46Вопросительные конструкции

Наталья Николаевна Логвинова, 2022

46.1Общий вопрос

Общий (независимый) вопрос — это один из типов вопросительного высказывания, целью которого является установление истиностного статуса пропозиции. Иными словами, общий вопрос представляет собой суждение, истиностный статус которого («верно / неверно») не установлен. Целью озвучивания вопроса является именно установление истиностного статуса лежащей в его основе пропозиции. Пример общего независимого вопроса представлен в (1):

1. Ездили ли вы в языковые поездки с учениками? [коллективный. Форум: Были вы в стране преподаваемого языка? (2008–2011)]

46.1.1Информативность вопроса

Общий вопрос в русском языке ассоциирован со специфической синтактико-просодической структурой. Синтаксическими атрибутами этой структуры можно назвать, с одной стороны, (1) опциональное использование вопросительных частиц, а с другой стороны, — (2) (преимущественное) отсутствие вопросительных местоимений в противоположность частным вопросам (однако, см. раздел 46.1.7). Просодическим же атрибутом структуры общего вопроса является использование восходящего акцента типа ИК-3 (⬈)[*] (см. раздел 46.1.2 для более подробного обсуждения просодии общего вопроса). Вместе с тем, приведенные синтаксические и просодический признаки являются основным средством выражения не только собственно общевопросительного значения: та же синтактико-просодическая формула (которую также можно назвать «интеррогативной» формулой) распространяется и на другие высказывания с иной иллокутивной функцией. Для того, чтобы подступиться к описанию этих функций, стоит обратиться к классическим противопоставлениям, обсуждаемым в теории речевых актов. Из шести иллокутивных актов, выделяемых в классической работе [Searle 1975], в дальнейшем обсуждении будут фигурировать четыре: ассертивы, директивы, экспрессивы и комиссивы. Подробное обсуждение теории иллокутивных актов приводится в Х. Собственно (общие) вопросы, как они определены во Введении, согласно классической классификации Сёрля, являются подтипом директивных иллокутивных актов. Такие вопросы имеют своей целью получение новой информации от собеседника. Поэтому здесь они будут называться информативными. Пример информативного вопроса представлен в (2):

1. Есть ли у вас какие-то секреты по уходу за собой? [Светлана Ткачева. Тамара Гвердцители: «Не умею учиться на чужих ошибках» // «100% здоровья», 2003.01.15]

Все остальные типы высказываний, описываемые далее в настоящем пункте, будут называться неинформативными. Принципиальная ценность этого противопоставления для дальнейшего изложения будет показана позже. Поскольку неинформативные интеррогативные конструкции могут выражать множество самых разнообразных коммуникативных значений, их реализации как в синтаксическом, так и в просодическом плане могут незначительно или значительно отличаться от тех, которые доступны для общевопросительного высказывания. Основанием для совместного обсуждения этих высказываний служит то, что они все могут быть определены через принадлежность к интеррогативному прототипу, свойственному общевопросительным предложениям. Для начала рассмотрим другие типы высказываний, разделяющих с общими вопросами описанную выше синтактико-просодическую формулу и также входящих в группу директивов по классификации Сёрля. Во-первых, к этой группе относятся запросы. Примеры запроса представлены в (3)–(6)[*]:

1. [C. является врачом] {У меня что-то брат приболел} Посмотришь⬈ его?

1. Ты не мог бы купить Васе машинку⬈?

1. Купишь⬈ машинку, ладно?

1. Можно⬈ Вася купит машинку?

Как видно по разнообразию примеров (3)–(6), в запросах могут быть использованы разные синтаксические структуры, в том числе такие, которые невозможны собственно в вопросе (ср. (5)). В отличие от вопроса, запрос имеет своей целью получить согласие или несогласие на выполнение некоторого действия со стороны собеседника или разрешения / неразрешения на выполнение действия самим говорящим. Таким образом, ответ на запрос обыкновенно обладает свойством перформативности: он не только является речевой реакцией на обращение собеседника, но и предполагает сопутствующее действие. Запросы строго не допускают использования частицы ли:

1. *Посмотришь ли его?

1. *Ты не мог бы ли купить Васе машинку?

1. *Купишь ли машинку, ладно?

1. *Можно ли Вася купит машинку?

При этом запросам характерны некоторые специфические синтаксические конструкции — например, конструкция с будущим временем (3) и конструкция с модальным можно (6). Существует также отдельный тип директивного высказывания, служащий для привлечения внимания собеседника:

1. Видишь⬈ вон ту машину?

1. Знаешь⬈, что?

На высказывания типа (7)–(8) вообще не предполагается вербального ответа. Реакцией на подобные реплики служит либо определенное поведение (обращение взгляда в сторону, где находится машина), либо концентрация внимания на следующих словах собеседника. Очевидно, что в подобных высказываниях использование частицы ли также невозможно. На стыке директивов и ассертивов оказываются высказывания типа (9):

1. Ты знаешь, что сосед купил машину⬈?

В (9) под вопросительной структурой «зашифровано» сообщение. Даже если до произнесения (9) слушающий не знал о приобретении соседом машины, после озвучивания (9) негативный ответ невозможен: обычно на подобные реплики отвечают «да, знаю» или «теперь знаю». Таким образом, цель высказываний типа (9) заключается в том, чтобы либо проверить осведомленность слушающего о некотором факте, либо сообщить собеседнику новую информацию. Использование ли в подобных конструкциях не исключено, но служит выражению отдельного эксперссивного значения:

1. Эй, Шаховской, да ты знаешь ли, что это такое, спартанец? [Ксения Букша. ана (2002)]

Доля примеров с ли в этом типе вопроса, по данным корпуса, критически мала.

На стыке директивов и экспрессивов находятся риторические вопросы со значением сомнения типа (11)–(13):

1. Куплю я когда-нибудь машину с такой зарплатой⬈? Нет, конечно.

1. Купить машину сейчас или подождать⬈?

1. [Г. переживает за своего друга, сбежавшего из плена] Удалось ли ему скрыться?

Риторические вопросы этой группы отличаются от собственно информативных вопросов тем, что служат, главным образом, не запросу информации, а выражению мнений или чувств говорящего, а также имеют апеллятивную функцию, т.  е. привлекают внимание к чувствам говорящего. Поэтому риторические вопросы со значением сомнения либо не предполагают ответа вообще (ср. (13)), либо ответ может быть предложен самим говорящим (ср. (11)). В последнем случае вопросно-ответная пара рассматриваются цельная риторическая фигура [Schmidt-Radefeldt 1977]. В риторических вопросах возможно использование частицы ли (см. (13)). Одной из специфических конструкций риторического вопроса является конструкция с инфинитивом (12). Риторические вопросы со значением категорической недопустимости имеют только экспрессивную иллокутивную функцию:

1. [Г. считает, что покупать машину в условиях климатического кризиса недопустимо. Некоторый знакомый Г. решается на покупку машины] Зная все это, покупать машину⬈?

Вопрос в (14) однозначно интерпретируется как выражение осуждения, протестующей реакции на действия другого лица. Риторические вопросы этого типа имеют определенную синтаксическую структуру (ср. инфинитивная форма главного предиката в (14)) и, по-видимому, характеризуются особенным просодическим оформлением, поэтому обыкновенно однозначно опознаются слушающими как не предполагающие ответа. Также к экспрессивным иллокутивным актам с интеррогативным оформлением относятся выражения со значением удивления:

1. Да что ты говоришь⬈? Сосед купил машину⬈?

Подобные выражения, как и риторические вопросы со значением категорической недопустимости, не предполагают информативной реакции слушающего — наоборот, они сами служат реакцией на слова собеседника или события в окружающем мире. Использование частицы ли в таких квазинтеррогативных структурах невозможно (Да что ты говоришь? Купил ли сосед машину?). К комиссивным по функции, но интеррогативным по оформлению выражениям относятся предложения или приглашения (16)–(19) :

1. Ты хочешь⬈ машинку?

1. Я сбегаю⬈?

1. Купить⬈ тебе машинку?

1. Сходим⬈ в музей на выходных?

Как и большинство групп, проанализированных выше, комиссивные конструкции интеррогативного синтаксиса не предполагают информативного ответа. Функционально, эти конструкции выражают добровольное принятие говорящим обязательств выполнить описанное действие в случае согласия собеседника. Комиссивные высказывания, частично использующие интеррогативную модель, как правило тоже не допускают использования вопросительной частицы ли (^???Хочешь ли ты машинку?). Наконец, интеррогативное оформление могут иметь ассертивные по иллокутивной силе высказывания:

1. Ты не забыл купить Васе машинку⬈?

1. Ты ничего не забыл⬈?

Целью произнесения предложений типа (20)–(21) является не получение новой информации, а напоминание собеседнику о необходимости выполнить что-то или что-то не забыть. В заключении этого раздела необходимо сказать, что предложенный здесь анализ семантики высказываний, имеющих интеррогативный синтаксис, является далеко не исчерпывающим. При очевидной желательности бо́льшей формализации эффективное описание системы интеррогативных и квазиинтеррогативных высказываний в русском языке с неизбежностью предполагает редукцию имеющегося семантического разнообразия. Тем не менее, выделенные здесь типы помогают очертить прагматическое поле, в котором находится настоящее описание, и отделить предмет настоящей статьи — информативные вопросы-директивы от других высказываний, имеющих схожую форму выражения. В таблице 2 обобщены противопоставления и выводы, сделанные в настоящем разделе. style="border-right-color:black;border-right-style:solid"

46.1.2Стандартные вопросы и вопросы, основанные на предположении

В русском языке последовательно противопоставляются два типа общих вопросов — стандартные общие вопросы и общие вопросы, основанные на предположении. Вопросы первого типа иллюстрируются примером (22), а вопросы второго типа — примером (23):

1. {Г помнит, что сосед хотел купить машину в ближайшее время}
   Г: Сосед купил ⬈ машину?
   С: Да, купил пару недель назад.

1. Г: Я видел соседа на заправке. Сосед купил машину⬈?
   С: Нет, с чего ты взял? Он там теперь работает.

Вопрос (22) возможен, если и говорящий, и его собеседник знают о том, что сосед имел намерение купить машину. При этом говорящий не обладает сведениями о том, было ли это намерение осуществлено, и планирует уточнить это у собеседника, поскольку рассчитывает, что тот может обладать необходимыми знаниями. Вопрос типа (23) мотивирован совершенно иначе: в описанной ситуации говорящий изначально не полагал, что слушающий знает что-то о покупке соседом машины. Его вопрос выражает предположение о причине наблюдаемого события и задается с целью узнать, в какой мере собеседник разделяет это предположение. В подобном контексте — если покупка машины соседом не принадлежит к числу тем, ожидаемо релевантных в данной коммуникативной, ситуации— стандартный вопрос был бы невозможен:

1. *Я видел соседа на заправке. Сосед купил⬈ машину?

Вопросы, основанные на предположении, анализируются в [Мелиг 1991] и [Янко 2002]. Г. Мелиг называет вопросы этого типа полными. Этот ярлык отражает представления Г. Мелига об информационной структуре, присущей таким вопросам. Согласно теории Г. Мелига, такие вопросы полностью рематичны, т. е. не могут содержать топикальных ИГ. Похожим образом этот класс вопросов определяется и у Т. Е. Янко, которая называет такие вопросы вопросами с неингерентной темой. Большим преимуществом подхода Т. Е. Янко является то, что он позволяет объединить вопросы, основанные на предположении, с тетическими декларативными высказываниями на основании общих правил просодического оформления (Янко 2002: 188–193). Между тем представление о том, что вопросы обсуждаемого типа не допускают топикальных аргументов, неверно, о чем свидетельствуют следующие примеры:

1. Г: Ко мне сейчас придут смотреть бабушкину квартиру.
   С: Ты продаешь бабушкину квартиру⬈?

В (24) ИГ бабушкина квартира топикальна (или по крайней мере активирована [Lambrecht 1994] в вопросе говорящего С. Между тем, судя по просодическому дизайну, перед нами вопрос, основанный на предположении. Стандартный вопрос в данном случае невозможен (хотя отчасти возможна аккомодация интерпретации с контрастом, ср. Ты все-таки продаешь бабушкину квартиру?):

1. С:Ко мне сейчас придут смотреть бабушкину квартиру.
   Г: ^???Ты продаешь⬈ бабушкину квартиру?

Пример (24) также показывает, что вопросы, основанные на предположении, не следуют правилам просодического оформления, описанным Янко для тетических высказываний. Согласно Янко, в тетических предложениях фразовый акцент не может размещаться на активированных аргументах[*]. Однако именно такое оформление представлено в (24). В вопросах, основанных на предположении, фразовый акцент всегда размещается на линейно самом правом зависимом предиката:

1. 1. Что происходит у них в школе?
   2. Дети учителям⬈ грубят?
   3. Учителям дети⬈ грубят?
   4. Дети учителям гадости⬈ говорят?
   5. Дети у одноклассников в учебниках⬈ рисуют?

1. 1. Что происходит у них в компании?
   2. Сотрудники⬈ уходят?
   3. Сотрудники к конкуренту⬈ уходят?

Если все аргументы выражены личными местоимениями, акцент размещается на предикате:

1. 1. Что там у вас произошло? Он тебе нагрубил⬈?
   2. Что там у них произошло? Он его ударил⬈?

Специальное просодическое оформление представляет собой наиболее яркий формальный признак вопросов, основанных на предположении, поэтому далее в настоящей статье мы будем пользоваться им как критерием. Снова вопреки [Янко 2008: 118], вопросы, основанные на предположении, не являются «вопросами о причине». Согласно предположению Т. Е. Янко, вопросы обсуждаемого типа используются для получения информации о причине наблюдаемой ситуации. В действительности, такие вопросы могут выражать разнообразные предположения:

1. Как они будут справляться с этой проблемой? Они наймут нового сотрудника⬈?

1. Сколько еще он будет все это тянуть? Они будут работать до полного банкротства⬈?

В примерах (29)–(30) говорящий стремиться узнать как компания справится с проблемой и сколько продлится кризис соответственно, а не по какой причине эти события имеют место. Примечательно, что схожее просодическое оформление в русском языке присуще высказываниям, выражающим неуверенность вообще, в том числе в предположениях и предположениях:

1. Может быть, они все же попробуют справится в срок?⬈

То, что выражения с оттенком неуверенности функционально близки вопросам, основанным на предположении, подтверждается в том числе и тем, что у пишущих на русском языке часто возникает желание поставить вопросительный знак в конце предложений типа (31), хотя семантически они не являются вопросительными. С другой стороны, вопросы, основанные на предположении, функционально родственны альтернативным вопросам. В действительности, вопросы, основанные на предположении, представляют собой такие вопросы, в которых говорящий, среди нескольких альтернативных предположений выбирает одно или несколько, представляющихся ему наиболее релевантными в настоящих условиях. Этот параллелизм подтверждается возможностью использования начального или в вопросах, основанных на предположении, даже если в предтексте не представлена контрастная альтернатива:

1. Ты что? Или в Москву⬈ спешишь? Успеешь ты в свою Москву. [Андрей Волос. Недвижимость (2000) // «Новый Мир», 2001]

В разговорной (и предположительно, диалектной) речи, в той же функции может выступать другой русский разделительный союз — либо. В НКРЯ все подобные примеры обнаруживаются в текстах только одного автора — Б. Екимова (род. в Красноярском крае):

1. — Ты либо с матерью пришел, в магазин?
   — Один, баба Ганя. [Борис Екимов. Фетисыч // «Новый Мир», 1996]

Согласно [Азанова 2020] подобные употребления либо обнаруживаются в диалектах Рязани и Орла. Согласно недокументированным наблюдениям автора настоящей статьи, они также свойственны некоторым районам Курской области, находящимся на границе с Украиной. В то время как или и либо являются стандартными маркерами дизъюнкции в современном русском языке, частицы али/аль и иль, хотя и используются в качестве разделительных союзов маргинально, чаще всего встречаются именно в вопросах, основанных на предположении:

1. А чего это ты в ботиночках явился? — всплеснула руками Нюрка. — Али на гулянку? [Алла Докучаева. Шарф в голубую полоску // «Бельские просторы», 2013]

1. Что ты так призадумался? Аль сети порвались? [Давид Маркиш. Убить Марко Поло // «Октябрь», 2003]

1. Что молчишь? Иль не рад гостям? [Алесь Пашкевич. Сим победиши // «Сибирские огни», 2013]

таблица 3 иллюстрирует частотность использования союзов али , аль и иль в различных позициях.

По данным Таблицы 3 можно сказать, что союзы али, аль и иль в значительной части своих употреблений действительно используются как своеобразные маркеры вопроса, основанного на предположении. То, что абсолютное большинство употреблений союза аль приходится именно на начало вопроса, представляется неслучайным, поскольку этот показатель также демонстрирует наибольшую степень фонетической редукции. Как широко известно, фонетическое сокращение является одним из основных коррелятов грамматикализации — в настоящем случае, очевидно, грамматикализации из союза в вопросительную частицу со специфическими свойствами. Вопросы, основанные на предположении, помимо просодического дизайна, демонстрируют также ряд морфосинтаксических отличий от стандартных вопросов. Во-первых, частица ли никогда не употребляется в вопросах, основанных на предположении. Так, после вопроса «Что случилось?» (представляющего собой типичный контекст для вопроса, основанного на предположении) общий вопрос с частицей ли невозможен (37.b):

1. 1. Что случилось? Иван⬈ приехал?
   2. #Что случилось? Приехал ли Иван?

Дискурсивная цепочка в (37.b) невозможна, только если говорящий не спрашивает о двух независимых вещах (что случилось и приехал ли Иван), что представляется прагматически странным из-за внезапной смены темы. Вместе с тем, представляется, что ли могло продуктивно употребляться в общих вопросах, основанных на предположении, в русском языке предыдущих столетий. Примечательно, что в таких употреблениях ли могло быть не ассоциировано с фокусом:

1. Бывало, она все свои думы или тревоги сердца поверяла своей второй матери, теперь вот уже третий год она перестала это делать. Марьяна ли Игнатьевна изменилась по отношению к ней?[Е. А. Салиас. Крутоярская царевна (1893)]

1. Да на что ему оберквартермистр? Армиею ли он командует? [А. Т. Болотов. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков (1800)]

1. Что с тобой сделалось, мать моя! Столбняк ли на тебя нашел, что ли? [А. С. Пушкин. Пиковая дама (1833)]

1. Мы же какое пристойное можем Вам учинить сретение? Будем ли изъяснять чувствования радости нашея? Но она есть неизгладима. Знаки ли каковые торжественные всюду поставим? Но они не соразмерны усердию нашему. [архиепископ Платон (Левшин). Поздравительныя речи Ея Императорскому Величеству и Его Императорскому Высочеству (1763–1776)]

В примере (38) предметом вопроса является не то, была ли именно Марьяна Игнатьевна человеком, изменившим отношение к протагонисту, а то, было ли изменение отношения (со стороны Марьяны Ивановны) в принципе. Аналогично в примере (39): В то же время примеры типа (38)–(41) достаточно редки в корпусе. Гораздо чаще встречаются конструкции, в которых один основанный на предположении вопрос, содержащий частицу ли, следует за другим:

1. Вы выходите из оврага… что за свинцовая полоса на небосклоне? Зной ли густеет? Туча ли надвигается? [И. С. Тургенев. Лес и степь (1849)]

Примеры типа (42) маргинально встречаются и в современных текстах, однако являются очевидно стилистически маркированными:

1. ⟨…⟩ и старался понять, что же это такое? Министр ли юстиции подал в отставку? Верховный ли суд возвратил обратно мой обвинительный акт? [Ю. О. Домбровский. Обезьяна приходит за своим черепом, часть 3 (1943–1958)]

Во-вторых, вопросы, основанные на предположении, не допускают экплетивного отрицания, которое ассоциировано с позитивной эпистемической модальностью:

1. Как они будут справляться с этой проблемой?
   *Не наймут они нового сотрудника⬈?

46.1.3Фокус вопроса

В настоящей статье под фокусом вопроса понимаются та часть вопросительного высказывания, истиностное значение которой неизвестно говорящему. В примере (45) жирным шрифтом выделены фокусные части вопроса:

1. 1. Означает ли это что правила изменились?
   2. Правила изменились⬈?
   3. Правила⬈ изменились?

Считать выделенные выше части вопроса фокусными — терминологически не бесспорное решение. В этом настоящая статья, однако, следует целому ряду работ, посвященных как славянским вопросительным предложениям [Holloway 1993; Rivero 1993; Rudin 1993; King 1994; Rudin 1999; Lazarova-Nikovska 2003; Schwabe 2004; Dukova-Zheleva 2010], так и типологии общевопросительных высказываний [Miestamo 2011: 2; Kamali, Krifka 2020]. Причина противоречия заключается в том, что фокус определяется преимущественно как семантический компонент декларативных высказываний, «посредством которого ассерция отличается от пресуппозиции» [Lambrecht 1994: 213]. Таким образом, классическое определение фокуса принципиально неприменимо к вопросительным высказываниям, поскольку последние, очевидно, не имеют бесспорного ассретивного компонента. Вместе с тем, и фокусные составляющие декларативных предложений, и составляющие вопроса с неопределенным истиностным значением, будучи введенными в дискурс впервые, отличаются от пресуппозитивной части сообщения. Между собой эти статусы различаются, по-видимому, только соответствующей иллокутивной силой. В вопросах, основанных на предположении, фокус не выделяется. В некотором смысле, можно сказать, что в этом типе вопроса вся пропозиция оказывается в фокусе, поскольку уточняется истиностное значение всей пропозиции:

1. Как они будут справляться с этой проблемой? Они наймут нового сотрудника⬈?

Стандартные вопросы обязательно противопоставляют фокусную и нефокусную части (ср. (45)). Более того, в стандартных вопросах также различается контрастивный и некотрастивный фокус (Янко 2022):

1. 1. {Говорящий знает, что Иван хотел купить машину, но не знает, удалось ли ему это}
      Иван купил⬈ машину?
   2. {Говорящий не знает, откуда у Ивана взялась машина. Иван мог купить машину или получить ее в подарок от родителей. Не исключено, что Иван выиграть машину в лотерею}.
      Иван купил⬈⬈ машину?

В (47.a) говорящего интересует, купил ли его знакомый машину или отказался от этой идеи. В (47.b) же говорящий стремится узнать, завладел ли его знакомый машиной именно посредством покупки или как-то иначе (например, получил в подарок или выиграл в лотерею). Вопросительная частица ли чаще всего позиционно связана с фокусной составляющей и либо маркирует ее периферию, либо находится внутри фокусной части [Halloway 1993; Rivero 1993; Rudin 1993; King 1994; Rudin 1999; Lazarova-Nikovska 2003; Schwabe 2004; Dukova-Zheleva 2010]. Хотя в общем случае это обобщение адекватно описывает позицию ли, далее в настоящей статье будет показано, положение ли не строго связано с фокусом. Выше в примерах (38)–(41) было также показано, что ранее в русском языке было возможно использование ли в вопросах вообще без выделяемой фокусной части, т. е. в качестве маркера вопроса, вообще не ассоциированного с фокусом.

46.1.4Модальность вопроса

В представляемой здесь классификации будет противопоставляться два типа модальности — аксиологическая и эпистемическая [Кобозева 2000]. Под аксиологической модальностью понимается ценностная оценка говорящим существующих альтернатив (наличие у говорящего личного предпочтения той или иной альтернативе). Под эпистемической модальностью понимается вероятностная оценка альтернатив, т. е. предпочтение одной из альтернатив основано на предположении, что она является верной с наибо́льшей вероятностью. Эпистемическая модальность вопроса разделяется на модальность пропозиции и модальность иллокуции. Для экспликации этого противопоставления стоит рассмотреть следующий пример:

1. Выходит, он не погиб⬈ в тундре? [Юрий Рытхэу. В долине Маленьких Зайчиков (1962)]

В вопросе (48) два модальных оператора — отрицательная частица не и модальное слово выходит. Понимание отрицания как одной из разновидностей модального значения не является общепринятым [Wierzbicka 1996; Падучева 2011], но предлагается в некоторых типологически ориентированных работах [Givón 2001: 355, Palmer 2001]. При этом, именно такое понимание отрицания помогает лучше понять прагматический компонент отрицания в вопросах. Так, в вопросах отрицание не сигнализирует о ложности p, но представляет собой один из полюсов вероятности p для говорящего, ср. (48). Иначе говоря, в (48) не содержится отрицания того, что некто погиб в Тундре, — негативная формулировка отражает лишь то, что говорящий из двух возможных исходов (p = Он погиб в Тундре | ¬p = Он не погиб в Тундре) считает второй более вероятным по некоторым причинам. Таким образом, в (48) отрицательная частица выражает модальность пропозиции (¬p), а слово выходит — модальность иллокуции (верно, что ¬p). Иначе говоря, (48) означает, что из двух возможных альтернатив привативного набора (p и ¬p) говорящий по каким-то причинам решает, что ¬p является более вероятным, и дает оценку степени правильности своего предположения, отсылая к некоторым приводившимся выше аргументам (выходит).

46.1.4.1Модальность пропозиции

Очевидно, что модальность пропозиции имеет только два возможных значения — нейтральная ((i) Он погиб в тундре?) и негативная ((ii) Он не погиб в тундре?). Логически, (i) и (ii) равноправны при условии, что говорящий не знает, какая из альтернатив верна. Однако, как показано в [Büring, Gunlogson 2000; Romero 2005], условия использования вопросов с отрицанием и без не совпадают. Так, вопросы с отрицанием на уровне пропозиции в английском языке возможны только при эксплицитных контекстуальных свидетельствах против пропозиции. В недавнем экспериментальном исследовании на материале русского языка [Панчева 2020] было показано, что вопросы с негативной модальностью пропозиции (вопросы с низким отрицанием [Панчева 2020]) высоко оцениваются носителями практически исключительно при условии, что говорящий ранее считал, что верно p, однако текущий контекст этому эксплицитно противоречит. Ю. Д. Панчева приводит следующий пример:

1. Ксюша Леве: Я пойду в магазин и куплю креветок. Сегодня у нас будет вкусный ужин.
   Лиза Леве: Ксюша покупала кальмаров. Я встретила ее в магазине.
   Лева Лизе: Ксюша не покупала креветки?

В (49) моделируется следующая ситуация: исходя из разговора с Ксюшей Лева полагает, что та будет покупать в магазине креветки. Однако слова Лизы этому противоречат. Использование вопроса без отрицания в данном случае было бы неуместно без дополнительных модуляций фокуса:

1. Ксюша Леве: Я пойду в магазин и куплю креветок. Сегодня у нас будет вкусный ужин.
   Лиза Леве: Ксюша покупала кальмаров. Я встретила ее в магазине.
   Лева Лизе: *Ксюша покупала креветки?
                       А креветки ⬈⬈ Ксюша покупала?

Наоборот, вопросы с нейтральной модальностью пропозиции выше всего оцениваются при положительных или нейтральных ожиданиях говорящего и нейтральном контексте. Иными словами, идеальным контекстом для вопроса без отрицания является контекст типа (51) (пример Ю. Д. Панчевой). Вопрос с отрицанием в данном случае невозможен:

1. Маша Юле: Я собираюсь завести котенка. С детства о нем мечтала.
   Оля Юле: Ты слышала, что у маши появился питомец? Говорят, он такой милый!
   Юля Оле: Маша завела котенка?
                    *Маша не завела котенка?

46.1.4.2Модальность иллокуции

Эпистемическая модальность иллокуции различает три уровня. Первый уровень представлен нейтральной модальностью: у говорящего отсутствуют аксиологические или эпистемические предпочтения к одной из альтернатив. Два других уровня представляют собой смещенную модальность. Смещенная модальность может быть позитивной (p оценивается как вероятная) и негативной (p оценивается как маловероятная).

46.1.4.2.1 Позитивная модальность иллокуции

Хорошей иллюстрацией смещенной позитивной модальности иллокуции являются вопросы с начальным но:

1. Но живые министры в Эстонии по-прежнему водятся? [Светлана Сухова, Юри Луйк. «На бумаге проще обмануть» // «Огонек», 2015]

Вопрос в (52) может быть произнесен в том случае, если, несмотря на обозначенные в контексте обстоятельства, говорящий уверен, что в Эстонии есть министры, но хочет верифицировать свое мнение у собеседника. Соответственно, нейтральной эпистемической модальностью иллокуции обладает вопрос типа (52)ꞌ:

1. В Эстонии есть министры?

Примечательно, что позитивная модальность иллокуции может сигнализироваться в том числе использованием отрицательной частицы не. При этом можно выделить два типа вопросов с отрицанием, сигнализирующих позитивную модальность. Первый тип иллюстрируется примером (53):

1. Никто не сталкивался с этим банком? [коллективный. Форум: Что делать или где взять кредит с плохой кредитной историей? (2011)]

Можно сказать, что в (53) прагматически отрицание отсутствует: (53) содержит предположение, что у кого-нибудь столкновение с банком могло иметь место. Таким образом, вопрос в (53), на первый взгляд, функционально эквивалентен вопросу в (53)’.

1. Кто-нибудь сталкивался с этим банком?

Однако, эти интеррогативные конструкции не взаимозаменимы. В отличие от (53)’, (53) возможно только в обращении — в любом другом контексте подобная конструкция невозможна:

1. 1. Экспортные приоритеты, безусловно, доминируют. Газ Ковыкты в Иркутской области предполагается поставлять потребителям сжиженным. Согласитесь, мягко говоря, экзотическое решение. Кто-нибудь считал его экономическую эффективность? [Александр Ивантер, Валерий Крюков. Газохимия — сугубо факультативно // «Эксперт», 2014]
   2. Никто не считал его экономическую эффективность?

В то время как вопрос в (54.a) имеет скорее риторический характер и подразумевает, что никто не считал эффективность данного решения, (54.b) может интерпретироваться исключительно как обращение к аудитории с искренним предположением, что кто-нибудь все же занимался интересующими говорящего подсчетами. По-видимому, подобная прагматическая спецификация отражает семантику этого типа вопроса. Вопросы типа (54.b)b отличаются от канонических общих вопросов тем, что спрашивающий не имеет уверенности в компетенции адресата относительно спрашиваемого (все адресаты могут быть незнакомы с процедурой подсчета экономической эффективности в принципе). Импликация сомнения в релевантности вопроса проявляется в том, что такая конструкция неуместна, если ожидается, что собеседник с уверенностью знает ответ. Так, вопрос типа (55) невозможен, например, в зале суда, где от свидетеля ожидается осведомленность в том, о чем его спрашивают, но возможен, если говорящий ищет кого-нибудь, кто мог бы видеть разыскиваемого:

1. Вы не видели Тамару Селезневу в тот день?

Отрицание, не изменяющее условий истинности и не демонстрирующее присущего отрицанию грамматического поведения (лицензирования единиц с негативной модальностью, в первую очередь), называется эксплетивным[Tovena 1996, Van der Wurff 1998]. Прагматическая мотивация появления эксплетивного отрицания в зависимых клаузах и при некоторых адвербиалах, согласно [Jin, Koenig 2020], заключается в равноправности p и ¬p. Так, при матричных предикатах с семантикой страха p представляется говорящему вероятным, в то время как ¬p — желательным:

1. Я боюсь, как бы он не пришел.
   p: Он придет.
   ¬p:Он не придет.

Высокая степень активированности ¬ p, согласно теории [Jin, Koenig 2020], создает возможность для реализации конструкции с отрицанием в речи. Поскольку такая мотивация возникает часто, «ошибочная» конструкция получает шанс грамматикализоваться. Очевидно, что вопросы в принципе представляют собой контекст с относительно равной активированностью p и ¬p. Но поскольку прагматический контекст, в котором у говорящего отсутствуют ожидания о компетенции адресата, должен усиливать существующую неопределенность, возможно предположить, что эксплетивное отрицание могло грамматикализоваться в вопросе именно в этом значении. Таким образом, конструкции с эксплицитным отрицанием скорее не занимают отдельную семантическую нишу, но представляют собой конвенционализованный окказионализм, служащий альтернативой к композиционально прозрачной конструкции без отрицания. Второй тип вопросительной конструкции с отрицанием, выражающей позитивную модальность, представлен конструкцией с отрицательной частицей и частицей ли. На первый взгляд обе конструкции очень похожи:

1. Не сталкивался ли кто-нибудь с этим банком?

Между тем, отрицание в (53)’’ отлично от отрицания в (53). Об этом свидетельствует тот факт, что не в (53)’’ в отличие от не в (53), не может лицензировать т. н. единицы отрицательной полярности (Negative Polarity Items) [Brown 1996, Abels 2005, Падучева 2015]:

1. 1. Никто не сталкивался с этим банком?
   2. *Не сталкивался ли никто с этим банком?

таблица 4 иллюстрирует данные об употреблении местоимений в вопросах с ли без ли в НКРЯ.

Несмотря на то, что в рассматриваемых корпусах отсутствуют примеры с неопределенным местоимением при отрицании без ли, такие употребления можно обнаружить в Интернете:

1. Не хочет кто-нибудь полетать на вертолете над Рецем?

Однако в целом относительная частотность вопросов с неопределенным местоимением при эксплетивном отрицании без ли невысока.

Таким образом, по параметру лицензирования единиц с негативной полярностью вопросительные конструкции с не … ли последовательно демонстрируют эксплетивный характер отрицания, в то время как конструкции с одиночным не часто сохраняют свойства обычного отрицания. Вопросы типа (53)’’ называются предвзятыми вопросами (biased questions [Krifka 2019]). Еще один пример такого вопроса представлен в (59):

1. Не лучше ли определить конкретные сроки проведения саммита? [С. В. Лавров. Встреча министров иностранных дел прикаспийских государств. Выступление на пресс-конференции по итогам встречи // «Дипломатический вестник», 2004]

Вопросы типа (53)’’ и (59) называются предвзятыми поскольку имеют очень отчетливо выраженную позитивную эпистемическую модальность. Задавая подобный вопрос, говорящий намекает собеседнику, что считает p более вероятным, чем ¬p. М. Крифка [Krifka 2019] считает, что вопросы этого типа побуждают собеседника эксплицитно отказаться от p. При этом, поскольку у говорящего, как правило, есть основания полагать, что верно p, ожидается, что собеседник не сможет парировать и согласится. Таким образом, интеррогативные конструкции с отрицанием можно классифицировать следующим образом:

1. С: Я в первый раз слышу об этом банке! Г: Выходит, ты не обращался в этот банк?

1. Никто не обращался в этот банк? Я ищу, где оформить ипотеку.

1. Г: Я помню, мы когда-то обсуждали ВТБ. Не обращался ли ты в этот банк?

46.1.4.2.2Негативная модальность иллокуции

Негативной эпистемической модальностью иллокуции обладает вопрос типа:

1. Разве в Эстонии есть министры?

(63) имеет такую обязательную предпосылку, что говорящий по какой-то причине считает, что в Эстонии нет министров, но допускает, что это не так, и потому уточняет справедливость своего предположения у собеседника. Выделение указанных выше трех уровней модальности условно и служит задачам классификации. В действительности, эпистемическая модальность в вопросе так же континуальна, как и в ассертивном высказывании (ср. понятие epistemic gradient ‘эпистемический градиент’ [Enfield et al. 2012]). В вопросе могут использоваться, по-видимому, те же модальные слова[*] и конструкции эпистемической оценки, что и в невопросительном предложении, поскольку отношение модального слова и пропозиции в вопросе такое же, как при ассерции. В (64)–(67) представлены примеры вопросительных предложений, иллюстрирующие в разной степени смещенную эпистемическую модальность. Полужирным выделены модальные слова, сигнализирующие о смещенной модальности.

1. Наверное, сотрудничество с постановщиком и дирижёром из Мариинского театра оказалось плодотворным? [Лариса Залесова-Докторова. Из Новосибирска. Мороз и новосибирская опера // «Звезда», 2002][*]

1. Выходит, нынешней китайской гегемонии в женских шахматах никто не грозит? [Александр Рошаль. Между рынком и патриотизмом (2004) // «64 — Шахматное обозрение», 2004.10.15]

1. Семья, как я понимаю, была далека от искусства? [Л. В. Носырев. Подсолнух для «Антошки» я взял из своего детства (2015)]

1. Разрешение на обыск машины Панафидина вы же мне вряд ли дадите? [Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. Лекарство против страха (1987)]

Можно указать на по крайней мере одно модальное слово, использующееся только в вопросе. Речь идет о слове случайно, которое возможно только в качестве маркера позитивной эпистемической модальности в вопросе, но не используется в аффирмативном высказывании:

1. Ты тут без меня окно, случайно, не открывала? [Леонид Юзефович. Князь ветра (2001)]

Смещенная эпистемическая модальность иллокуции обуславливает использование тех или иных вопросительных частиц. При этом, совместное использование маркеров различной смещенной эпистемической модальности или маркеров нейтральной и смещенной модальности исключено. Так, ли, будучи маркером нейтральной эпистемической модальности, не совместимо с показателями смещенной модальности:

1. *Наверное, оказалось ли сотрудничество ⟨…⟩; плодотворным?

Разве, как показатель смещенной негативной эпистемической модальности, также несовместимо с наверное, маркирующим смещенную позитивную модальность:

1. Разве, наверное, оказалось сотрудничество ⟨…⟩ плодотворным?

Смещенная аксиологическая модальность может быть проиллюстрирована, например, следующими примерами из [Кобозева 2000], заимствованными с некоторыми изменениями:

1. 1. Вы меня осуждаете?
   2. Вы меня не осуждаете?

В паре примеров (69) иллюстрируется различие между нейтральной аксиологической модальностью и смещенной негативной аксиологической модальностью. Вопрос в (69.a) уместен тогда, когда говорящему важно выяснить настоящее отношение к нему собеседника, в то время как (69.b) скорее означает, что говорящему важно узнать, что собеседник его не осуждает. Аксиологическая модальность также влияет на использование частиц.

46.1.5Просодия общего вопроса

Согласно [Янко 2001], общим вопросам свойственно интонационное оформление, характеризующееся следующим распределением просодических акцентов. Во-первых, в вопросах без дислоцированной темы, на словоформе-акцентоносителе внутри рематической части вопроса располагается восходящий акцент (⬈) типа ИК-3 Е. А. Брызгуновой [Грамматика 1980: 99] (см. (70), (72), пометка ⬈ располагается за акцентоносителем). Во-вторых, в конструкции с выносом в начало тематической части последняя несет нисходящий акцент типа ИК-1 (⬊) (71):

1. Это Вася ⬈? [Янко 2001: 26]

1. Твой лучший друг ⬊ — это Вася? ⬈ [Янко 2001: 26]

1. Таня Ли стала ⬈ чемпионкой турнира?

Движение основного тона в примере типа (72) отражено на Рисунке 1.

В вопросах с частицей ли правило просодической акцентуации другое. Как показывают рисунок 2 и рисунок  3, вопросы с частицей ли акцентуируются так же, как и ассертивные высказывания — за подъемом основного тона в первой части следует снижение во второй.

1. Таня Ли ⬈ стала чемпионкой турнира⬊.

1. Стала ⬈ ли Таня чемпионкой турнира⬊?

Выбор носителя акцента ИК-3 в стандартных общих вопросах подчиняется общему правилу определения акцентоносителя в контрастном коммуникативном компоненте, описанном в [Янко 2001]: носителем акцента выбирается та составляющая, истиностный статус которой запрашивается:

1. 1. Таня ⬈ стала чемпионкой турнира?     (или не Теня)
   2. Таня стала ⬈ чемпионкой турнира?     (или не стала)
   3. Таня стала чемпионкой ⬈ турнира?     (или не чемпионкой)
   4. Таня стала чемпионкой турнира⬈?      (или не турнира)

В общих вопросах, основанных на предположении, выбор составляющей-акцентоносителя подчиняется правилу, описанному для примеров (26)–(27).

46.1.6Выражение альтернатив

Согласно распространенному анализу [Langaker 1970] (а также [Шведова 1980: 397–401], однако см. дискуссию в [Boilinger 1978, Moravcsik 1971]), общие вопросы в семантическом плане рассматриваются как разновидность альтернативных вопросов, в которых одна из альтернатив — позитивная или негативная — не выражена[*]. Так, общий вопрос в (75) может быть представлен в виде альтернативного вопроса, вторая часть которого представляет собой пропозицию с противоположной полярностью:

1. Ты едешь в Калифорнию? [Сергей Довлатов. Литература продолжается. После конференции в Лос-Анжелесе (1982)]

1. Ты едешь в Калифорнию или не едешь?

Таким образом, вопрос в (75) может рассматриваться как вопрос с невыраженной альтернативой:

1. Ты едешь в Калифорнию или не едешь ?

Логически варианты (75) и (76) идентичны, однако, стоит ожидать, что условия их употребления не одинаковы. Кроме того, предположительно, существуют разные прагматические основания представления полярной альтернативы, поскольку существует, как минимум, пять стратегий ее выражения:

1. эллиптическое представление отрицательной альтернативы (Х или не Х? / Х, не Х?):

   1. Ты поедешь с нами или не поедешь? [Константин Симонов. Случай с Полыниным (1969)]
   1. Я стою в нерешительности перед картой Испании. Брать, не брать? [Юрий Трифонов. Дом на набережной (1976)]

2. представление отрицательной альтернативы с помощью слова нет (Х или нет?/ Х, нет?):

   1. Едете вы со мной на лето в деревню или нет? [А. И. Мусатов. Клава Назарова (1958)]
   1. Хоть что-то полезное найду я в ней, нет? [Нина Горланова. История одной депрессии (1987–1999)]

3. представление отрицательной альтернативы с помощью вопросительного местоимения:

   1. Это у тебя по наследству или как? [М.C. Аромштам. Мохнатый ребенок (2010)]
   1. Ты артистка или где? [Анна Берсенева. Полет над разлукой (2003–2005)]

4. представление контекстуально полярной альтернативы:

   1. Существует ли здесь опасность исламского фундаментализма — или это надуманные страхи? [Сергей Арутюнов, Павел Спирин. Семена добра и семена зла // «Родина», 1994]

5. представление позитивной альтернативы:

   1. Во всяком случае / вы на защите не будете или будете [Разговор о работе // Из материалов Саратовского университета, 1972]
   1. Да, но я-то при этом не чокнутая ― или уже тоже? [Лидия Иванова. Искренне ваша грешница (2000)]

Последняя из представленных стратегий (стратегия 5) является, по-видимому, наиболее прагматически ограниченной. Во-первых, представление отрицательной альтернативы прежде положительной, по всей видимости, возможно только тогда, когда говорящий по каким-то причинам эпистемически оценивает отрицательную альтернативу как более вероятную. Так, естественный контекст для (84) представляет ситуация, в которой говорящий прежде считал, что его собеседник не собирается приходить на защиту, но в свете вновь проявленного собеседником интереса допускает, что тот придет. Кроме того, как можно судить по соотношению количества способов выражения негативной и позитивной альтернативы (по крайней мере, 3 (стратегия 1, 2 и 3) к 1 (стратегия 5)) подобная прагматическая стратегия является менее востребованной в дискурсе. При предпочтительности негативной альтернативы позитивная альтернатива, как правило, не выражается в том числе и в собственно альтернативных вопросах. таблица 7 суммирует данные о частотности выражения позитивной альтернативы при предпочтительности негативной в НКРЯ.

(86) иллюстрирует альтернативный вопрос с лексически выраженной альтернативой:

1. Кстати а интервью с Варгом не было или я пропустил что-то? [И ты, Брут… (блог) (2008)]

В связи с представлением позитивной альтернативы примечательно, что среди перечисленных стратегий нет стратегии с экспликацией позитивной альтернативы с помощью слова да:

1. *Ты не едешь в Калифорнию или да?

Как замечено в [Kazenin 2006], употребление эллиптической конструкции со словом да возможно только тогда, когда в том же сложносочиненном предложении есть и эллиптическая конструкция с нет:

1. — Ты поговорил с Васей и с Петей?
   — С Васей нет, а с Петей да.

При этом в [Kazenin 2006] не приводится соответствующего запрета на конструкцию с клитическим отрицанием (ожидается: *С Петей не поговорил, а с Васей — да). В то же время, в корпусе обнаруживается по крайней мере 8 примеров с клитическим отрицанием и эллипсисом с да:

1. Мы им ничего не должны, а они нам ― да. [Елена Тришина. Виктор Шендерович: «Я должен быть вне подозрений!» // «Рекламный мир», 2000.02.15]

В корпусе нет соответствующих примеров на употребление да в вопросе с выражением альтернатив, однако, в отличие от (75)’’, несколько более приемлемыми оказываются варианты, в которых да замещает не полностью пропозицию, а ее часть, как в (75)’’’:

1. Ты не поедешь в этом году за границу или в Калифорнию — да?

Четвёртая стратегия представляет собой нечто среднее между общими и собственно альтернативными вопросами (с лексическим представлением альтернатив). Примеры типа (83) отличаются от собственно альтернативных вопросов тем, что представленные в (83) альтернативы полярны друг другу, то есть находятся в том же отношении, что и альтернативы в типах 1 и 2 (это надуманные страхи = опасности исламского фундаментализма не существует) (именно в таком типе вопроса противопоставление общих и альтернативных вопросов теоретически затруднительно [Hölzl 2016: 19]). При этом они не демонстрируют такой же лексико-синтаксической симметрии, как стратегии 1 и 2). Неформализованность стратегии 4 и ее пограничность с альтернативными вопросами делает сопоставление этой стратегии с тремя другими представляющими негативную альтернативу стратегиями затруднительным. Стратегии 1 и 2 обсуждаются в разделе 46.1.6.2. Стратегия 3 с вопросительным словом обсуждается в разделе 46.1.6.3 Однако прежде, чем переходить к обсуждению конкретных структур, необходимо остановиться на том, как противопоставлены все перечисленные выше стратегии с выраженной альтернативой базовой стратегии без экспликации альтернативы.

46.1.6.1Контексты выражения альтернатив

Очевидно, стратегия без экспликации альтернативы является наиболее универсальной и имеет наименьшее количество прагматических предпосылок, поэтому используется чаще (см. [Schegloff et all. 1977, Clayman 2002] о большей частотности немаркированных прагматических стратегий). Поэтому вопрос с выраженной альтернативой почти всегда может быть заменен на вопрос без выраженной альтернативы:

1. 1. Прошел этот противный дождь или не прошел? [Юрий Дружков (Постников). Приключения Карандаша и Самоделкина (1964)]
   2. Прошел (ли) этот противный дождь?

Представляется, что единственная разница между вариантами a и b выше состоит в бо́льшей экспрессивности a. Экспрессивность, вводимая представлением полярной альтернативы, обуславливает частотность использования этой структуры в неинформативных вопросах. Вместе с тем можно указать на ряд контекстов, в которых стратегия с представлением альтернативы если и не исключительно возможна, то предпочтительна. 1. Использование в информативных вопросах В [Rooy, Safarova 2003] полярные вопросы с выражением обеих альтернатив в английском языке рассматриваются как наиболее уместные в том случае, когда горящий имеет нейтральные эпистемические ожидания о вероятности пропозиции и хочет дополнительно это подчеркнуть. Согласно теории [Rooy, Safarova 2003], использование конструкции с дизъюнкцией сигнализирует о полной неосведомленности говорящего (будь она истинна или ложна). Это позволяет авторам объяснить неестественность вопросов с выражением обеих альтернатив в неинформативных вопросительных высказываниях-приглашениях (Пойдешь с нами?) и предложениях (Хочешь попить?). В этих контекстах полная незаинтересованность в ответе и дальнейшем развитии ситуации может быть считана как невежливость (^???Хочешь попить или нет?). В [Biezma 2009] предлагается другое объяснение. М. Биезма вводит понятие «эффект ультиматума» (the cornering effect), который, как предлагает считать автор, вызывают вопросы с дизъюнкцией. С этой точки зрения вопросы с выражением обеих альтернатив обычно играют роль «последнего хода» в дискурсе, т. е. представляют собой последнее средство, которое использует говорящий, чтобы получить ответ от собеседника. «Эффект ультиматума» в русском языке иллюстрируется примером (90):

1. [Владимир Тендряков. Суд (1960)]
   — Мне нужно знать точно: нашли вы после врача пулю в трупе медведя или не нашли?
   Долго молчал медвежатник, наконец выдавил:
   — Не нашел…
   — Значит, вы лгали мне в прошлый раз?
   Снова молчание.
   — Лгали или нет?

Насколько можно судить по контексту в (90), спрашивающий либо уже получил ответ на вопрос, подобный первому в данном отрывке, но вынужден задать его снова, либо безуспешно пытается добиться ответа в первый раз. Замена первого вопроса в (90) на вопрос без выраженной альтернативы (Нашли (ли) вы после врача пулю в трупе медведя?/ Вы нашли после врача пулю в трупе медведя?) невозможна, поскольку вопрос без экспликации альтернативы означал бы, что говорящий задает вопрос впервые. 2. Использование в неинформативных вопросах Конструкции с выраженной альтернативой часто используются в контексте неинформативных вопросов или вопросов, характеризующихся высокой степенью экспрессивности. Так, обе стратегии (Х или не Х? и Х или нет?) могут использоваться в вопросе-экспрессиве с дубитативным значением:

1. Вступать или не вступать в переговоры? [В. М. Зензинов. Пережитое (1953)]

1. ⟨…⟩ некоторые из любви убивают. Прощать или нет таких людей? [Женщина + мужчина: Брак (форум) (2004)]

Выражение обеих альтернатив также используется при риторическом вопросе, однозначно подразумевающем истинность позитивной альтернативы:

1. Садись, прошу тебя. Невеста ты или не невеста? [Александр Вампилов. Прощание в июне (1964)]

1. Я зампред Совмина или нет, что я сюда как на работу езжу?! [Владимир Синельников. По памяти (2003) // «Искусство кино», 2003.06.30]

таблица 8 иллюстрирует наиболее частотные прагматические значения двух конструкций представления обеих альтернатив в выборке из 100 случайных примеров. Как можно видеть по распределению частотностей, конструкция со словом нет в большей мере тяготеет к контекстам с подчеркнутой нейтральностью эпистемической модальности, хотя практически также часто используется для достижения эффекта ультиматума. Эллиптическая же конструкция в абсолютном большинстве употреблений выражает эффект ультиматума.

В следующих разделах рассматриваются некоторые морфосинтаксические особенности эллиптической конструкции и конструкции со словом нет.

46.1.6.2Основные конструкции выражения альтернатив

Этот раздел посвящен сравнению двух основных стратегий представления полярной альтернативы — эллиптической конструкции и конструкции со словом нет, а также их основным синтаксическим свойствам.

46.1.6.2.1 Распределение

Относительная частотность стратегий 1–2 и их вариантов представлена в таблице 9.

Как можно судить по данным в таблице 9, бо́льшей суммарной частотностью обладает эллиптическая конструкция Х или не Х?. Однако большинство примеров в таблице 9 имеют глагольный фокус. Вопросы с фокусом на других составляющих, как правило, не используют конструкцию Х или не Х? в силу неестественности клитического отрицания при таких составляющих. таблице 10 отражает частотность вопросов с выражением альтернативы для адъективной составляющей в фокусе.

Как можно судить по таблице 10, во всех случаях стратегия с нет в вопросах с фокусом на прилагательном оказывалась более предпочтительной, чем конструкция с клитическим отрицанием.

46.1.6.2.2 Формальные свойства

Обе стратегии имеют как вариант с союзом или, так и без. В случае с нет-стратегией вариант без союза встречается почти в два раза чаще, чем вариант с союзом, а в случае эллиптической структуры, вариант без союза относительно редок (см. таблицу  9). Кроме того, обе стратегии допускают варьирование в расположении элемента, выражающего негативную альтернативу. Так, и слово нет и структура не Х могут как располагаться в конце вопроса (варианты а) ниже), так и следовать сразу за составляющей в фокусе (варианты b) ниже):

1. 1. Брать карту Испании (, | или) не брать?
   2. Брать (, | или) не брать карту Испании?

1. 1. Будет вертолет (, | или) нет?
   2. Будет (, | или) нет вертолет?

В-третьих, обе конструкции Х или не Х? и Х или нет? допускают использование вопросительной частицы ли в части вопроса, выражающей позитивную альтернативу:

1. Будут ли рады моему приезду или нет? Поймут ли мой способ работы или не поймут? [Анатолий Эфрос. Профессия: режиссер (1975–1987)]

Частотность употребления ли в этих двух типах конструкций в информативных вопросах отражена в таблице 11.

Как можно судить по проценту примеров с вопросительной частицей, вопросы с выраженной негативной альтернативой, как правило, не имеют частицы ли. Ли может употребляться не только в общих вопросах с выраженной альтернативой, но и в собственно альтернативных вопросах. При этом, как показывает пара примеров (97)–(98), употребление ли в альтернативном вопросе также не является обязательным:

1. А дома эти книги можно оставить или надо сдать в органы как социально опасные элементы? [Дискуссия // «Русский репортер», 2013]

1. А можно ли оставить эти книги дома или надо сдать в органы как социально опасные элементы?

1. Нужна ли борьба с заболачиванием или пускай природа сама решает свои проблемы? [Анатолий Цирульников. Болотообразование // «Знание - сила», 2008]

1. Борьба с заболачиванием нужна или пускай природа сама решает свои проблемы?

Среди всех (всего: 61) корпусных примеров альтернативного вопроса к пропозиции (как (97) и (98)), ли встречается ровно в половине случаев (т. е. в 30 случаях из 61). При этом, по всей видимости, единственным признаком, противопоставляющим конструкции в двух группах, является длина вопроса: альтернативные вопросы с ли в среднем длиннее (14.5 графических слов), чем вопросы без ли (9 графических слов, различие статистически значимо, Т-критерий Стьюдента, P << 0,05). По-видимому, в таких случаях срабатывает мотивация раннего маркирования: чем дольше первый дизъюнкт (и, следовательно, чем дальше в речи часть или нет / или не Х, маркирующая вопросительность), тем важнее сразу указать данная реплика представляет собой вопрос. Использование ли является одним из решений, позволяющих сделать это. В части вопроса, выражающей отрицательную альтернативу, как правило, повторяется лексема в фокусе вопроса, однако это не является обязательным условием. В части примеров, негативная альтернатива представляет собой либо указание на меньшую степень признака, введенного в позитивной части (99), либо, в случае глагольного фокуса, модальное выражение, в котором эллидирован элемент в фокусе (100):

1. Ваше мнение? Дорого или не очень для Питера? [коллективный. Форум: Какой из минивэнов взять? (2008)]

1. Ему надо было срочно принять решение ― идти к Татлиной или не следует? [Виктор Пронин. Самоубийство (1978)]

Вариант стратегии Х, нет? с контактным расположением альтернатив примечателен в отношении свойств нет в примерах типа (101):

1. Будет-нет вертолет? [Константин Серафимов. Экспедиция во мрак (1978–1996)]

В примере (101) графически передано просодическое свойство нет — а именно то, что в конструкции этого типа нет может произноситься в более ускоренном темпе и, возможно, без собственного ударения, фактически демонстрируя свойства клитики. Поскольку основным показателем просодической самостоятельности в русском языке является способность нести собственное ударение [Бондарко 1977: 151–160], а главным признаком ударности выступает длительность [Князев 2006: 50], установить морфологический статус нет в такой конструкции можно, сравнив длительность гласного в позиции после фокусной составляющей и в заведомо самостоятельной позиции (например, неконтактно, то есть в конце вопросительной фразы). В небольшом эксперименте, результаты которого представлены в таблице 12, 4 респондента по одному разу произнесли вопрос с контактным (Будет-нет сегодня вертолет?) и неконтактным положением нет (Будет сегодня вертолет, нет?).

Как можно судить по измерениям в таблице 12, длительность нет при контактном и неконтактном расположении не различается значительно ни у кого из респондентов. Следовательно, контактное нет нельзя считать суффигированным, как можно было бы предположить из интуиции автора в примере (101).

46.1.6.3Выражение альтернативы с помощью вопросительного местоимения

В конструкции с выражением альтернативы с помощью вопросительного местоимения используются, главным образом, местоимения как, что (чего ), кто и где, каждое из которых может появляться как в вопросе к пропозиции, так и в вопросе к составляющей, при этом частеречные признаки замещаемой составляющей и местоимения могут не совпадать (см. (81) и (82)). таблица 13 суммирует данные об использовании вопросительных местоимений для замещения разных типов составляющих в выборке из 100 первых случайных примеров обсуждаемой вопросительной конструкции.

Как видно по распределению вариантов в таблице 13, как является наиболее частотным местоимением как в вопросах к пропозиции, так и в вопросах к составляющей. Что представляет собой второй по частотности вариант в вопросах к пропозиции. Представляется, что дистрибуция что и как в данной вопросительной конструкции зависит от функционального типа вопроса. Так, что может использоваться только в вопросах, основанных на предположении (102), в то время как как возможно как в стандартных вопросах, так и в вопросах, основанных на предположении (102)–(103).

1. {Г и С видят соседа на заправке. Г и С раньше не думали, что у их соседа есть машина}
   Г: Ого! Что это наш сосед здесь делает?
   a. Он купил машину ⬈ или как?
   b. Он купил машину ⬈ или что?

1. {Г знает, что сосед Г и С собирался купить машину несколько месяцев назад. Однако после этого Г не слышал никаких новостей об этом. В один из вечеров Г спрашивает С:}
   Г: Слушай, я только что вспомнил, что наш сосед собирался купить машину какое-то время назад.
   a. Так он купил⬈ машину или как?
   b. ^???Так он купил⬈ машину или что?

46.1.7Конкуренция основных вопросительных стратегий

В современном русском языке существует три основных (см. о других синтаксических стратегиях раздел 6) способа маркирования вопросительности в вопросах с привативным набором альтернатив и узким фокусом (т. н. экзистенциальных [Mehlig 1991] вопросах):

1. только интонационное выделение (повышение основного тона на составляющей в фокусе):

   1. Вы были вчера в Большом театре?

2. вынос составляющей в фокусе вопроса влево без использования частицы:

   1. Были Вы вчера в Большом театре?

3. использование частицы ли, которое может сопровождаться (106) или не сопровождаться (107) изменением позиции фокусной составляющей в зависимости от положения составляющей в фокусе вопроса в ассертивном высказывании:

   1. Были₁ ли Вы₂ вчера в Большом театре?
   1. Вы₁ ли были₂ вчера в Большом театре?

Так, в (106) происходит выдвижение глагольного сказуемого в фокусную позицию по сравнению с обычным порядком слов (Вы₁ были₂ вчера в Большом театре), в то время как в (107) «базовый» порядок слов сохранен. Поскольку наличие / отсутствие выноса в последнем типе зависит от порядка составляющих в ассертивном высказывании, представляется более обоснованным рассматривать все случаи использования ли как примеры одной стратегии, при которой вынос составляющей в фокусе вопроса обязателен (соответственно, в случае если «исходное» положение совпадает с фокусным, вынос не применяется). В настоящем разделе рассматривается конкуренция трех перечисленных вопросительных стратегий.

46.1.7.1Вынос составляющей в фокусе вопроса влево без вопросительной частицы

Данной вопросительной стратегии соответствует интонационная конструкция ИК-3 (центр — постцентр). Вопросительный вынос на левую периферию фразы является типологически редкой (1,4%), но распространенной в языках Европы самостоятельной вопросительной стратегией [Dryer 2013]. В отличие от многих языков Европы, для русского эта стратегия не является центральной, однако остается возможной. таблица 14. содержит сопоставление частотности стратегий с вопросительным выносом глагола влево и исключительно интонационным маркированием в выборке из 1 000 примеров общего вопроса без ли с выраженным подлежащим.

Как можно судить по данным Таблицы 14, вопросительный вынос предиката является относительно редкой стратегией маркирования вопроса в русском. При этом, использование выноса влево без вопросительной частицы имеет, прежде всего, конструкционные ограничения и ограничения, связанные с типом речи. В выборке из 621 примера на вынос влево глагольного предиката при эксплицитно выраженном подлежащем (если выраженное подлежащее отсутствует (продроп), начальная позиция глагола часто не свидетельствует о наличии выноса) (как (108)) и отсутствием выраженной альтернативы, бо́льшую часть составляли примеры из диалогической речи. таблица 15. иллюстрирует долю диалогических и не диалогических примеров в выборке с выносом.

При этом, доля диалогических примеров вопросов с ли в корпусе составляет только 13% (5 074 диалогических примеров на 33 741 недиалогических)[*]. Большинство примеров из выборки с выносом без частицы при этом составляют конструкции, для которых порядок VS является немаркированным в том числе и в ассертивном высказывании. Так, 36% всех примеров выборки приходится на конструкции с глаголом быть:

1. Есть у тебя хоть одна приличная вещь? [Ю. М. Нагибин. Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана (1972–1979)]

Для бытийных конструкций (типа (108)) порядок VS является базовым (108)’:

1. У тебя есть₁ только одна приличная вещь₂.

При этом быть является также и самым частотным глаголом в русском языке вообще [Ляшевская, Шаров 2009]. Вторым по частотности является глагол мочь. таблица 16 иллюстрирует частотность конструкций с вопросительным выносом без частицы для глаголов быть и мочь.

Согласно данным в таблице  16, вопросительный вынос без частицы с глаголом быть встречается статистически значимо чаще, чем с глаголом мочь. Большой процент конструкций с выносом без частицы с предикатом нравиться, по-видимому, также объясним порядком слов в аффирмативных предложениях. Вопросы с выносом влево глагола нравиться составляют 3% от выборки (4-ый по частотности предикат, встречающийся в конструкции с выносом влево в рассматриваемой выборке):

1. Нравится₁ вам ваша школа₂? [Булат Окуджава. Новенький как с иголочки (1962)]

1. Вам нравится₁ ваша школа₂. (ИК-1)

Таким образом, представляется, что предикаты, для которых свойственно, что им в аффирмативных предложениях линейно не предшествуют подлежащные составляющие (но могут предшествовать другие типы составляющих), легче допускают вопросительный вынос влево. В то же время собственно таких предикатов в русском языке мало, а примеров вопросительных предложений с фокусом на этом типе предиката в корпусе недостаточно или они отсутствуют вовсе, поэтому возможна только экспериментальная проверка этой гипотезы. И для быть, и для нравиться стратегия с выносом влево без частицы не является самой частотной. Наиболее частотной оказывается конструкция с интонационным маркированием вопроса.

Местоименное выражение подлежащего не является значимым параметром для возможности вопросительного выноса без частицы (чего можно было бы ожидать, если рассматривать местоименные ИГ как более «легкие»). Из 621 примера на вынос глагола влево, только 204 (39%) содержали местоименное подлежащее, в то время как в остальных случаях подлежащее представлено полной ИГ. В вопросах с выносом предиката влево и вопросительной частицей ли местоименное выражение подлежащего встречается в 31% случаев во всем корпусе текстов с 1951 по 2015 гг. В вопросах с интонационным выделением составляющей в фокусе примеры с местоименным выражением подлежащего составляли 62%. Относительно других примеров с выносом влево можно предположить, что выбор такой конструкции имеет скорее прагматическую мотивацию. Вопрос с такой структурой ожидается в контексте смещенной позитивной эпистемической модальности — иными словами, тогда, когда спрашивающий ожидает положительного ответа или, по крайней мере, ожидает, что высказываемая им пропозиция обыкновенно справедлива в наблюдаемой ситуации, как в примерах ниже:

1. Помогает он (муж — Н. Л.) вам по хозяйству? [Людмила Нарусова, Анастасия Ниточкина. «Боюсь сглазить...» // «Огонек». № 5, 1991]
   {Обычно, муж помогает жене по хозяйству}→ Ожидается, что должен помогать.

Ср. отсутствие подобных импликаций у вопросов с другой стратегией:

1. Помогает ли он вам? / Он вам помогает?

1. Вроде немного брал, а заметно… — Побьет он тебя? — шепотом спрашивает Динка. — Может, и побьет… [Валентина Осеева. Динка (1959)]

Ср. меньшую удачность двух других стратегий в приведенном контексте:

1. ^?Он тебя побьет? / *Побьет ли он тебя?

Вместе с тем, доказать наличие подобной семантики у вопросов с инверсией затруднительно. Вопросы с инверсией не имеют тенденции к положительному ответу, чего можно было бы ожидать, если бы вопросы этой структуры отражали наличие у говорящего ожиданий положительного ответа. таблица 18. иллюстрирует распределение положительных и отрицательных ответов на вопрос с вопросительной инверсией в диалогической речи.

Для неглагольных предикатов вынос влево является еще более маркированной стратегией. В корпусе обнаруживается только 13 примеров на вынос влево предиката, выраженного существительным:

1. ― Глянула, значит. Ожог это? ― Ожог. [Федор Кнорре. Родная кровь (1962)]

Вынос краткого прилагательного или предикатива также встречается редко относительно стратегии с использованием частицы (см. таблицу 19). Примечательно, что для вопросов с фокусом на неглагольном предикате вынос влево без частицы часто сопровождается выражением альтернативы.

Как видно из Таблицы 19, при выносе влево без частицы, процент конструкций с выраженной альтернативой составляет значительную часть всех примеров. Наоборот, в вопросах с частицей при том же виде фокуса доля конструкций с выраженной альтернативой практически равна нулю. В выборке с выносом влево без частицы глагольной составляющей примеры с выраженной альтернативой составляли 10%. таблица 20 иллюстрирует распределение конструкций с выраженной альтернативой и без выраженной альтернативы в конструкциях с выносом влево без частицы при разных видах фокуса.

46.1.7.2Вопросительная частица ли

В предшествующих разделах было сделано несколько замечаний о дистрибуции частицы ли в общих вопросах в русском языке. Так, в разделе 2, посвященному разграничению стандартных вопросов и вопросов, основанных на предположении, было показано, что ли в современном русском языке не употребляется в вопросах, основанных на предположении. Ср.:

1. 1. {C: Ко мне сейчас придут смотреть бабушкину квартиру.}
   2. Ты продаешь бабушкину квартиру⬈?
   3. ^#Продаешь ли ты бабушкину квартиру?

В разделе 6, обсуждающем способы выражения альтернатив в общем вопросе, был сделан вывод о том, что ли, как правило, не употребляется в вопросах с выраженной альтернативой. В настоящем разделе речь пойдет о других синтаксических и прагматических факторах, определяющих дистрибуцию частицы ли.

46.1.7.2.1Положение частицы ли

В разделе 4 о фокусе в общем вопросе упоминалось, что частица ли, как правило, позиционно связана с фокусом. Так, ли либо маркирует границу фокуса (113), либо размещается внутри фокусной группы после первой ее составляющей (114) (см. раздел «Вопросительные частицы» о позиционных предпочтениях частицы ли):

1. [Помнишь]_Ф ли ты сестру Насти Кречетовой, Катю, прихрамывает? [Андрей Волос. Недвижимость (2000) // «Новый Мир», 2001]

1. [Можно ли после этого по-прежнему утверждать]_Ф, что существует абсолютная физическая реальность, не зависящая от наблюдателя? [В. Н. Комаров. Тайны пространства и времени (1995–2000)]

Между тем, ли не обязательно строго маркирует фокус. Ср. примеры (115)–(116):

1. Используете ли вы только нейтральные фоновые цвета? (ruTenTen)

1. Являются ли такими только промышленные рабочие? (ruTenTen)

В примерах (115)–(116) фокус размещается на термовых составляющих (нейтральные и промышленные), что дополнительно подтверждается использованием фокусной частицы только. Иными словами, предложения (115)–(116) могут быть переформулированы как (117) и (118), где фокус однозначно размещается не на предикате, а на модификаторе именной группы:

1. 1. Вы используете только нейтральные ⬈ фоновые цвета?
   2. Нейтральные ли фоновые цвета вы используете?

1. 1. Такими являются только промышленные⬈ рабочие?
   2. Промышленные ли рабочие являются такими?

Между тем, в оригинальных примерах (115)–(116) ли не только позиционно размещается после предиката, но и провоцирует его выдвижение на крайнюю левую позицию. Таким образом, в примерах типа (115)–(116) ли не ассоциирована с фокусом. Еще более распространенным оказывается такое использование ли в альтернативных вопросах:

1. Имеем ли мы дело с отдельными партиями или с целой кастой (точнее, классом) таких звезд? (ruTenTen)

1. Остается ли на самом деле ваш сосед или он переезжает? (ruTenTen)

1. Отражает ли сей обычай параллели в развитии или элементарную преемственность? (ruTenTen)

Такое поведение фокусных частиц (отсутсвие детерминации их позиции фокусом) не является типологически нетривиальным. Так, в [Lander 2022] приводятся примеры схожих явлений в типологически разнообразных языках. В противоположность предварительным выводам в [Lander 2022] частица ли представляет собой пример Ваккернагелевской частицы, позиционно не ассоциированной с фокусом. Из данных в [Lander 2022] можно сделать вывод, что наиболее часто такое поведение свойственно частицам начальной и конечной позиции.

46.1.7.2.2Прагматический контекст

46.1.7.2.2.1Вопросы риторического типа

В сплошной выборке, содержащей 4 000 примеров общих вопросов из основного подкорпуса НКРЯ, собранной на начальном этапе настоящего исследования, 2110 примеров содержали вопросительную частицу ли. Представляется, что значительная часть этих примеров при этом имела специфическую прагматику, а именно — прагматику риторического вопроса (т. е. «вопроса, не требующего ответа» [Frank 1990]). Так, несмотря на то, что однозначно разделить собственно вопрос и вопрос риторического типа в большинстве случаев довольно сложно, можно указать на ряд признаков, которые характерны именно для риторического вопроса. К таким признакам относится (i) отсутствие непосредственного слушающего (что характерно для всех примеров из письменных монологических текстов), (ii) наличие ответа у говорящего (122).

1. Был ли в начале восстания элемент личной обиды Хмельницкого, стремление отплатить за сына, засеченного насмерть по приказу польского шляхтича? Несомненно, да. [Сергей Антоненко. Богдан Хмельницкий // «Родина», 1999]

Из 550 случайных примеров, содержащих ли, в сплошной выборке 212 однозначно не предполагали наличие слушающего (однозначно предполагали наличие слушающего при этом только 140 примеров), 85 вопросов однозначно[*] сопровождались ответом самого автора (однозначно не сопровождались ответом автора 250). Общее число вопросов, для которых можно однозначно установить и отсутствие предполагаемого слушающего, и наличие ответа, — 82. Таким образом, по крайней мере, 15% всех рассмотренных вопросов, скорее всего, представляют собой вопросы риторического типа (если принимать во внимание только фактор отсутствия слушающего, процент вопросов этого типа оказывается равен 39%). В то же время, среди 500 случайных вопросов сплошной выборки без частицы ли не предполагают слушающего только 23 (5%), а ответ самого спрашивающего обнаруживается только в 9 случаях:

1. ⟨…⟩ там основам православной культуры будут рады? Я думаю, не разумно вводить ОПК как обязательный предмет в школах России. [коллективный. Форум: Предмет Основы Православной культуры в общеобразовательных школах (2006)]

Таким образом, представляется верным, что использование ли часто является сигналом вопроса риторического типа. Для того же, чтобы выявить условия использования ли в обычных информативных вопросах, необходимо рассмотреть вопросы с ли в диалогической речи, большинство вопросов в которой, как можно ожидать, задается с целью получения ответа.

46.1.7.2.2.2Смена темы

По всей видимости, вопросы с ли предпочтительны в контексте переключения темы, как в примере (124):

1. ― Читали ли вы статью Чалидзе в последнем номере «Московских новостей» и как вы ее оцениваете?
   ― Я считаю, что эта статья при внешней логичности является ошибочной. Мне кажется, она противоречит тем взглядам, которых я придерживаюсь, на процессы в нашей стране.
   ― Существует ли опасность либо партийного, либо военного переворота в стране и существует ли возможность создания нового культа, культа Горбачева?
   ― В целом в стране очень серьезное положение. Все очень остро. Идет борьба по многим линиям. [А. Д. Сахаров. Выступление на встрече с коллективом Уралмашзавода (1989)]

Представляется, что варианты второго вопроса с интонационным маркированием или выносом без частицы значительно менее приемлемы в описанном контексте, но возможны, если партийный и военный переворот обсуждались до этого.

1. 1. Опасность партийного или военного переворота существует⬈?
   2. Существует⬈ опасность партийного или военного переворота?

46.1.7.2.3Синтаксические факторы

46.1.7.2.3.1Тип составляющей в фокусе

Частотность употребления ли зависит от типа составляющей в фокусе вопроса. В таблице 21. представлены данные о частотности использования стратегии с вопросительной частицей ли в противоположность другим стратегиям в зависимости от составляющей в фокусе вопроса в диалогической речи[*]. Данные для примеров с ли приводятся по результатам поиска с помощью интерфейса НКРЯ с последующей ручной проверкой. Данные для других типов конструкций были получены в результате ручной разметки 1 000 примеров общих вопросов в основном подкорпусе НКРЯ.

Как можно видеть по приведенной выше таблице, в отличие от других вопросительных стратегий, ли в диалогической речи используется практически исключительно при предикативных составляющих (за исключением наречия). Этот контраст показателен для пары полное (1%) — краткое (16%) прилагательное:

1. — Необходим ли отказ от договоров Центра с регионами? [Егор Строев: Управляемость власти не означает ее устойчивости // «Известия», 2001.08.01]

1. ― Однородную ли группу представляют собой советские диссиденты? [Коллекция анекдотов: «органы», КГБ (1956–1991)]

С одной стороны, полные прилагательные могут реже выноситься, потому что чаще всего являются модификаторами при вершине-существительном, а разрыв ИГ с выносом зависимого, так же, как вынос полной ИГ, может рассматриваться как нежелательный. С другой стороны, в качестве возможного объяснения подобного распределения можно предположить конструкционные особенности клауз с неглагольными предикатами — предикативами и краткими прилагательными. Предикаты этого типа часто располагаются ближе к концу клаузы (ср. Отказ от договоров Центра с регионами необходим, см., однако, замечания о взаимном расположении предикатива и подлежащного инфинитива в [Летучий 2017]). Повышение тона на фокусной составляющей, располагающейся в конце клаузы (Отказ от договоров Центра с регионами необходим ?), может рассматриваться как «запоздалое» маркирование вопроса. Так как эффективное распознавание иллокутивного намерения является принципиально важным в устной коммуникации, стратегии, допускающие «запоздалое» маркирование, могут избегаться. В то же время, подобное объяснение только отчасти релевантно для разницы между вопросами с фокусом на глагольном предикате, поскольку процент последней позиции для глагола сравним с процентом последней позиции для предикатива.

Проверить, влияет ли «изначальная» позиция составляющей на вероятность использования ли при глаголах можно, рассмотрев те случаи, в которых ожидается, что глагол будет занимать конечную позицию в аффирмативной клаузе. Прежде всего, это ожидается в клаузах с порядком главных составляющих S(ubject)O(bject)V(erb). В [Makarchuk 2018] отмечается, что порядок OV предпочтителен для определенных объектов с модификаторами типа этот и указательными местоимениями. В таблице 23 отражена частотность вопросительных стратегий для клауз с прямыми дополнениями этого типа. Во всех случаях рассматривались вопросительные клаузы, оканчивающиеся либо на группу прямого дополнения, либо на предикат.

*Различие между стратегией «SOV + интонация» и двумя другими стратегиями статистически значимо (биноминальный критерий ) Как можно судить по распределению в таблице 23, клаузы с предпочтительным аффирмативным порядком SOV редко сохраняют этот порядок в вопросе (для большинства проверенных контекстов порядок SOV в вопросе не встречается), в то время как клаузы с аффирмативным порядком SVO чаще используют только интонацию для маркирования вопроса. В общем, частотности конструкций с ли и с интонационным маркированием при порядке SVO равны (17 примеров каждого типа). Между тем, поскольку не существует более убедительного способа проверить «аффирмативный» порядок, невозможно сказать, что все примеры с ли представляют собой трансформацию из порядка SOV.

46.1.7.2.3.2Эксплетивное отрицание

Эксплетивное отрицание часто, но не обязательно, сопровождается употреблением частицы ли. В части выборки, представляющей собой примеры с эксплетивным отрицанием, конструкция с ли встречается значительно чаще. В таблице 24. представлено сравнение частотности конструкций с отрицанием в общих вопросах с ли и без ли.

При этом в случае с некоторыми типами составляющих, например, подлежащными или аргументными ИГ, наличие эксплетивного отрицания представляется одним из наиболее существенных факторов для возможности использования стратегии с частицей ли.

Данные в таблице 25. свидетельствуют о том, что при наличии эксплетивного отрицания вопросительная стратегия с частицей ли оказывается более предпочтительной. В отсутствие эксплетивного отрицания вопросительная стратегия с ли для этого типа составляющих маргинальна.

46.1.7.2.3.3Сослагательное наклонение

Фактором, практически исключающим использование ли, является сослагательное наклонение глагола в фокусе вопроса. Так, в корпусе обнаруживается сравнительно мало примеров на сочетание частиц ли и бы в вопросе. При этом одинаково неестественным представляется как положение ли до бы, так и после, хотя примеров с препозицией ли значительно больше (в текстах 1950–2015 гг. обнаруживается только 4 примера на постпозицию ли по отношению к бы). Примеры (127)–(129) иллюстрируют совместное употребление ли и бы в разном порядке:

1. ⟨…⟩ мог бы ли позволить себе Ефим Граник подобное поведение, если бы не прямая поддержка со стороны доктора Ланды? [Аркадий Львов. Двор (1981)]

1. Мог ли бы он, располагая средствами современной наблюдательной астрономии, обнаружить около Солнца планету-гигант Юпитер? [И. С. Шкловский. Из истории развития радиоастрономии в СССР (1960)]

1. А вот если бы их там, как у нас, разгоняли, били дубинками по головам, состоялись ли бы Силиконовая долина ⟨…⟩? [Павел Бурмистров, Дмитрий Зимин. Гедонист на службе обществу // «Русский репортер», № 3 (181), 27 января 2011]

Предпочтение порядка, при котором ли, как частица, сферой действия которой является клауза, располагается ближе к глаголу, чем бы, сферой действия которой является глагольная группа, кажется неожиданным. Однако, по-видимому, в этом участке системы сохраняются исторические правила ранжирования частиц. Так, согласно [Зализняк 2008: 28], ли в древнерусском имела ранг 2, то есть контактнее ли по отношению к предикату могла быть только частица же, имевшая ранг 1. Бы в свою очередь имела ранг 5. Такое расположение бы относительно остальных частиц в [Иванова 2014] объясняется более поздней ее грамматикализацией. таблица 26. иллюстрирует данные о сочетаемости ли и бы в диахронии.

Данные в таблице 26 свидетельствуют о том, что совместное употребление бы и ли в вопросе становилось менее частотным с течением времени. Возможным объяснением наблюдаемого ограничения является то, что и общий вопрос, и сослагательное наклонение представляют собой контексты ирреальной модальности. При этом, согласно [Givón 2001: 315–316], сослагательное наклонение в общем вопросе часто имеет не эпистемическую, а деонтическую модальность. Так, в английском, согласно [ibidem], вопрос типа May she do it? ‘Может она сделать это?’ означает только просьбу о разрешении, но не вопрос о том, будет ли совершено действие. Как показывают примеры (127)–(129), в русском подобного ограничения нет, и вопросы с глаголом в сослагательном наклонении могут сохранять эпистемическую модальность, хотя, судя по частотности подобных примеров, их приемлемость снижена.

46.1.7.2.3.4Сочинение вопросительных клауз

Наоборот, контекстом, предполагающим использование ли является конструкция с сочинением двух вопросительных клауз. Так, представляется, что в вопросах типа (130)–(131), иллюстрирующих сочинение специального и общего вопросов, использование ли является если не обязательным, то предпочтительным:

1. Сколько москвичей потенциально захотят участвовать в этом проекте, и справится ли «УЭЗ» с наплывом граждан? [Автомобиль в Москве бездомным не будет // «Строительство», 2004.10.25]

1. ^?Сколько москвичей потенциально захотят участвовать в этом проекте, и справится⬈ «УЭЗ» с наплывом граждан?

1. Как вы относитесь к специальным курсам экстремального вождения и нужны ли они женщинам? [Е. Караваева, Е. Павлова. Сколько стоит «баранка»? // «Наука и жизнь», 2007]

1. ^?Как вы относитесь к специальным курсам экстремального вождения и нужны⬈ они женщинам?

В корпусе обнаруживается 47 примеров, подобных (130)–(131) и два примера с сочинением общего и специального вопроса, в которых общий вопрос предшествует специальному. Во всех примерах, при этом, общий вопрос сконструирован с частицей ли. То же касается, по-видимому, и сочинения двух общих вопросов:

1. Стала ли интереснее, на ваш вкус, концертная афиша Москвы и повысился ли исполнительский уровень? [Андрей Хрипин. Николай Петров: «В музыке разрешено практически все» // «Аргументы и факты», 2001.06.06]

1. Посчитаются ли сейчас с этим и сможет ли защитить меня в этих новых условиях профсоюз?.. [Сергей Есин. Стоящая в дверях // «Наш современник», 1992]

Примеры (132)–(133) без ли в обеих частях требуют, как кажется, специального интонационного выделения фокусной части в каждой клаузе (ИК-3):

1. ^?Стала⬈ интереснее, на ваш вкус, концертная афиша Москвы и повысился⬈ исполнительский уровень?

При этом, использование специфической интонационной конструкции только для одного конъюнкта ((132)’) оказывается неестественным. Это ограничение, возможно, является свойством сочиненной структуры. Так, согласно [Пекелис 2008], при сочинении клауз интонационное оформление конструкции либо является целостным (один подтип ИК, действующий на всем предложении), либо каждый из конъюнктов реализует интонационную конструкцию отдельно, но эти интонационные конструкции совпадают.

46.1.7.2.4Регистр

Частотность употребления ли в вопросах различается в зависимости от регистра. таблица 27. содержит данные о частотности вопросов с ли и вопросов, где основным маркером вопросительности является интонация в устном подкорпусе для публичной и непубличной речи.

Согласно данным Таблицы 27, ли значительно чаще используется в публичной речи, чем в непубличной.

46.1.7.2.5Длина вопроса

Длина вопроса с ли в диалогической речи в среднем больше, чем длина вопроса без ли. Средняя длина вопроса в графических словах в конструкциях с ли и без ли представлена в таблице  28.

Таким образом, в настоящем разделе было показано, что на особенности использования частицы ли в вопросе влияют несколько факторов, выводы о которых суммированы в таблице 29.

Литература

• Beizma 2009 — Biezma M. Alternative vs. polar questions: the cornering effect // Semantics and linguistic theory, 19. 2009. P. 37–54.
• Bolinger 1978 — Bolinger D. Yes-no questions are not alternative questions // H. Hiż (ed.). Questions. Dordrecht, 1978. P. 87–105.
• Moravcsik 1971 — Moravcsik A. Some cross-linguistic generalizations about yes-no questions and their answers. Indiana University, 1971.
• Brown 1996 — Brown S. The syntax of negation in Russian. PhD dissertation. Indiana University, 1996.
• Büring, Gungloson — 2000 Büring D., Gungloson C. Aren’t positive and negative polar questions the same? Manuscript, UCSC UCLA, 2000.
• Dryer 2013 — Matthew S. Dryer. 2013. Polar Questions. In: Dryer, Matthew S. & Haspelmath, Martin (eds.) The World Atlas of Language Structures Online. Leipzig: Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology. (Available online at http://wals.info/chapter/116, Accessed on 2021–05–23.)
• Dukova-Zheleva 2010 — Dukova-Zheleva G. Questions and Focus in Bulgarian. PhD thesis. Department of Linguistics Faculty of Arts University of Ottawa, 2010.
• Enfield, Brown, De Ruiter 2012 — Enfield N. J., Brown P., de Ruiter J. P. Epistemic dimensions of polar questions: Sentence-final particles in comparative perspective. In de Ruiter, J. P. (ed.) Questions: Formal, functional and interactional perspectives. Cambridge University Press, 2012. P. 193–221.
• Frank 1990 — Frank J. You call that a rhetorical question?: Forms and functions of rhetorical questions in conversation // Journal of Pragmatics 14, 5. 1990. P. 723–738.
• Holloway 1993 — Holloway T. Configuring Topic and Focus in Russian. Stanford University Ph.D. dissertation, 1993.
• Hölzl 2016 — Hölzl A. Towards a new typology of questions. Bavarian Working Papers in Linguistics 5, 2016. P. 17–28.
• Kamali, Krifka 2020 — Kamali B., Krifka P. Focus and contrastive topic in questions and answers, with particular reference to Turkish // Theoretical Linguistics 46, 2020. P. 1–71.
• King 1994 — King T. Focus in Russian Yes-No Questions // Journal of Slavic Linguistics, 2 (1), 1994. P. 92–120.
• Krifka 2019 — Krifka, M. 5. Questions. In Semantics-Sentence and Information Structure. De Gruyter Mouton, 2019. P. 171–224.
• Lambrecht 1994 — Lambrecht K. Topic, Focus, and the Mental Representations of Discourse Referents. Cambridge: Cambridge University Press, 1994.
• Lander 2022 — Yu. A. Lander. FOCUS locus, or Describing narrow focus marking: a typological framework. A talk presented at the Laboratory for Linguistic Convergency, HSE. 01.11.2022.
• Langacker 1970 — Langaker R. English Question Intonation. In J. Sadock, A. Vanek (eds.). Studies Presented to Robert B. Lees by his Students. Papers in Linguistics Monograph Series no. 1. P. 139–161.
• Lazarova-Nikovska 2003 — Lazarova-Nikovska A. On interrogative sentences in Macedonian: A generative perspective // RCEAL Working Papers in English and Applied Linguistics, 9, 2003. P. 129–160.
• Makarchuk 2018 — Makarchuk I. SOV in Russian. A talk given at The 16th Conference on Typology and Grammar for Young Scholars. Saint-Petersburg, ILS RAS. November 22–24, 2018.
• Mehlig 1991 — Mehlig H. R. Экзистенциальные и экспликативные вопросы // Russian Linguistic. 1991 (15). С. 117–125.
• Rivero 1993 — Rivero M.-L. Bulgarian and Serbo-Croatian yes-no questions V0-raising to -li versus -li hopping // Linguistic Inquiry 24, 3, 1993. P. 567–575.
• Romero 2005 — Romero M. Biased yes/no questions, really, and answers. In Workshop on Formal and Computational Approaches to Discourse and Other Particles, Barcelona, 2005.
• van Rooy, Safarova 2003 — van Rooy R., Šafarova M. R. On Polar Questions. In. Young R., Zhou Y (eds.). SALT XIII. Ithaca, NY: Cornell University, 2003. P. 292–309.
• Rudin 1993 — Rudin C. On focus position and focus marking. In Dansan et al. (eds.). FLSM. Papers from the 4th Annual Meeting of the Formal Linguistics Society in Middle America, 1993. P. 252–165.
• Schegloff 1977 — Schegloff E. A., Jefferson G., Sacks H. The preference for self-correction in the organization of repair in conversation. Language (53), 1977. P. 361–382.
• Clayman 2002 — Clayman S. Sequence and solidarity. In Edward J. L.,Thye S. R. (eds.). Advances in group processes: Group cohesion, trust and solidarity. Oxford: Elsevier, 2002. P. 229–253.
• Schwabe 2004 — Schwabe K. The particle Ii and the left periphery of Slavic yes/no interrogatives. In Lohnstein H., Trissler S. Interface Explorations. Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 2004. P. 385–430.
• Tovena 1996 — Tovena L. M. An expletive negation which is not so redundant. In Karen Zagona (ed.), Grammatical theory and Romance languages. Amsterdam: Benjamins, 1996. P. 263–274.
• Wierzbicka 1996 — Wierzbicka A. Semantics. Primes and Universals. Oxford/New York: Oxford University Press, 1996.
• Азанова 2020 — Азанова А. С. Исследование частиц ли и чи в говоре села роговатка. Выпускная квалификационная работа НИУ ВШЭ. Москва, 2020.
• Русская грамматика // М. Ю. Шведова (ред.). М.: Наука. 1980.
• Зализняк 2008 — Зализняк А. А. Древнерусские энклитики. М.: Языки славянских культур, 2008.
• Князев 2006 — Князев С. В. Структура фонетического слова в русском языке: синхрония и диахрония. Москва, 2006.
• Кобозева 2000 — Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. Москва: Эдиториал УРСС, 2000.
• Летучий 2010 — Летучий А. Б. Вопрос или утверждение? Об одной конструкции с модальными словами. Доклад на конференции "Вариативность в языке и речи". М.: РГГУ, 2010.
• Летучий 2017 — Летучий А. Б. Предикатив. Корпусная грамматика русского языка. Доступно по ссылке: https://clck.ru/VRRRE.
• Падучева 2011 — Падучева Е. В. Отрицание. Корпусная грамматика русского языка. Доступно по ссылке: https://clck.ru/VRRP6.
• Янко 2001 — Янко T. E. Коммуникаитивные стратегии русской речи. Москва: Языки славянских культур, 2001.
• Янко 2008 — Yanko T. E.Интонационные стратегии русской речи в сопоставительном аспекте Москва: Языки славянских культур, 2008.

Частный вопрос