами, например, в (6–7):

(6) Когда вернулись в августе, старые комнатки было не узнать ― полы блестели, рамы и двери сверкали белизной, обои во всех комнатах были дорогие, с давленым рисунком, в одной комнате зелёные, в другой синие, в третьей красновато-коричневые. [Ю. Трифонов. Обмен (1969)]

(7) Её исконная добычамышь или воробей ― одинаково съедобна, какими бы красками ей ни расписала пёрышки и шерсть Природа. [ «Знание - сила» (2003)]

Субъект в (6–7) активен в минимальной степени, однако не является и объектом прямого воздействия.

При обозначении отношения именительный падеж называет его исходный компонент, в то время как второй компонент выражается косвенными падежами / предложными группами (8) или вторым именительным в обособленном обороте с союзом чем (9):

(8) Однако те же самые закономерности считаются вполне достаточными для полного запрета возможности существования вечного двигателя "второго рода". [В. Н. Комаров. Тайны пространства и времени (1995-2000)]

(9) Кухня теплее и ближе к желудку и сердцу, чем студия и кабинет. [Рецепты национальных кухонь: Франция (2000-2005)]

Обозначение второго члена отношения может также вводиться союзом как в разных значениях, ср. пример (10):

(10) Необходимо отметить, что эта вспышка возникла через 6 лет после того, как Американский континент в 1994 г. был первым сертифицирован как континент, свободный от полиомиелита. [«Вопросы вирусологии» (2002)]

Союз как во всех значениях неспецифичен для именительного падежа, но встречается с ним чаще всего: формы именительного падежа следуют за союзом как в 7 раз чаще, чем формы винительного падежа (по данным Корпуса со снятой омонимией). Другие падежные формы, которые могут следовать за союзом как, почти исключительно имеют значение причины и особого статуса (ср. примеры с дательным падежом: как питерцу и министру финансов, как председателю Госдумы и т.д.), но можно ожидать, что под влиянием частотности формы именительного падежа все более будут специализироваться на обозначении объектов сравнения. Периферийным способом выражения объекта сравнения в именительном падеже является и заимствованное из французского языка выражение à la + им.п., которое, впрочем, не отличается продуктивностью. Употребительные до сих пор устойчивые выражения а ля карт, а ля рюс, а ля фуршет, а ля мужик воспринимаются как галлицизмы. Несмотря на то, что это выражение (квалифицируемое как производный предлог) давно вошло в русский язык, оно до сих пор часто пишется латиницей. Новые сочетания попадаются в текстах определенной тематики – при описании внешности или интерьера, например: консоль а ля барная стойка, прическа à la Van Dyck.

3.1.1.2 Объект воздействия

Объект воздействия выступает в именительном падеже в грамматически выраженных пассивных конструкциях (см. Залог) (11) или в высказываниях пассивной семантики (12):

(11) 25 февраля сотрудниками ГУВД при получении денег с водителя маршрутного такси был задержан директор СГОО "Дилижанс-авто" Николай Рыков. [«Богатей» (2003)]

(12) После родителей всё их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, коза Дереза. [М. М. Пришвин. Кладовая солнца (1945)]

Во втором примере наблюдается «семантический пассив», у которого нет соответствия среди активных конструкций. В роли подлежащего в высказываниях с семантическим пассивом выступают имена заведомо инактивных объектов (занимающих низкую позицию на шкале одушевленности и активности) или имена потенциально активных объектов, которые в данном случае не проявляют своих активных свойств. В примере (12) речь не идет в прямом смысле о воздействии на объект (хозяйство), его пассивность проявляется в отсутствии самой возможности влияния на ситуацию (см. Пассив).

3.1.1.3 Субъект существования, наличия или объект обладания

Форма именительного падежа при глаголах существования называет «бытующую субстанцию» в широком смысле (термин Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, Ширяев 1983:5–14]:

(13) Йоко делала всё, чтобы её искусство существовало только благодаря фантазии зрителей. [«Известия» (2003)]

Существование не всегда можно разграничить с местонахождением, если в предложении с предикатом существования есть также пространственный локализатор, как в примере (14):

(14) Нет, акрополь имеется во многих городах, это просто "место на возвышенности". [«Знание - сила» (2003)]

Обычно считают, что порядок компонентов N à Loc характерен для локативных высказываний, в то время как обратный порядок Loc à N является признаком высказываний бытийных [Арутюнова 1976/2003], [Арутюнова, Ширяев 1983]. Сходная конструкция с бытийным глаголом используется в русском языке для выражения принадлежности, при этом именительный падеж выражает объект обладания, ср. (15):

(15) Видимо, это связано с тем, что у родителей есть свой дом или квартира, где старшеклассники будут жить в случае возвращения после окончания вуза или учёбы в родном городе. [«Человек» (2005)]

Объединение бытийной, локативной и посессивной конструкции в одну разновидность имеет свою историю, восходящую к трудам Д. Лайонза, считавшего, что существование, локативность и обладание составляют единый семантический тип, см. также современную работу [Paducheva 2008]. Формальные основания для такого объединения в русском языке состоят в том, что именительный падеж встречается только в утвердительных бытийных, локативных и посессивных высказываниях, в отрицательных же их соответствиях именительный падеж для всех трех типов высказываний замещается родительным падежом, ср. примеры (16–17):

(16) У меня нет плана карьеры, нет стратегии, я выбираю фильмы, которые мне нравятся. [«Экран и сцена» (2004)]

(17) Пускай мне говорят: «Нет воли, нет закона!», а счастье все же есть — это оно и есть. (И. Знаменская)

Возможным семантическим объяснением этого явления мог бы быть тот факт, что отрицание существования несовместимо с обобщенным семантическим представлением о самотождественности субъекта, выражаемого именительным падежом. При отрицании, относящемся к глаголу существовать, замена именительного падежа имени субъекта существования на родительный падеж необязательна, точнее, в высказываниях с этим глаголом наблюдается конкуренция указанных падежных форм, ср. (18):

(18) История как наука не существует. (В. Одоевский) – Истории как науки не существует.

Возможность сохранения именительного падежа в таких случаях определяется сужением сферы существования (‘история существует, но не является наукой’) или области понятия (подробнее об этом см. [Воейкова 1996:64], [Voeikova 2000:31–32]). Сохранение именительного падежа при отрицании с глаголом существовать часто сопровождается интерпретацией, определяющей свойства субстанции:

(19) Время не существует, время есть цифры, время есть отношения бытия к небытию… (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание)

Это естественно, так как для экзистенциальных высказываний характерна пресуппозиция качественной определенности субъекта.

Современные исследования соотношения именительного и родительного падежей субъекта бытийных высказываний связывают мену падежей при отрицании с позицией наблюдателя. Так, по мнению Е.В. Падучевой, родительный падеж в бытийных и локативных высказываниях появляется как знак того, что наблюдатель присутствует в ситуации. Поэтому маловероятным является высказывание *меня нет дома, не отвечающее этому условию [Paducheva 2008:155]. Сходная точка зрения развивается в работах В.Б. Борщева и Б. Парти: по их мнению, высказывания с родительным падежом характеризуют место, где мог бы находиться субъект существования, в то время как высказывания с именительным падежом концентрируются вокруг самого субъекта и его местонахождения [Borschev, Partee 2002:160–162].

В первом случае перцептор неподвижен и нацелен на локус, в то время как во втором случае он следует за субъектом, отмечая его действительное местонахождение. Существенно, что появление родительного падежа в отрицательных бытийных и локативных конструкциях получает при этом семантическую, а не формально-грамматическую интерпретацию, а абстрактная идея самотождественности приобретает в данном случае более конкретный вид и связывается с восприятием ситуации. О мене именительного падежа на родительный при отрицании см. также статью Отрицание.

3.1.2. Именительный падеж в позиции именной части сказуемого

В позиции именной части сказуемого именительный падеж конкурирует с творительным падежом (см. Творительный падеж), например в (20):

(20) В некоторых провинциальных уездах Казанской губернии (Мамадышский, Лаишевский, Тетюшский) каждый четвёртый присяжный заседатель был мусульманином < okмусульманин>, а в целом по этой губернии среди присяжных насчитывалось около 12 процентов татар. [«Отечественные записки» (2003)]

Форма именительного падежа употребляется тогда, когда речь идет о постоянном признаке, присущем носителю на протяжении длительного промежутка времени. Так, в приведенном примере форма творительного падежа является двусмысленной: ее можно понять как постоянный признак, т.е. ‘каждый четвертый присяжный заседатель являлся мусульманином в течение всей своей жизни’ или как признак временный ‘каждому присяжному заседателю довелось хотя бы какое-то время быть мусульманином’. Хотя вторая трактовка маловероятна в силу внеязыковых причин, с грамматической точки зрения она вполне возможна. Употребление именительного падежа исключает эту двусмысленность.

Обычно творительный падеж в этой позиции тем вероятнее, чем более знаменательной является связка: при связке быть творительный падеж употребляется редко, см. (21):

(21) Фред был хорошим инженером, но плохим менеджером. [«Computerworld» (2004)]

В настоящем времени творительный падеж в сходных контекстах встречается в виде исключения только в разговорной речи, ср. разговорный эллипсис в (22):

(22) Сын у нее в городе банщиком.

Очевидно, что падеж в этом случае объясняется эллипсисом глагола семантической группы «работать», управляющего творительным падежом. Таким образом, здесь нет отношения конкуренции в одной и той же позиции. Случаи, подобные (22), стоят за гранью литературной нормы и ни разу не встретились в Основном подкорпусе. Данные Устного подкорпуса содержат единственный релевантный пример (23):

(23) Когда Грызлов выступил на съезде, отдельные лица поразились тому, что он говорил абсолютно общие слова, при этом ругал собственное правительство, в котором министром. [ «Эхо Москвы» (2003)]

Во всех случаях такого употребления наблюдается эллипсис знаменательного глагола, который косвенно подтверждается также и обязательностью обстоятельства места (в городе, в правительстве). В обычной же ситуации высказывания с пропущенной связкой допускают только именительный падеж, например, в (24):

(24) Отец, Александров Петр Дмитриевич, 1962 г. рождения, - старший научный сотрудник, зав. лабораторией НИИ г. Москвы. [Автобиография (2006)]

Совпадение по форме подлежащего и именной части сказуемого выражает то обстоятельство, что соотношение справедливо для момента речи и его изменение в прошлом или в будущем нерелевантно (в противном случае употреблялось бы прошедшее или будущее время или полузнаменательная связка и творительный падеж). Предложения, в которых формы именительного падежа употребляются как в функции подлежащего, так и в функции сказуемого при отсутствующей связке, обнаруживают особое отношение к отрицанию: во многих случаях они допускают или только отрицательную (он тебе не пара), или только утвердительную форму (ср. он страшный идиот) [Падучева, Успенский 1979/2002]. В связи с этим некоторые исследователи предполагают, что связка в таких предложениях имеет особый статус. Подробная формально-синтаксическая интерпретация таких примеров дана в статье [Тестелец 2007]. Взаимосвязь временной формы связки и употребления творительного падежа рассматривалась Т.В. Булыгиной [Булыгина 1980]. Подробное освещение эта проблема получила в работах Дж. Николс (ср. [Nichols 1981], [Николс 1984]). Показательно, что рассмотрев разнообразные условия, влияющие на выбор формы именной части сказуемого, Дж. Николс приходит к выводу, что формулировка общего правила здесь невозможна именно из-за обилия взаимодействующих структурных и семантических факторов. Правила выбора падежа исследуются также в работе М. Гиро-Вебер [Гиро-Вебер 1996]. Пытаясь сформулировать закономерности такого выбора с точки зрения «бисинхронного» метода, автор перечисляет ряд устойчивых ограничений на употребление той или иной формы, а в оставшихся случаях применяет более дробные правила. Интуитивно оба автора понимают, что говорящие в процессе речепорождения используют более ‘элементарные’ механизмы выбора. Существенно, что в перечисленных работах речь шла как о формах существительных в позиции именной части сказуемого, так и о формах прилагательных. Статистическое исследование [Krasovitsky et al. 2008] показывает, что тенденции употребления падежных форм существительных в позиции именной части сказуемого изменяются в сторону закрепления: так, при темпорально или модально «нагруженной» связке употребление творительного падежа становится преобладающим (по данным цитируемого исследования, оно превышает 75%). Иными словами, неясные правила с течением времени сменяются господствующей в узусе тенденцией.

3.1.3. Именительный падеж в позиции приложения

Свернутая пропозиция с составным именным сказуемым может играть роль приложения к любому актанту, например, (25):

(25) ― Там к уголовной ответственности привлечён и. о. начальника Магаданского погранотряда подполковник Кострюков. [«Московский комсомолец» (2004)]

Чаще всего такие приложения относятся к подлежащему или прямому дополнению, поэтому принимают вслед за главным словом форму именительного или винительного падежа просто в силу того, что первые актанты более частотны в речи, чем актанты более низкого порядка. Приложения к одушевленным существительным в именительном падеже обладают и специфическими особенностями. Иногда сочетание имени существительного с приложением может вводить прямую речь, даже если глагол речи пропущен. Приложение позволяет использовать этот прием даже в тех случаях, когда имя персонажа неизвестно адресату, ср. (26):

(26) Вячеслав Бершадский, начальник отдела экологической безопасности министерства природных ресурсов Свердловской области: Концепция обращения с отходами такова... [«Деловой квартал» (2003)]

Необходимость в приложениях к субъекту в целом возникает тогда, когда лицо упоминается впервые, ср. примеры (27–28):

(27) Профессор Рафаэль Ронель представил уникальную программу искусственного оплодотворения. [«Туризм и образование» (2001)]

(28) Как-то раз актриса Джейн Биркин летела в одном самолёте с Жаном-Луи Дюма-Эрмесом, президентом Hermes. [«Домовой» (2002)]

Наиболее частотными являются приложения, обозначающие должность или род занятий, относящиеся к именам собственным или другим обозначениям лиц. Если такое приложение повторяется в повествовании об уже известном лице, то это объясняется или конвенционализацией (например, воинских обращений типа полковник Колесов), или становится специальным стилистическим приемом, как в примере (29):

(29) Крестьянин Харитон остановился, поднял камень и пустил им в Тимофея. [Д. И. Хармс (1939)]

Приложения к неодушевленным существительным встречаются значительно реже, если речь не идет о названиях типа компания «Саханефтегаз», ИК «Тройка-диалог», гамма-обсерватория «Интеграл» и т.д. Специфика именительного падежа состоит в том, что в таких случаях приложение-наименование не согласуется с неодушевленным существительным, а стремится к сохранению именительного падежа во всех формах, особенно в тех случаях, когда название пишется в кавычках. Если такое приложение относится к географическим объектам: у деревни Крюково, в поселке Крестцы, впадает в реку Паша — кавычки не ставятся и наблюдается вариативность согласуемого падежа и именительного. Твердого предпочтения здесь нет, во многих случаях именно названия рек согласуются с главным словом, ср. на реке Валдайке, приток реки Лены. По всей вероятности, у гидронимов ж.р. на согласование по падежу отмечается чаще, чем у м.р. и ж.р. на согласный, ср. на западном берегу реки Волги, реки Свирь, реки Иордан, однако этот вопрос требует дополнительного исследования. Согласованию способствует созвучие окончаний в именительном падеже, которое выдерживается и в косвенных падежах. Кроме того, играет роль степень освоенности гидронима. Сохранение формы именительного падежа характерно для таких сочетаний, которые впервые вводят в текст новое название, причем говорящий предполагает, что оно может быть неизвестно собеседнику, ср. примеры (30) и (31):

(30) Все изделия «РусЭкспорта» поражают воображение, будь то низкий столик, где добытый на реке Мокша (Мордовия) мореный дуб сочетается с карельской березой и калининградским янтарем или же нарды и шахматы, где черные фигуры и фишки также выполнены из натурального янтаря. [«Мир & Дом. City» (2004)]

(31) К таким преобразованиям, учитывающим интересы москвичей, отношу перепрофилирование ДОК-17 в пойме реки Яузы. [«Вечерняя Москва» (2002)]

Поскольку река Мокша не так известна читателям, как Яуза, можно предположить, что именительный падеж в примере (30) осуществляет, помимо функции приложения, еще и интродуктивную функцию, вводит незнакомое название.

Согласование отсутствует, если название географического объекта состоит из двух слов: в поселке Красная Звезда, из деревни Острые Клетки.

Именительный падеж является обязательным для двойных приложений, обозначающих противников в спортивных соревнованиях или начальную и конечную точки движения (ср. во время матча Россия – Швеция, на поезде Москва – Одесса). В этом случае именительный падеж также выполняет интродуктивную функцию. Кроме того, во всех подобных случаях реализуется функция прямого воспроизведения названия. Вероятно, в таких словосочетаниях существительное в именительном падеже примыкает к определяемому.

3.2. Именительный падеж в обособленных именных группах

Поскольку именительный падеж в наименьшей степени зависит от глагола, он легко отделяется от предложения и может формировать обособленные обороты или отдельные предложения. В обособленных именных группах формы именительного падежа чаще всего играют апеллятивную роль или являются темой следующего сообщения. Такая группа не включена в структуру следующего предложения, причем не всегда можно определить разницу между обособленным оборотом и отдельным назывным предложением. Общим признаком обособленных номинативных групп может служить неупотребительность отрицания в их составе.

3.2.1. Именительный темы, или представления

В обособленных именных группах связь именной группы в именительном падеже с предикатом основного высказывания формально не выражена, именительный падеж лишен собственного предикативного отношения, ср. пример (32):

(32) А любовь с первого взгляда? Может, она лишь воспоминание о страстях, разыгравшихся в параллельном мире? [«Знание - сила» (2003)]

Предикация содержится в последующем предложении, содержащем анафору к вынесенной вперед именной группе. Такие группы могут отделяться знаками препинания и иметь переходный статус между обособленным оборотом и самостоятельным высказыванием. Признаком именительного темы является употребление замещающего именную группу анафорического местоимения 3-го л. в составе следующего за ним предложения (ср. форму она в приведенном примере). Именительный темы позволяет осуществить топикализацию, вынести в начало предложения ту именную группу, которая является отправной точкой сообщения, как в примере (33):

(33) Мысльобразмузыка. То, что Николай Заболоцкий считал главным в поэзии. [«Трамвай» (1990)]

В некоторых случаях именительный темы играет роль, которая в русском и в других языках осуществляется также выделительными оборотами типа что касается Х, was Х. betrifft (нем.), quant à X (франц.) и под.

В неформальной разговорной речи топикализация возможна и на основе других падежных форм, ср. пример (34):

(34) Константинуему б только деньги сорвать. А куда, что, зачем ― кого волнует? [А. Волос. Недвижимость (2000)]

В большинстве случаев такие употребления связаны не только с последующим предложением, но и опираются на предыдущую реплику собеседника.

3.2.2. Именительный обращения

В отсутствие специального звательного падежа в письменной и официальной устной речи именительный падеж взял на себя его функции, ср. пример (35):

(35) ― Ах, здравствуй, Чернушка! ― вскричал он вне себя от радости. [А. Погорельский. Черная курица (1829)]

В устной речи функцию звательного падежа выполняют специальные усеченные формы имен собственных, в особенности женских имен и гипокористик обоих родов на -а/-я типа Тань, Петь, мам (см. Вокатив). В просторечии наблюдается параллельный процесс образования разговорного звательного падежа от существительных м.р. 0-склонения при помощи окончания типа сына, Дениса, деда. Однако в письменной речи (исключая Интернет-коммуникацию) эти формы не отражаются.

Именительный обращения, в отличие от именительного темы, не имеет закрепленного места в высказывании. Е.В. Клобуков отмечает, что собственно апеллятивная функция характерна для обращений в инициальной позиции, а повторяющиеся наименования адресата в тексте выполняют фатическую или текстообразующую функцию [Клобуков 1986:102]. Обращения также могут сопровождаться анафорическим или катафорическим употреблением личных местоимений 2-го л., ср. (36):

(36) Вот как надобно тебе на свете жить, Митрофанушка! [Д. И. Фонвизин. Недоросль (1782)]

Естественно, что в качестве обращений употребляются чаще всего наименования лиц (например, термины родства) и личные имена, однако встречаются также и неодушевленные существительные, ср.: С добрым утром, страна!; Дорогая моя столица, золотая моя Москва.

В поэтической речи соотношение одушевленных и неодушевленных существительных в позиции обращения меняется: большинство апеллятивов образовано от неодушевленных (см. [Ковтунова 1986]; [Зубова 2010]. Их употребление свидетельствует о псевдоадресации или о метафорическом использовании существительных, ср. примеры (37–38) из книги Е.В. Клобукова [Клобуков 1986:103]:

(37) Есть много вопросов, давай с тобой, время, покурим. (А. Вознесенский)

(38) Земля, ты нас взглядом апрельским проводишь. (А. Вознесенский)

При персонификации неодушевленных объектов использование усеченных форм «разговорного звательного», по-видимому, невозможно.

3.2.3. Именительный пространственно-временной локализации

Помимо обращений, вне структуры простого предложения могут оказаться пространственные и временные детерминанты в именительном падеже.

В письменной речи вынесенный в начало текста именительный падеж существительных, обозначающих пространственные и временные ориентиры («локализаторы»), закрепляет локализацию всех описываемых впоследствии событий, например, (39):

(39) Владивосток. 24 августа 2002 года. «Известия» провели собственное расследование. [«Известия» (2003)]

Кроме привязки к определенному месту и времени, такие локализаторы описывают обстановку события, как в примере (40):

(40) Океан. Шторм. Парусный корабль под названием "Калоша Дьявола" терпит бедствие. [В. Губарев. Трое на острове (1950-1960)]

Эта функция характерна для сценических ремарок, которые по своему синтаксическому статусу пересекаются с назывными предложениями. Рассмотрение их в составе несамостоятельных обособленных оборотов диктуется тем, что они не способны принимать отрицание. Собственно назывные предложения (см. п. 3.3) отличаются от таких локализаторов тем, что не ограничиваются какими-либо семантическими группами существительных и могут называть любой объект, лицо или явление ментальной сферы.

3.3. Именительный падеж в назывных предложениях

Назывные, или номинативные предложения представляют собой специальные безглагольные конструкции, состоящие из изолированной именной группы в именительном падеже. Они имеют значение зафиксированного в момент речи наличия некоторой ситуации и принадлежат к системе средств описания существования. Отсутствие глагола создает эффект перцептивности, «кинематографичности» (выражение Г.Е. Каган [Каган 1970]) описываемого события. Согласно принятой в русистике трактовке, восходящей к мнению А.А. Шахматова, главный член таких предложений совмещает в себе свойства подлежащего и сказуемого, причем возможна градация его субъектных и предикатных свойств, ср. пример (41) из [Воейкова 1996:60]:

(41) Высоченная кирпичная стена и широченные стальные ворота. Тюрьма, Митенька, казенный дом. (В.Ажаев)

Первая цепочка номинативных предложений в (41) с преобладающей функцией подлежащего описывает объекты, наличествующие в поле зрения (‘стена и ворота находятся перед глазами говорящего’), а для второй цепочки, интерпретирующей увиденное, более характерна функция предиката (‘то, что они увидели, является тюрьмой, казенным домом’). В высказываниях второго типа осуществляется идентификация увиденного. Строго говоря, идентифицирующие высказывания почти всегда содержат пропущенный компонент, ср. (42):

(42) – Что это? Парень мне ответил: ― Пищеблок. Через минуту я заметил в траве бурые рельсы узкоколейки. [С. Довлатов. Виноград (1990)]

Высказывания типа (42) тесно смыкаются с эллиптическими конструкциями, в которых пропущено подлежащее (это пищеблок). В разговорной речи они могут также сопровождаться указательным жестом, ср. пример (43):

(43) – Она радушно обвела рукой свою светелку, сразу ставшую маленькой девичьей комнаткой. - Не хоромы, конечно, но сойдет, - Примирительно прогудел Гуляй и неожиданно схлопотал по шее от своего спутника (Арт&факт)

Иными словами, преимущественно предикативная функция именной группы в таких предложениях опирается на пропущенное слово это или относится к наблюдаемому обоими участниками коммуникации объекту. Назывные предложения, характерные для письменной речи, такой привязкой к ситуации не отличаются. Они представляют собой особый структурный тип, передающий значение существования, наличия объектов в определенном месте. Элемент перцептивности в их семантике сохраняется, однако речь идет или о создании «эффекта присутствия», или о переживании эмоций, ср. (44):

(44) Как трудно исполнять долг, не звонить, не ходить туда, куда тянет неудержимо… а тут еще с сыном, эти странности, это упрямство… Грусть, грусть, да и только. (В. Набоков)

Номинативные предложения могут передавать статичные и динамичные ситуации, ср. обозначение цепочки событий в (45):

(45) Звонок, засов, молчание, щеколда. Я извинилась — этот дождь со мной (Б. Ахмадулина)

Процессное прочтение, во-первых, предполагает несколько назывных предложений, а во-вторых, в перечислении должны участвовать событийные имена (молчание) или названия объектов воздействия (щеколда), косвенно указывающие на происходящие события (о темпоральном статусе номинативных предложений см. [Цейтлин 1972]). Статичные впечатления часто оформляются при помощи сложных атрибутивных сочетаний, ср. (46):

(46) Озеро, закат, красные горы, задумчивые каменные фигуры… две сестры щеками друг к другу… далекие от мира, прекрасные, потому что не действенные. (М. Пришвин)

Такие предложения могут быть отнесены к переходной зоне между односоставными и двусоставными, так как интепретация их структуры зависит от порядка слов, ср. (47) и (48):

(47) Утро туманное, насыщенное парами. (М. Пришвин)

(48) Прохладное летнее утро. Мама дожидается обедни. (М. Пришвин)

В подобных конструкциях проявляется слабая противопоставленность предикативной и атрибутивной функции прилагательных в русском языке, характерная и для других славянских и балтийских языков.

В отличие от именительного темы (см. п. 3.2.1) и именительного пространственно-временной локализации (см. п. 3.2.3), номинативные предложения могут включать отрицание. Отрицательный вариант оформляется частицей ни, например, (50):

(49) Тамара: — Ни ветерка. Катя: — Духотища. (А. Арбузов)

Таким образом, именительный падеж (и соответствующий ему родительный падеж при отрицании) способны оформлять безглагольное предложение.

4. Конструкции с именительным падежом

Именительный падеж входит в состав многих устойчивых (т.е. частично воспроизводимых) конструкций. Среди них можно выделить:

  • конструкции с эмоциональными частицами (cм. п. 4.1);
  • тавтологические конструкции (cм. п. 4.2);
  • конструкции наименования (cм. п. 4.3).

4.1. Конструкции с эмоциональными частицами

4.1.1. Односоставные и эллиптические эмоционально-оценочные высказывания

Наиболее полный список эмоционально-экспрессивных конструкций приводится в работе [Копотев 2009], например: Что за умница! Какой дурак! Вот дурак! Вот так дурак! Вот это дурак так дурак! и т.д. В своем описании мы опираемся на это исследование и используем некоторые примеры из него.

Общим свойством этих экспрессивных выражений является особый интонационный контур и асимметричное отношение к отрицанию: большинство из них имеет только утвердительную форму; впрочем, конструкции типа чем тебе не грамматика, это ли не счастье, напротив, содержат обязательное отрицание. Особое отношение к отрицанию заставляет рассматривать эти конструкции как эллиптическую разновидность двусоставных предложений с нулевой связкой Nnom – Nnom [Падучева, Успенский 1979/2002]. Они вводятся усилительными экспрессивными частицами что за, вот, вот это, вот тебе и, ну и или вопросительно-относительным местоимением какой. Существительное в именительном падеже содержит оценку и играет роль именной части сказуемого по отношению к пропущенному, но понятному из ситуации подлежащему. Вместе с тем, у оценочной конструкции есть и оттенок номинативного предложения, соотнесенного непосредственно с наблюдаемой или описываемой ситуацией. Говорящий присваивает воспринимаемому явлению новое наименование, поэтому, строго говоря, эллиптическая трактовка этих конструкций не до конца отражает их сущность, хотя оценочный компонент в их семантике всегда подчеркивает их предикатную функцию по отношению к некоторому отсутствующему субъекту. Ср. двусоставное оценочное высказывание (50), в котором используется та же вводная частица:

(50) И в самом деле, что за неряха эта Лялька! [И. Грекова. Летом в городе (1962)]

Как видно, оценочные выражения с именительным падежом не всегда содержат положительную оценку. Так, конструкции типа вот тебе и грамматист, какой он работник, а еще друг называется, какая его жизнь, ну и механики (примеры из [Копотев 2009:124–125]) характеризуют субъект отрицательно. В некоторых случаях различие между положительной и отрицательной характеристикой возможно только на уровне интонации и фразового ударения. Так, высказывание типа какой он работник имеет положительный смысл, если акцентоносителем является оценочное существительное, если же ударение падает на какой, та же конструкция приобретает отрицательный смысл. Участвует в выражении положительной характеристики и интонационная структура высказывания. Так, восходящая интонация подчеркивает одобрительный смысл всего высказывания (ИК-6 по классификации И.И. Брызгуновой [Грамматика 1980(1):118–122], ср. Какой вечер теплый!). К отрицательной трактовке стремятся те конструкции, в составе которых есть «псевдоперцептор», выраженный дательным падежом, ср. вот тебе, бабушка, и Юрьев день, а что ему работа. Они обычно имеют отрицательный смысл, возможно потому, что в них подчеркивается особое восприятие события, отличающееся от общепринятого или противоречащее сложившимся ожиданиям, ср. пример (51):

(51) Вот тебе и отсталое развитие! Моя неожиданная реакция на папину исповедь тоже попала в историю болезни. [А. Алексин. Раздел имущества (1979)]

При этом в конструкциях, вводимых сочетанием вот тебе и, встречается только местоимение второго лица, обозначающее собеседника. В конструкциях типа что ему N nom встречаются любые личные местоимения. Если структуры, вводимые вот тебе и, являются односоставными, то в конструкциях типа что он Гекубе, что ему Гекуба налицо полная двусоставная структура, в которой что является именной частью сказуемого.

4.1.2 Двусоставные выделительные высказывания

Как видно, не все эмоционально-оценочные конструкции характеризуются односоставностью (или эллиптичностью). Целый ряд воспроизводимых выражений имеет двусоставную природу. Обычно они выделяют субъект как наиболее отвечающий или, напротив, в наименьшей степени отвечающий заданной характеристике, ср.: уж кто-кто, а она...; кто как не она…; не кто-нибудь, а она…; уж на что октябрь, а … [Копотев 2008:124–125]. За исключением последнего случая все они включают в свой состав вопросительно-относительные местоимения кто, что или неопределенное кто-нибудь. В последнем случае неопределенному местоимению всегда предшествует отрицание, ср. (52):

(52) Две недели назад колебания Эржики решились: не кто-нибудь из девочек, а именно она, зачерпывая утром воду из ведра, вытащила в кружке утонувшего крысёнка. [А. Солженицын. В круге первом]

ПРИМЕЧАНИЕ. Большинство выделительных конструкций, строго говоря, не привязано к именительному падежу и может занять место любого актанта, однако, именительный падеж встречается чаще. Так, конструкция не кто-нибудь, а Х., по результатам поиска в Основном корпусе, встретилась в именительном падеже в 90 случаях. Отмечено также 29 вхождений этой конструкции в родительном и винительном падежах, 23 случая с дательным падежом, 10 вхождений в творительном и только один случай употребления этой конструкции в предложном падеже (при общем объеме Основного корпуса в 192 840 904 слово). Можно заключить, что фразеологизированные конструкции такого типа в целом встречаются редко (всего 153 случая, или 0,8 ipm), причем именительный падеж составляет более половины всех употреблений.

Основной предикат допускает при себе отрицательную частицу. Конструкция, в которой сочетание не кто-нибудь само является сказуемым, не относится к рассматриваемым выделительным, ср. пример (53):

(53) Да, бишь, насчёт материалов: ты, Марей, утречком завтра приходи― бери ещё. Мне не жалко, мы― не кто-нибудь. [Е. И. Замятин. Север (1918)]

4.2. Тавтологические двусоставные конструкции

К тавтологическим двусоставным конструкциям относятся двусоставные предложения, в которых подлежащее и сказуемое выражены одной и той же именной группой, в первую очередь, наиболее центральные: лес как лес или мать есть мать. Сама возможность возникновения таких предложений связана с тем, что одинаковые имена в данных конструкциях имеют разную референцию: подлежащее является конкретно-референтным именем, а именная часть сказуемого имеет общую референцию и указывает на типичного представителя класса. Поэтому конструкция, которая выглядит как тавтология, на деле имеет нетривиальный смысл и указывает на то, что конкретный представитель класса, обозначенного обеими именными группами, характеризуется теми чертами, которые считаются типичными для большинства представителей данного класса. Обычно при использовании частицы как утверждается, что Х. не хуже типичных представителей своего класса (например, что этот лес не хуже любого другого леса), в то время как использование связки есть указывает на типичность как в положительном, так и в отрицательном смысле. Присутствие связки указывает на то, что смысл таких конструкций не сводится к простому установлению тождества. Высказывания с выраженной связкой есть имеют особый семантический оттенок — ‘Х-ом нельзя пренебречь’, см. (54):

(54) Геннадий сердито запротестовал ― режим есть режим, дела подождут. [«Знамя» (2008)]

Особая разновидность тавтологической конструкции без связки с частицей -то имеет противоположную модальную импликацию: ‘хотя Х является Nnom, он не обладает некоторыми типическими качествами Nnom и поэтому на него не распространяется обычное отношение к Nnom’, ср. мастер-то он мастер, ребенок-то ребенок, но пора уже и за ум взяться. Отличие этой конструкции состоит в том, что оба существительных в именительном падеже являются составным предикатом к выраженному или отсутствующему субъекту, который обычно выражен личным местоимением, ср. мать-то она мать и *мать-то Ксюша мать.

Чаще всего употребляются воспроизводимые тавтологические конструкции работа есть работа, дело есть дело или скрытые цитаты, ср. (55):

(55) Запад есть Запад, Восток есть Восток, и Западу надо торговать. [С. Есин. Маркиз Астольф де Кюстин. Почта духов, или Россия в 2007 году (2008)]

Понятно, что отрицание в таких конструкциях не употребляется за исключением особой разновидности с винительным падежом второго имени типа праздник ему не в праздник [Копотев 2008:124–125]. В них не только возможно, но и часто встречается позиция псевдоперцептора в дательном падеже.

Сравнительно редко встречается модификация тавтологической конструкции, в которой связка опущена, но присутствует местоименное этоN1nom (вот) это N2nom, причем второе имя представляет собой гипероним типа тойота – это машина, Сергей Платоныч – это человек, Пашка – это боец и т.д. Она подразумевает, что N1 является в некотором роде эталоном или одним из лучших представителей N2, можно всегда ввести в нее слово настоящий. Сходные конструкции в других языках используют в своей структуре средства выражения определенности-неопределенности, ср. рекламу Volkswagen – das Auto! c ударением на определенный артикль, которую можно перевести как ‘фольксваген – вот это машина!’. Аналогичный смысл передается конструкциями всем Ndat Nnom, ср. Всем пирогам пирог! Тойота – всем машинам машина! [Копотев 2008:124].

К ним примыкает и конструкция что ни N1nom, то N2nom (что ни дом, то музей) [Копотев 2008:125], которая содержит характеристику временного периода или локуса через характерные детали, ср. примеры (56–57):

(56) ― Ну как же, у нас ведь теперь что ни бомж, то ликвидатор чего-нибудь такого. [«Октябрь» (2001)]

(57) У меня в лечебнице что ни делирик с бредом и галлюцинациями, то романтик. [В. Белоусова. Второй выстрел (2000)]

Поскольку такие высказывания основаны на преувеличениях, то речь в них идет не столько о субъекте оценки N1nom, сколько именно об определенных временных и пространственных рамках, ср. у нас теперь в примере (56) или у меня в лечебнице в примере (57). Указание на место и время, для которых утверждение справедливо, являются одной из существенных составляющих этих высказываний, хотя в целом оно не обязательно для структуры предложения, а скорее требуется по смыслу.

К тавтологическим конструкциям примыкают бытийные высказывания с подлежащим, выраженным группой Nnom и Nnom типа бывают встречи и встречи. Чаще всего такие высказывания содержат именные группы в форме мн.ч., однако и ед.ч. не запрещено, ср.:

(58) Бывает любовь и любовь…

Смысловая игра здесь также построена на разнице в объеме понятия, передаваемого именительным падежом, причем возможна как «возвышающая», так и «понижающая» интерпретация, ср. бывают девки и девки, а тут… Это зависит от отрицательной или положительной коннотации имени существительного.

4.3. Конструкции именования

Конструкции именования образуются при помощи глаголов звать, называть, именоваться, называться, зваться, прозвать и т.д. По структуре они примыкают к составным именным сказуемым (см. п. 3.1.3 Именительный падеж в позиции именной части сказуемого), тем более что именительный падеж в таких предложениях регулярно конкурирует с творительным падежом, ср. его зовут Иван – его зовут Иваном; зовут Зовуткой, а величают уткой. Однако они существенно отличаются от обычного именного сказуемого, в первую очередь из-за того, что невозвратные глаголы именования могут координироваться с подлежащим в именительном падеже, ср.: сельчане зовут его Бирюком. То есть, если считать эти глаголы разновидностью связки, придется допустить, что эта связка относится к имени существительному в винительном падеже (в данном случае его). Это противоречие снимается при возвратных глаголах наименования, ср.: Этот стон у нас песней зовется. Если же глаголы наименования не являются связочными, то приходится признать, что они могут управлять именительным падежом, что противоречит его свойствам (см. п. 1), ср. (59):

(59) А сегодня наша мама отправляется в полет, потому что наша мама называется пилот (С. Михалков)

Можно предположить также, что употребление именительного падежа после глаголов наименования является особым случаем примыкания, при котором название воспроизводится в начальной форме независимо от синтаксического окружения (ср. несогласуемые приложения (см. п. 3.1.4)). Специфика данной конструкции состоит также и в том, что именительный падеж приписывается в них чаще всего именам собственным, как одушевленным, так и неодушевленным, ср.: эта улица называется Потемкинская. Конкуренция именительного и творительного падежей в данном случае имеет и семантическую мотивацию: употребление творительного падежа во многих случаях указывает на то, что используется ненастоящее имя, ср.: назову себя Гантенбайн (и буду использовать это имя как свое) vs. назову себя Гантенбайном (хотя это имя моим не является). Если речь идет о неодушевленных существительных, творительный падеж часто указывает на то, что название было временным и изменилось, ср. (60):

(60) Женщины-крестьянки в Западной Сибири, как и на всей русской территории, знали только две причёски: девушки собирали свои волосы в одну косу ― эта причёска называлась "девичьей косой"; волосы замужней женщины делили на две косы ― эта причёска в свадебных песнях и в местных говорах называлась "бабьей скимой". [«Народное творчество» (2004)]

Эта тенденция, однако, преодолевается гораздо более сильным стремлением к тому, чтобы употреблять «примыкающий» именительный падеж во всех случаях, независимо от того, сохраняется наименование до сих пор или нет, ср. (61):

(61) За год до этого группа, где солировал Дима, которая так и называлась "Монстр", распалась, и Дима оказался не у дел. [Запись LiveJournal (2004)]

Воспроизведение названия в начальной форме более выгодно с точки зрения успеха коммуникации, так как легче воспринимается слушающим «в чистом виде», как оно звучит на самом деле, тем более что речь идет часто о неизвестных ему реалиях и воспроизвести их названия с первого раза не всегда легко. Это особенно справедливо для заимствованных названий, таких как в примере (62):

(62) HDS выпускала две модели; старшая называлась Skyline, а младшая― Pilot, это были полностью S/ 390-совместимые КМОП-серверы. [ «Computerworld» (2004)]

Таким образом, во многих случаях употребления именительного падежа, помимо указания на выделимый, дискретный («самотождественный»), тематизированный, самостоятельно действующий объект, прослеживается также желание воспроизвести его наименование без искажения, ввести незнакомое имя, назвать предмет в наиболее понятной и перцептивно выпуклой форме.

5. Статистика

Таблица 1 представляет соотношение падежных форм по данным Подкорпуса со снятой омонимией. Именительный падеж, как и следовало ожидать, является наиболее частотным даже в письменной речи. Как отмечено в работе Е.В. Красильниковой [Красильникова 1990], высокую частотность этих форм можно объяснить топикализацией именных групп, или вынесением вперед «именительного темы» (см. п. 3.2.1), который в такой синтаксической позиции может замещать косвенные падежи. Более высокая доля форм родительного падежа по сравнению с винительным, на наш взгляд, лишний раз показывает, что винительный все же не следует относить к прямым падежам, так как он не выделяется из других косвенных.

Таблица 1. Распределение падежных форм в Подкорпусе со снятой омонимией[4] (объем 516 856 предложений, 5 944 190 слов, общее кол-во имен существительных 1 699 977)

кол-во

% от всех сущ.

ipm

им.п.

514558

30,3

86565

род.п.

449713

26

75658

дат.п.

88949

5,4

14964

вин.п.

325109

19

54695

тв.п.

156 265

9,3

26289

предл.п.

169 842

10

28573

Большой интерес представляет распределение падежных форм в текстах различного стиля и жанра, однако в этой части Корпуса снятие омонимии еще не проведено. Данные текстов с неснятой омонимией можно использовать для такой статистики лишь с некоторыми оговорками. Неразличение форм именительного и винительного падежей у неодушевленных существительных мужского рода приводит к тому, что доля именительного падежа оказывается значительно завышена и составляет более половины всех употреблений существительных. В таблице 2 показано, что в устной речи процент существительных в именительном падеже ниже, чем в речи письменной. Единственным возможным объяснением этого может служить эллипсис подлежащего в устной (особенно в непубличной) речи, то явление, которое в работах по русской разговорной речи получило название фрагментарного синтаксиса. ср. примеры «полипредикативных предложений с идентифицирующими отношениями» Е.Н. Ширяева в (63–64):

(63) С тобой на одной парте сидит, встретилась мне.

(64) С нами в лесу гулял, в его классе будет учиться.

Подобные примеры показывают, что в разговорной речи наличие финитного глагола в предложении может однозначно указывать на лицо или предмет, известный из «конситуации» и поэтому не обозначенный эксплицитно [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981:259].

Таблица 2. Доля имен существительных в именительном падеже в различных Подкорпусах (по данным [Сатюкова 2012])

Корпус

объем Корпуса

кол-во сущ. в корпусе (ipm)

% сущ. в им.п.

ipm

Основной (с неснятой омонимией)

192 840 904 слова

331 380,0

51,7

171 463,7

Устный

9 606 442 слова

355 622,8

41,6

148 152,2

Устный: Публичная речь

4 756 353 слова

372 638,6

40,7

151 541,7

Устный: Непубличная речь

1 076 346 слов

326 750,9

36,5

119 308,3

Устный: Речь кино

3 755 600 слов

347 401,7

43,8

152 117,1

Конситуативность разговорной речи, по-видимому, проявляется в непубличной речи в наибольшей степени. Это и является причиной столь низкой (36,5%) доли именительного падежа в этом регистре. На эти соотношения оказывает влияние тип склонения и одушевленность имен существительных. Понятно, что неодушевленные существительные мужского рода, а также существительные женского 0-склонения покажут наиболее высокую долю именительного падежа из-за омонимии с винительным. Поэтому имеет смысл посмотреть, какова доля форм именительного падежа у отдельных наиболее частотных одушевленных и неодушевленных существительных с опорой на частотный словарь О.Н. Ляшевской и С.А. Шарова [Ляшевская, Шаров 2009]. Эти данные, полученные Д.Н. Сатюковой [Сатюкова 2012], приведены в Таблице 3. Подсчеты производились без различения форм ед. и мн. ч., что усиливает процент омонимичных форм, особенно для слов ж.р. на согласный типа мать.

Таблица 3. Доля форм именительного падежа у 20 наиболее частотных одушевленных существительных в непубличной устной речи (модифицированная таблица из [Сатюкова 2012])

имя существительное

НЕПУБЛИЧНАЯ РЕЧЬ (1 076 346 слов)

общее число употреблений

из них в им.п.

% им.п.

1.

человек

1 768

1 116

63.1

2.

мама

1 079

653

60.5

3.

ребенок

673

315

46.8

4.

друг

536

254

47.4

5.

папа

511

398

77.9

6.

девушка

381

251

65.9

7.

бабушка

359

257

71.6

8.

женщина

346

256

74.0

9.

отец

342

218

63.7

10.

мать

337

324

96.1

11.

девочка

322

229

71.1

12.

мужик

319

220

69.0

13.

бог

311

146

46.9

14.

девчонка

273

178

65.2

15.

муж

258

148

57.4

16.

молодец

256

250

97.6

17.

парень

234

147

62.8

18

родитель

230

131

56.9

19.

брат

228

152

66.7

20.

сестра

226

172

76.1

При интерпретации этих данных следует принять во внимание, что высокий процент именительного падежа у слова мать объясняется не только омонимией с винительным, но и конструкциями типа Мать есть мать, а также распространенными в устной разговорной речи эвфемизмами. Высокий процент форм именительного падежа у слова молодец возникает из-за того, что оно преимущественно употребляется в предикативной позиции. Почти у всех частотных одушевленных существительных доля форм именительного падежа превышает половину всех их употреблений. Исключение составляют слова ребенок, друг и Бог, по разным семантическим причинам в меньшей степени склонные к субъектной позиции[5]. В целом частотность форм именительного падежа у одушевленных существительных зависит от их места на «шкале агентивности» и других семантико-синтаксических особенностей.

Таблица 4 представляет аналогичные подсчеты для 20 частотных неодушевленных существительных. В этом случае частота употребления именительного падежа определяется в большей степени формально-грамматическими особенностями: у существительных мужского и среднего рода 0-склонения, а также у существительных время и деньги этот показатель объединяет омонимичные формы именительного и винительного падежей и достигает 60–80%. Исключение составляют слова тип, рубль, час. Слово тип исключительно часто встречается в родительном падеже, кроме того не исключена омонимия с частицей типа; слово рубль наиболее частотно в форме родительного падежа, употребляемой после числительных, а слово час в этом же контексте встречается в специальной счетной форме, ср. три часà. Не случайно, у всех существительных а-склонения, в ед.ч. которых именительный и винительный падежи не совпадают, доля именительного падежа не превышает 50%.

Таблица 4. Доля форм именительного падежа у 20 наиболее частотных неодушевленных существительных в непубличной устной речи (модифицированная таблица из [Сатюкова 2012])

Неодушевленные существительные

НЕПУБЛИЧНАЯ РЕЧЬ (1 076 346 слов)

Общее число употреблений

из них в им.п.

% им.п.

1.

год

2 033

1617

79,5

2.

раз

2 138

1860

87,0

3.

день

1 556

1007

64,7

4.

время

1 395

1118

80,1

5.

дело

1 350

926

68,6

6.

дом

1 306

1068

81,8

7.

деньги

847

542

64,0

8.

час

789

262

33,2

9.

работа

783

310

39,6

10.

машина

685

301

44,0

11.

рубль

644

61

9,5

12.

место

631

379

60,1

13.

тип

631

12

1,9

14.

жизнь

587

566

96.4

15.

привет

563

555

98,6

16.

утро

561

317

56,5

17.

рука

514

216

42,0

18

неделя

506

191

37,7

19.

школа

498

181

36,3

20.

слово

439

298

67,9

Исключительно часто отмечены формы именительного падежа у слов жизнь и привет. В первом случае играет роль омонимия с винительным падежом, а у слова жизнь – также и омонимия форм косвенных падежей ед.ч. и именительного падежа мн.ч. Если принять во внимание только формы ед.ч., доля именительного и косвенных падежей оказывается другой: доля косвенных падежей превосходит долю употреблений именительного. По данным Подкорпуса устной непубличной речи, в ед.ч. слово жизнь в формах им.-вин. падежа встречается 287 раз, а в формах других косвенных падежей – 295 раз. Слово привет, кроме этого, часто употребляется в начальной форме как приветствие. У всех неодушевленных существительных женского рода частотность форм именительного падежа в непубличной речи не превышает 50%. Таким образом, частота употребления падежных форм может зависеть как от формально-грамматических показателей имени, так и от семантики и узуса.

6. Библиография

7. Основная литература по теме

  • Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.–Л.: Гос. учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР. 1947. С. 167–173.
  • Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка. М.: Русский язык. 1978.
  • Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М.: Языки славянской культуры. 2002.
  • Зализняк А.А. О показателях множественного числа в русском склонении // Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М.: Языки славянской культуры. 2002а. С. 545–556.
  • Грамматика 1980 – Шведова Н.Ю. (ред.) Русская грамматика. Т.1-2. М.: Наука. 1980.
  • Клобуков Е.В. Семантика падежных форм в современном русском языке (Введение в методику позиционного анализа). М.: Изд-во МГУ. 1986.
  • Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в Зарубежной Лингвистике, 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс. 1981.
  • Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь // Новое в Зарубежной Лингвистике, 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс. 1981.
  • Якобсон Р.О. К общему учению о падеже // Якобсон Р.О. Избранные работы. М.: Прогресс. 1936/1985а.
  • Якобсон Р.О. Морфологические наблюдения за славянским склонением // Якобсон Р.О. Избранные работы. М., Прогресс. 1958/1985б.
  • Jakobson R. Beitrag zum allgemeinen Kasuslehre. TCLP. VI. 1936. P. 240–288.
  • Kuriłowicz J. Le problème du classement du cas // Biuletyn Polskiego Towarzystwa Językoznawszego, 9(20, 23). 1949.
  • Malchukov A.L., Spencer A. The Oxford Handbook of Case. Oxford–NY: Oxford University Press. 2009.
  • Neidle C. The role of case in Russian syntax. (Studies in natural languages and linguistic theory, 10) Amsterdam–Philadelphia: Kluwer. 1988.


[1] Подсчет производился по соотношению форм им.п. и всех форм имени существительного по материалам Подкорпуса текстов со снятой омонимией.

[2] По наблюдениям Дешеулиной, такие существительные составляют до 75% всех форм мн.ч. м.р. на -а/-я [Дешеулина 2011:328]

[3] Имеется в виду традиционная точка зрения, в соответствии с которой именительный падеж не управляется личными глаголами. Таким образом, формы именительного падежа выводятся из системы подчиненных глаголу форм (см. выше).

[4] Объем 516 856 предложений, 5 944 190 слов, общее количество имен существительных 1 699 977.

[5] Примечание редактора. В распределении форм Таблицы 3 может также играть роль то обстоятельство, что существительное ребенок почти не употребляется в позиции обращения, друг входит в сочетания друг друга/у/ом…, которые насчитывают 115 из указанных 536 употреблений и повышают долю косвенных падежей, существительное Бог входит в распространенные сочетания (ср. слава Богу – 92, ей Богу – 10, ради Бога или Бога ради – 25 (по Подкорпусу устной непубличной речи). С другой стороны, форма Боже считается междометием и в статистику не входит (Н.С.)